Дарья Донцова - Бермудский треугольник черной вдовы
– Волкова напала на вас? Когда это случилось? – насторожилась Антонина.
Вера откинулась на спинку кресла:
– Когда мы из леса в деревню спешили, Семен и Толя вперед убежали, а мы с Володей отстали, он сказал: «Генку быстро найдут, а Федю нет. Вдруг его вообще не обнаружат? Той тропинкой редко пользуются. Что, если Федька так и останется без могилы? Нет, я пойду и расскажу, где он. Знаю, что признаваться нельзя. Если выяснят, что я натворил, отправят меня в колонию надолго, я не стану артистом. Пойду к Михаилу Ивановичу, скажу: гулял над оврагом и нашел мопед, а еще там лужа крови. По-хорошему надо Петру Михайловичу сообщить. Михаил Иванович добрый, и не мент, и не родственник Феди. Но Петр Михайлович очень умный, он может понять, что я вру, а участковый хитрый, начнет вопросы задавать, еще запутаюсь. А перед Михаилом Ивановичем не запнусь, я же будущий актер, у меня получится. Навру ему про мопед, а потом больным прикинусь, чтобы больше ни с кем не общаться.
И он пошел к Михаилу Ивановичу, а я унеслась домой. На следующий день вечером мы собрались в чуланчике попрощаться. Нас всех увозили в город, меня на улицу не выпускали, дверь заперли, окна ставнями закрыли. Но я сказала бабушке:
– Душно, я задыхаюсь, сейчас в обморок упаду. Папы дома нет, пожалуйста, открой окно. Честное слово, я даже не подойду к нему.
Анна Ивановна распахнула ставни и легла спать. А я вылезла и собрала всех в чуланчике. Велела им поклясться молчать, сказала: «Мы с Володей не хотели Гену убивать, это шутка была. И проволоку не мы натягивали, а вы. Если пасть разинете, то кто самый виноватый? Паскин и Кратов, вы ловушку Волкову соорудили». Они заспорили: «Ты все придумала! Мы исполняли твой приказ, и Сачков нам помогал проволоку крепить». А я им: «И чего? Я сказала глупость, и только. А вот вы…» И тут в комнату врывается Людмила и как даст мне по лицу палкой. Метила в глаз, попала в бровь. Как заорет: «Ага! Вас всех сейчас арестуют!» И мы выскочили вон. Мы поняли, что Людка разговор наш слышала, перепугались и разбежались. Я в панике была, у меня голос пропал, хочу что-нибудь сказать, а получается мычание. Но ничего не произошло. Мы с бабушкой на следующее утро спокойно уехали, меня никто ни о чем не спрашивал. Разве я могла после той встречи в чуланчике к Волковой приезжать? Она психованная, опять ударила бы чем-нибудь.
Иван Никифорович побарабанил пальцами по столу:
– Вера, кто поджег дачу и домик, где вы собирались? Думаю, я знаю имя этого человека, но хочу, чтобы вы сами его озвучили.
– Я, – после короткой паузы ответила Лазарева, – папа улетел в командировку, у бабушки сердце болело, ее положили на обследование. Я осталась одна в квартире и подумала: «Если все сгорит, на следующее лето мы в Гуськово не поедем». Очень не хотела туда возвращаться. Вот и рванула на электричке в Подмосковье, прикатила в двадцать тридцать, уже стемнело, взяла из нашего сарая две канистры с бензином, папа всегда их полными держал, разбила стекло в гостиной, влезла внутрь. Ну и… Сначала дом подожгла, потом чуланчик. Хотела еще и дачу Волковых в факел превратить, да горючее закончилось.
– Вас могли поймать, – заметил Роберт.
– Я знала, что в нашем поселке в сентябре никого не остается, а до деревни идти надо, – пояснила Вера, – успею убежать. Так и вышло. Я села на последнюю электричку… Мне плохо, меня тошнит, голова болит, кружится, сейчас в обморок…
Вера закатила глаза и упала головой на стол. Борцов кинулся к ней. И через пару секунд сказал:
– Вызывайте «Скорую», дело серьезное.
Когда желтый минивэн, завывая сиреной, умчался со двора, Алексей повернулся к Ивану:
– Надо было слушать мать. Ей Вера сразу не понравилась. А я подумал, что мама ревнует. И вон как обернулось. Что теперь будет с Лазаревой? Ее арестуют?
Иван потер затылок, вместо него ответил Глеб Валерьянович:
– Вере на момент убийства Геннадия было четырнадцать, она малолетняя преступница. Прошло много лет, прямых улик нет, свидетели убийства умерли. Ни Сачкова, ни Кратова, ни Паскина не допросить. Теперь понятно, почему Семен ушел в монастырь, а Паскин спился. В живых осталась одна Людмила. Но у нее есть печальный опыт общения с милицией. Девочка передала участковому разговор подростков, подслушанный ею в чуланчике, но Вадим Глебович, которого Петр Михайлович подкупил переездом в Москву, заткнул ей рот.
– Когда я встречалась с Людмилой, – перебила я Борцова, – та была откровенна, рассказала много интересного про Лазареву, упомянула о том, как застала подростков в чуланчике и выгнала их. Но про удар палкой промолчала.
– И понятно почему, – отметила Тоня. – Неприятно сообщать о том, как накинулась на кого-то с дубьем.
– Согласна, – кивнула я, – каждый человек хочет предстать перед посторонними в выгодном свете. Но почему Людмила не сообщила мне содержания подслушанной беседы? Волкова просто сказала, что Вера велела всем молчать, Мила взбесилась и вышвырнула незваных гостей вон.
– О! Смотри! – воскликнул Роберт и развернул ко мне экраном один из ноутбуков.
Я увидела знакомое лицо и услышала голос:
– Конечно, вы правы, каждый сам портит свою жизнь как умеет!
– А вы совершали роковые ошибки? – спросил ведущий программы.
Оператор дал крупный план, глаза гостьи студии, отвечавшей на вопросы, стали огромными, зрачки почернели, поглотили всю радужку, стали похожи на бездонные омуты.
В моих ушах неожиданно зазвучал голос Ольги Олеговны Ткач: «У нее были такие глаза… гипнотические, с невероятными зрачками…» Потом в голове завертелись обрывки разговоров с разными людьми. «У Веры необычные волосы…», «Она не поздоровалась со мной на лестнице…», «Записку оставила, напечатанную на принтере…»
– Таня, у тебя что-то болит? – забеспокоилась Тоня. – С таким видом сидишь, словно зубы заломило.
Я встала, подошла к доске и взяла фломастер.
– Нет. Просто возникли новые вопросы.
– Какие? – тут же отреагировал босс.
Я начала быстро писать на стекле.
– Инна Валерьевна Голикова, прежде чем обратиться к нам, затеяла собственное расследование. Она наняла частного сыщика, который собрал кое-какие сведения о Вере. Глубоко детектив копать не стал, но кое-что раздобыл. В частности, он побеседовал с Лидией Ефимовной Катаниной, которая живет на одной лестничной клетке с Лазаревой. Лидия положительно охарактеризовала Веру: спокойная, не шумная, не болтливая, всегда вежливо здоровалась и бросала пару фраз вроде: «Как дела? Сегодня хорошая погода». Но незадолго до смерти второго мужа Веры случилась странная история. Катанина стояла на лестничной клетке, искала в сумке ключи, а Вера вышла из своей квартиры. Увидела Лидию Ефимовну и молча побежала вниз по ступенькам. Соседка крикнула ей в спину:
– Добрый день!
Лазарева сделала вид, что не слышит. Катанина не поняла, почему она ее проигнорировала, и обиделась. На следующий день Лидия мыла снаружи входную дверь. И тут снова появилась Вера, она поприветствовала соседку. А та не сдержалась:
– Вижу, сегодня у вас хорошее настроение, не то что вчера.
Вера удивилась, спросила, что случилось накануне. Катанина ей напомнила про инцидент. Лазарева растерялась:
– Вы меня с кем-то перепутали, мы с вами не виделись.
Лидия Ефимовна не стала спорить, а про себя подумала: «Ну да, с такими волосами тебя перепутаешь».
Не уверена, что стопроцентно точно цитирую Лидию Ефимовну, но суть передаю правильно.
Вопрос. Почему Вера не поздоровалась с Лидией, а потом отрицала факт их встречи на лестнице? Вы пока думайте, а я продолжу. Через день после того, как Лазарева продемонстрировала провал в памяти, она неожиданно зашла в гости к Катаниной, ранее этого не случалось. Вера спросила у Лидии: «У вас никогда не бывает ощущения, что кто-то посторонний в ваше отсутствие заходит в квартиру? Сегодня, когда я уходила, чайник на кухне стоял ручкой к окну, а вернулась – он наоборот повернут, на его боку вмятина, которой ранее не было». Вот тут Лидия Ефимовна решила, что к Лазаревой пришла шиза, растерялась, не знала, как отреагировать. Через несколько дней после этого умер второй муж Веры. Катанина решила, что супруг соседки болел, та сильно нервничала, отсюда и странности поведения. А я посчитала этот эпизод малозначимым и забыла о нем. Но нет, это, как я сейчас понимаю, была очень важная информация. Вдруг в апартаменты Веры, когда ни ее, ни мужа дома не было, на самом деле кто-то заходил и случайно сдвинул чайник? Уронил его, поэтому и появилась отметина? Это обеспокоило Веру до такой степени, что она пошла к соседке с вопросом.
– Очень глупо, – оценил поведение Веры Денис, – она что, думала, к ней залез вор, ничего не взял, повертел чайник, а потом полез к Катаниной и там проделал то же самое?
