Дворцовый переполох - Боуэн Риз

Тут двойные двери распахнулись, вошел дворецкий и объявил:

— Его светлейшее высочество князь Зигфрид Румынский.

Зигфрид, с прилизанными белесыми волосами, в мундире, увешанном орденами и медалями не хуже, чем генеральский, размашисто вошел в галерею, приблизился к леди Маунтджой, щелкнул каблуками и поклонился.

— Благодарю.

Затем промаршировал к принцу Уэльскому и снова щелкнул каблуками. Они перекинулись фразой-другой по-немецки, и Зигфрида подвели ко мне.

— Полагаю, вы уже знакомы с леди Джорджианой, ваше высочество?

— О да. Наконец мы снова встретились, — князь наклонился и припечатал мою руку пухлыми губами, холодными, как рыба. — Надеюсь, вы в добром здравии?

Внутренне я вскипела от ярости. Старая хитрюга, пронеслось у меня в голове. Ей вовсе не нужно было, чтобы я шпионила за Дэвидом. Она все подстроила, чтобы свести меня с Зигфридом. Ей известно, что тогда, в Шотландии, я удрала, а на этот раз она не позволит мне увернуться. Что ж, можно привести лошадь к водопою, но нельзя заставить ее выйти замуж за того, кто ей противен.

Хорошее воспитание взяло верх. Я вежливо, внимательно слушала, как Зигфрид разглагольствует о себе.

— Я имел великолепное катание на лыжах этой зимой. А вы где сейчас катаетесь? Я — великолепный лыжник. Я не ведаю страха.

Прозвучал обеденный гонг, и мы выстроились парами, чтобы торжественно проследовать в столовую. Конечно, я шла в паре с Зигфридом, сразу следом за принцем Уэльским и леди Маунтджой. Все расселись вокруг стола. Я снова и снова обводила гостей и хозяев глазами. Кто из них проявил такое коварство и натянул черную нитку поперек темной лестницы? Просто чудо, что я жива. Упади я чуточку иначе, и меня бы зашибло рухнувшим топором, или я сломала бы себе шею. Я посмотрела на Уиффи. Потом на Тристана. Нет, пожалуй, у этих двоих на подобное мозгов не хватит, они не из смекалистых. Но вот Белинда… В школе она была из первых умниц. Не веря самой себе, я покачала головой. Боже мой, с чего Белинде желать моей смерти?

Лишь одно место за столом пустовало. Едва я успела это заметить, как двери снова отворились.

— Достопочтенный Дарси O’Mapa, — объявил дворецкий, и в столовую вошел Дарси, ослепительно элегантный в смокинге.

— Мистер О’Мара, как я рада, что вы все-таки смогли приехать, — сказала леди Маунтджой, когда он подошел к ней с поклонами и извинениями. — Садитесь же. Еще только подали суп.

Дарси мельком скользнул по мне взглядом и сел напротив, а потом заговорил с Марисой, сидевшей слева от него. Лицо у меня запылало. Что он здесь делает? Кто его пригласил и зачем?

Сквозь ровный гул вежливой светской беседы снова затрубил громкий голос миссис Симпсон:

— Нет, давайте выясним. Вас надо называть «фрау», или «ваша светлость», или просто «миссис»?

Разумеется, обращалась она к моей матери, которую хозяева, не подумав, посадили неподалеку от американской гостьи.

— Просто «миссис», — приветливо отозвалась мама, — а вас? Вы все еще за кем-то замужем?

Над столом на миг повисло ледяное молчание, затем все снова оживленно заговорили о погоде, о том, удастся ли завтра сыграть в гольф.

— Ездим ли мы завтра кататься верхом, как думаете? — спросил меня Зигфрид. — Я великолепный всадник. Я великолепно езжу на коне. Я не ведаю страха.

Это походило на сон, на кошмарный сон. Я была в ловушке — за одним столом с матерью, с миссис Симпсон, князем Рыбиной, Дарси и (или?) с тем, кто упорно пытается меня убить. Куда уж хуже?

Кое-как мне удалось вытерпеть ужин до конца. Единственное, что примирило меня с этим положением, были великолепные кушанья. Я так долго питалась одними печеными бобами, а тут невиданное разнообразие — черепаховый суп, камбала с виноградом, затем голуби, за ними ростбиф, за ним русская шарлотка, а за ней тосты с анчоусами. Я сама удивилась, сколько сумела съесть, учитывая, что нервы у меня до сих пор были на взводе. А ведь я еще запивала каждое блюдо вином.

От моего внимания не укрылось, что миссис Симпсон едва прикасалась к еде, бросая взоры в сторону принца, а тот отвечал ей томными взглядами.

— Боюсь, сейчас мне приходится есть как птичке, не то я быстро набираю вес, — во всеуслышание сообщила американка окружающим. — Вы такая счастливица. Немцы-то предпочитают толстых женщин.

Разумеется, последнее замечание было адресовано моей матери.

— В таком случае на вашем месте я ела бы побольше, — парировала мама, глянув на принца, в чьих жилах текла кровь герцога Эрнста-Августа Ганноверского и принца Альберта Сакс-Кобург-Готского. Мама явно веселилась от души. Я вздохнула с облегчением, когда леди Маунтджой подала знак и все дамы последовали за ней в гостиную, где уже был подан кофе. Мама и миссис Симпсон, которые теперь были заклятые враги навек, все еще обменивались язвительными, но очень вежливыми колкостями. Я с удовольствием понаблюдала бы за этим спектаклем, но рядом со мной села Белинда и предложила мне сахару и сливок к кофе. Я наотрез отказалась и от того, и от другого.

— Ты вроде бы всегда говорила, что от черного кофе потом всю ночь не спишь, — удивилась она.

Я покосилась на маму. Можно ли на нее рассчитывать? Будет ли она мне надежной союзницей? Конечно, заботливой матерью ее не назовешь, но она ведь захочет защитить свое единственное дитя?

Вскоре в гостиную перешли и мужчины.

— Дэвид, подите сюда, сядьте, — миссис Симпсон похлопала по дивану рядом с собой.

Все присутствовавшие так и ахнули. На людях к принцам надлежит обращаться только «сэр», и правило не делает исключения даже для ближайших родственников. Его высочество в ответ лишь улыбнулся и поспешил сесть на подлокотник дивана рядом с американкой. Мистера Симпсона нигде нс было видно. Мне сказали, что он ушел в бильярдную. Дарси устроился между Марисой и Имоджен, а в мою сторону даже ни разу не взглянул.

— Я так понял, ты неудачно упала, — сказал мне подошедший Уиффи. — В коридорах темновато, верно? Старина Тристан тоже шлепнулся, только у нас на этаже — налетел на доспехи. Это, конечно, вполне в его духе. Он такой увалень. Кстати, ты его видела?

Тут и появился Тристан, оживленно беседуя с князем Зигфридом. Оба направлялись ко мне. Больше я не могла вытерпеть ни минуты. При первой же возможности я извинилась и пошла к себе. По винтовой лестнице я поднималась медленно, ища улики. Опустилась на колени, невзирая на полумрак, изучила третью ступеньку, ту самую, на которой споткнулась. Не нашла ни следа гвоздей, к которым можно было привязать нитку, однако предательские дырочки в стенах были. Мой преследователь решил, что убрал улики, но дырки не заделал.

Вернувшись к себе, я заперлась, но уснуть не смогла. В каждом доме есть связка ключей от всех дверей, и убийца запросто может ее раздобыть. Пока я не сплю, то, по крайней мере, готова к встрече с ним. Я огляделась в поисках подходящего оружия, сняла со стены увесистую металлическую грелку и положила к себе поближе. Пусть только кто-нибудь подойдет к двери, я стукну убийцу по голове и на весь дом закричу «на помощь».

Время шло. За окном заухала сова, и где-то в парке раздался вопль — возможно, кролик попался лисе. Потом я услышала, как заскрипел пол в коридоре, прямо у меня за дверью. Скрип был совсем тихий, но я мгновенно вскочила, поудобнее перехватила грелку и затаилась со своей стороны двери. Я ждала, затаив дыхание, но ничего нс происходило. Наконец я не выдержала: как можно тише приотворила дверь и выглянула наружу. По коридору кралась высокая фигура в темном халате — кто бы он ни был, этот человек старался никого не разбудить. Первым делом я подумала про принца Уэльского, который возвращается после визита к миссис Симпсон… или наоборот. Но фигура была выше, чем у принца или американки. Темный силуэт между тем миновал покои принца и двинулся дальше.

Наконец остановился перед другой дверью, тихонько постучался и вошел.

Я на цыпочках прокралась по коридору, пересчитывая двери и ничего не понимая. Прошла мимо покоев принца. Значит, та комната — князя Зигфрида. В свете, падавшем с лестничной площадки, я узнала в ночном госте Тристана. Надо же, я и понятия не имела, что они знакомы. Но зачем ему наведываться к князю глубокой ночью? Как бы наивна я ни была, вывод напрашивался только один. И это молодой человек, который только вчера предлагал мне руку и сердце! Мало мне было непонятного, теперь еще и это.