Дарья Донцова - Микстура от косоглазия
Я привела ее домой. Ее муж Костя, открыв дверь, тяжело вздохнул:
– Спасибо, Вилка. Не уследил, опять удрала.
– А что с ней такое? – полюбопытствовала я.
– Склероз, – ответил Костя.
– Так Катя же молодая, – удивилась я.
– Вот оно как, оказывается, бывает, – махнул рукой Костя, – сорока не справила, а из ума выжила, дома одну не оставишь! Глупости говорит, то плачет, то смеется. Вчера у меня спросила: «Вы кто?» Ну ответил ей: «Муж твой». Так она давай кричать: «Нет, нет, мой давно умер».
Вернувшись на улицу Генерала Карбышева, я вновь позвонила в дверь и опять увидела Инессу Матвеевну.
– Снова вы? – слабо удивилась мать Евгения.
– Скажите, дома, кроме вас, кто-нибудь есть?
– Нету, – спокойно сказала она, – да и кому взяться? Живу одна, муж умер, сын погиб.
– Можно к вам зайти? Не бойтесь, пожалуйста, я не причиню вам вреда.
– Я никого не опасаюсь, – мрачно заявила Инесса Матвеевна, – красть в квартире нечего, только книги, но они никакого интереса не представляют, в основном словари. А если задумали убить, так благодарна буду. Давно бы руки на себя наложила, только мужества не хватает.
Я вошла в коридор и стала расстегивать сапоги.
– Бросьте, – равнодушно обронила Инесса Матвеевна, – ступайте так.
– Но я пришла с улицы, там грязно.
– Не для кого чистоту беречь, – сухо уронила хозяйка, – никто не придет, никто!
Она закашлялась и побрела по коридору, маленькая, чуть сгорбленная, похожая на скомканную, ненужную бумажку.
Я поторопилась за ней. Инесса Матвеевна провела меня в большую комнату, служившую, очевидно, ее мужу кабинетом. Три стены здесь занимали полки с книгами, возле окна стоял письменный стол. На нем – две фотографии, увитые черными лентами. На одной был запечатлен седовласый мужчина со слегка угрюмым, замкнутым лицом, на другой – мальчик лет двенадцати, с веселой улыбкой. Белозубый, кудрявый, ясноглазый, он радостно смотрел на меня. Траурный бант казался абсолютно неуместным на фоне этого снимка.
Инесса Матвеевна опустилась на диван, указала мне на кресло и спросила:
– Что за печаль привела вас сюда и какое отношение имеет к вашим делам мой покойный сын?
Внезапно я поняла: с памятью у женщины полный порядок. Узнала же она меня сразу. Похоже, и с умом проблем нет, просто Инессе Матвеевне больше не для кого жить, вот она и перестала следить за собой, тихо влачит существование, не надеясь ни на что хорошее.
– Что случилось с вашим сыном?
– Он погиб.
– Где?
Инесса Матвеевна откинулась на спинку дивана.
– Зачем вам? Жени нет.
– Пожалуйста, расскажите!
– Не хочется.
– Очень прошу.
Инесса Матвеевна покачала головой:
– Не просите.
Я посидела пару секунд молча, но потом решилась, набрала в грудь побольше воздуха и начала:
– История может показаться вам невероятной, но жизнь порой подбрасывает такие сюжеты! Пару недель назад я зашла в магазин «секонд-хенд» и купила там чудесную куртку…
Инесса Матвеевна сидела тихо-тихо, словно заяц, учуявший охотника. Она слушала меня абсолютно молча, не перебивая, не удивляясь, не восклицая: «Надо же! Не может быть». Где-то в середине рассказа я испугалась, что Инесса Матвеевна меня попросту не слышит, и спросила:
– Вы понимаете, о чем речь?
Не меняя позы, хозяйка кивнула и снова замерла. Наконец фонтан сведений иссяк. Инесса Матвеевна пробормотала:
– Женя погиб в армии. Отец потом проклинал себя за тот разговор, но поздно. Слово вылетело, назад не вернешь. Правда, одно время мы с Евгением Арчибальдовичем думали, что все к лучшему, надеялись, что армия из Жени человека сделает. Но потом супруг умер от удара, а я вот живу, вернее, прозябаю.
– Простите, – я робко перебила ее, – но я ничегошеньки не понимаю!
Инесса Матвеевна положила руки на колени.
– Попробую по порядку, если получится.
Я затаилась в кресле.
Инесса Матвеевна и Евгений Арчибальдович долго не имели детей. Сын у них появился далеко не сразу после свадьбы. Инессе Матвеевне пришлось долго лечиться, а потом всю беременность провести прикованной к кровати. Но это, ей-богу, было сущей ерундой, главное, что на свет появился мальчик.
С раннего детства Женечку окружили любовью и вниманием. Родители кидались выполнять все его желания. Надо сказать, что мальчик был просто замечательный: умный, красивый, здоровый. Женя великолепно учился, окончил школу с золотой медалью, без всяких проблем поступил в вуз. Но и на солнце случаются пятна.
Женя ни в грош не ставил родителей. На любую просьбу мамы, самую невинную, типа: «Убери за собой постель», мгновенно следовал взрыв негативных эмоций. Парень мог послать матом отца или нахамить матери. И еще он ничего не делал по дому, бросал незастеленный диван, оставлял на столе грязную посуду. Мог до трех часов ночи слушать на полной громкости магнитофон, а на замечание отца заявить:
– Если тебе мешает, заткни уши.
И уж совсем раздражающей была его привычка брать из семейной кассы деньги и тратить на всякую ерунду. Пару раз в доме вспыхивали дикие скандалы. Евгений Арчибальдович, интеллигентный человек, профессор, начинал орать и топать ногами, Женя кидался на отца с кулаками, Инесса Матвеевна, рыдая, растаскивала своих мужчин в разные стороны.
Она надеялась, что Женя повзрослеет и образумится, но сын день ото дня становился все нахальнее. Иногда мать робко говорила ему:
– Женечка, папа тебе добра хочет.
– Вот бы сдох поскорей, старый козел, – следовал ответ.
– Евгений! – возмущалась мать. – Как ты можешь!
– Вечно ко мне придираешься, – рявкнул парень, – да я у вас золото: не пью, не курю, наркотиками не балуюсь, отлично учусь, чего еще надо? Вечно всем недовольны, надоело!
Как правило, на этой ноте разговор заканчивался. Инесса Матвеевна пасовала. «Женечка вовсе не такой плохой, – думала мать, – просто избалованный немножко».
Больше всего Инесса Матвеевна боялась, что когда-нибудь Женя и Евгений Арчибальдович поругаются в ее отсутствие, кто их тогда остановит?
В один далеко не прекрасный день именно так и случилось. Инесса Матвеевна пришла домой с работы и попала в разгар битвы. Она, как всегда, заметалась между мужем и сыном, но те, не замечая ее примиряющих высказываний, наскакивали друг на друга.
В конце концов Евгений Арчибальдович заорал с такой силой, что на столе лопнул тонкий стакан.
– Ты мерзавец, захребетник, сидишь у нас с матерью на шее.
– Вы обязаны меня содержать, – парировал парень, – я отлично учусь!
– Тьфу, – сплюнул отец, – хватит нас своим институтом пугать. Он нам не нужен!
Неожиданно повисло долгое молчание, потом Женя, нехорошо улыбнувшись, тихо спросил:
– Значит, моя учеба никого не волнует?
Инесса Матвеевна испугалась и предостерегающе дернула мужа за рукав.
– Остановись, милый!
Но супруга понесло.
– Да, – завизжал он, – да. Я учился и работал, а ты…
– Хорошо, – кивнул Женя и ушел.
Растерянные отец с матерью переглянулись. До сих пор еще ни разу победа не оставалась за ними. Неделю Евгений ходил молча, скользил по дому как тень, а потом не пришел ночевать. До сих пор, несмотря на хамское поведение, парень всегда ночевал дома.
Инесса Матвеевна прождала юношу до утра, потом кинулась в милицию. Когда она вернулась домой, Евгений Арчибальдович лежал на диване.
– Тебе плохо? – кинулась к нему жена.
– Женя в армии, – еле слышно проговорил муж, – забрал документы из института, там, на столе, письмо.
Инесса Матвеевна схватила листок, белевший на скатерти.
«Если вам моя учеба не нужна, то и фиг с ней. Буду бегать с автоматом. Пожалеете, да поздно будет», – прочла она.
Несчастные родители выпили два литра валокордина и потом слегка успокоились.
– Может, оно и к лучшему, – подвел итог Евгений Арчибальдович, – армия из многих настоящих людей делала.
Инесса Матвеевна ничего не возразила. С одной стороны, ее сердце разрывалось от тревоги, с другой – в квартире стало очень тихо, уютно, она шла домой без всякого страха, без ожидания скандала, у нее перестал болеть желудок, прошла бессонница, а коллеги стали делать ей комплименты.
Полгода от Жени не было вестей, потом пришло письмо. «Дорогая мамочка, – писал он на листочке бумаги в клетку, – прости меня, дурака. Очень тебя люблю и горько сожалею обо всем, что было. Ты так долго терпела все мои закидоны, очень хочется тебя увидеть. Ну ничего, через восемнадцать месяцев вернусь, восстановлюсь в институте, женюсь, станешь внучат нянчить, наверное, хорошо, что я оказался тут: армия мне мозги вправила. Как вспомню, каким уродом был, так вздрагиваю». Еще из конверта выпало фото. Про отца не было сказано ни слова. Инесса Матвеевна зачитала небольшое послание до дыр. Она даже сбегала в церковь и поставила свечку, приговаривая:
– Спасибо тебе, господи, вразумил Женечку, он скоро поймет, что и отец ему зла никогда не желал.
