Дворцовый переполох - Боуэн Риз

Уиффи с трудом сглотнул — кадык так и запрыгал у него на шее. Глаза забегали.

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь.

— Ты только что был на крыше, верно? Ну же, не запирайся.

— На крыше? Господи, нет, конечно. Что мне делать на крыше? Остальные растащили все хорошие маскарадные костюмы, вот леди Маунтджой и сказала, что на чердаке их целый сундук, но я не сумел его отыскать.

— Хорошая отговорка, — резко сказала я. — Быстро соображаешь. Ты явно умнее, чем прикидываешься. Еще бы — раз сумел заманить де Мовиля в наш дом и убить. Но почему именно к нам? За что? Вот что я хочу знать.

Уиффи смотрел на меня так, будто перед ним был неведомый опасный зверь.

— Послушай, Джорджи. Я не знаю, к чему ты клонишь. Я… я не убивал де Мовиля. Я вообще не имею отношения к его смерти.

— Хочешь сказать, тебя он не шантажировал?

Тут Уиффи разинул рот.

— Черт, как ты узнала?

Я предпочла не говорить, что не «узнала», а угадала. Потому что меня осенило. Едва я посмотрела на Уиффи свежим взглядом: он был высокий, темноволосый, статный.

— Прислуга в «Кларидже» сказала, что у де Мовиля побывал посетитель — по описанию вылитый ты, а еще я видела твое имя в членской книге в «Крокфорд-се», и у де Мовиля в номере валялась записка о встрече с каким-то «Р.», Родерик!

— Ах ты черт. Значит, и полиция тоже меня раскусила.

Возможно, я стояла лицом к лицу с убийцей. У меня хватило соображения не сообщать ему, что полиция ничего не знает.

— Конечно, они все знают, — сказала я. — Ты решил убить де Мовиля, чтобы избавиться от шантажиста?

— Я не убивал его! — в отчаянии вскричал Уиффи. — Не скажу, что оплакиваю его смерть, но клянусь — я не убивал.

— Чем он тебя шантажировал? Ты ему задолжал? Игорные долги?

— Не совсем, — Уиффи отвел глаза. — Он прознал, что я хожу в некий клуб.

— В «Крокфордс»?

— Боже, нет. «Крокфордс» — место приличное. Половина королевской гвардии там играет.

— Тогда в какой?

Уиффи озирался, точно в ловушке.

— Я предпочел бы не говорить.

— В клуб со стриптизом, верно?

— Не совсем. — Он смотрел на меня так, будто я проявляла поразительную недогадливость. — Послушай, Джорджи, тебя это совершенно не касается.

— Меня это чертовски касается. Мой брат арестован за убийство, которого он нс совершал. Мне самой грозит смертельная опасность, и пока что ты — единственный, у кого есть мотив убить де Мовиля. Я немедленно иду звонить в полицию. Пусть разбираются.

— Нет, пожалуйста, ради всего святого, не звони. Клянусь, я нс убивал его, Джорджи! Тут другое. Нельзя, чтобы моя семья узнала правду.

И я наконец все поняла. Тот разговор, который я случайно подслушала дома у Уиффи… и то, как Тристан вчера ночью прокрался в покои князя Зигфрида.

— Ты про клуб, где молодые люди встречаются и всё такое друг с дружкой, верно? — спросила я. — И у тебя, и у Тристана эти самые наклонности?

Уиффи покраснел как маков цвет.

— Сама понимаешь, что будет, если кто-то об этом узнает. Меня с позором вышвырнут из гвардии, а семья… Они меня никогда не простят. Мы же потомственные военные со времен Веллингтона.

В голове у меня постепенно выстраивалась еще одна догадка.

— Как тебе удалось расплатиться с де Мовилем? Ведь не из гвардейского жалованья?

— В том-то и была загвоздка. Где добыть деньги.

— И ты брал вещи из дома в Лондоне?

— Господи, Джорджи, ты ясновидящая? Ты мысли читаешь, что ли? Да, я брал время от времени то-другое. Закладывал в ломбардах подальше от Лондона. Но все время собирался выкупить обратно.

— И ты не знаешь, кто убил де Мовиля?

— Нет, хотя рад, что кто-то это, наконец, сделал. Да благословит их небо, кто бы они ни были.

— А когда ты поднимался на чердак, видел кого-нибудь?

— Нет. Вроде бы не видел. Но могу подняться и поискать вместе с тобой, если хочешь.

Я колебалась. Если мне предстоит столкнуться с убийцей, компания рослого и сильного гвардейского офицера будет кстати, но может ведь получиться иначе — я окажусь на крыше наедине с Уиффи, в ловушке.

— Попросим прислугу обыскать крышу, — наконец сказала я, и мы проследовали вниз.

Крышу осмотрели, никого не нашли; впрочем, у моего преследователя было более чем достаточно времени незаметно спуститься, пока я допрашивала Уиффи. Похоже, все, кроме меня, думали, что падение статуи — просто ужасная случайность. А мне теперь казалось, что опасность в этом доме подстерегает меня на каждом шагу, а кроме того, требовалось кое-что разузнать. Я незаметно выскользнула из дома и торопливо зашагала по подъездной аллее. Прошла около полумили и свернула на дорогу, которая вела к опустевшему особняку сэра Хьюберта.

Мне отворила служанка. Позвали дворецкого.

— Прошу прощения, хозяина сейчас нет дома, — сообщил он. — Я — Роджерс, дворецкий сэра Хьюберта.

— Я вас помню, Роджерс. Я леди Джорджиана и когда-то прекрасно знала этот дом.

Дворецкий просиял.

— Маленькая леди Джоржиана! Ну и ну! Какая вы стали взрослая леди. Мы, разумеется, читаем о вас в газетах. Кухарка вырезала на память фотографии вашего представления ко двору. Как вы добры, что пришли навестить нас в такую печальную пору.

— Я огорчилась, когда узнала о несчастье с сэром Хьюбертом, — сказала я. — Но здесь я по очень деликатному вопросу и надеюсь на вашу помощь.

— Милости прошу, проходите в гостиную. Принести вам чашку кофе или рюмочку хереса?

— Нет, благодарю вас, Роджерс, ничего не нужно. Дело мое касается завещания сэра Хьюберта. Со слов своей матери я поняла, что упомянута в нем. Я всей душой надеюсь, что сэр Хьюберт поправится, и вовсе не охочусь за его деньгами, но с моей семьей творится нечто странное. Вот я и подумала, не связаны ли все эти происшествия с завещанием. Мне нужно узнать, не хранится ли здесь, в доме, копия завещания?

— Да, копия лежит в сейфе, — ответил дворецкий.

— В обычных обстоятельствах мне бы и в голову не пришло просить взглянуть на нее, но у меня есть все основания верить, что мне грозит смертельная опасность. Вы, случайно, не помните ли код замка?

— Боюсь, нет, миледи. Такие сведения известны только хозяину.

— Нет так нет. — Я вздохнула. — Тем не менее, попытаться стоило. Вы не знаете, кто поверенные сэра Хьюберта?

— «Хенти и Файф» в Тернбридж-Уэллсе, — ответил Роджерс.

— Благодарю вас. Они, должно быть, откроются только в понедельник? — я чувствовала, что вот-вот разрыдаюсь. — Надеюсь, будет не слишком поздно.

Дворецкий кашлянул.

— Видите ли, миледи, так получилось, что содержимое завещания мне известно, — сказал он. — Я был одним из свидетелей.

Я с надеждой посмотрела на дворецкого.

— Согласно воле сэра Хьюберта, небольшие суммы завещаны прислуге, самая значительная — Королевскому географическому обществу. Поместье разделяется на три части: мастер Тристан получает треть, вы — еще треть, а еще одна треть отходит кузену мастера Тристана, одному из родственников сэра Хьюберта, некоему Гастону де Мовилю.

ГЛАВА 28

Эйнсли и Фарлоуз

Близ Мейфилда, Сассекс

Суббота, 7 мая 1932 года

Я воззрилась на дворецкого, пытаясь осмыслить услышанное.

— Мне отходит треть поместья? Наверное, тут какая-то ошибка, — пролепетала я. — Сэр Хьюберт меня едва знал. Мы много лет не виделись…

— Да, но он по-прежнему любил вас, миледи, — с мягкой улыбкой сказал дворецкий. — Он ведь когда-то хотел вас удочерить.

— Когда я была прелестной малышкой лет пяти и обожала лазать по деревьям.

— Сэр Хьюберт и потом интересовался вами, даже после того, как ваша матушка… — Он не договорил и кашлянул. — А когда ваш отец скончался, сэр Хьюберт всерьез обеспокоился. «Печально думать, что эта девушка вырастет без единого пенни за душой», — сказал он мне. И намекнул, что ваша матушка наверняка не будет вас обеспечивать.