Теория бобра - Туомайнен Антти
Завожу «Рено», разворачиваюсь и двигаюсь в наиболее вероятном направлении.
21
Белая «Тойота Королла» Туукки стоит перед его домом с водителем за рулем. Как я и предполагал, прежде чем отправиться осуществлять свой план, он заехал домой. Конечно, то, что он задумал, нельзя назвать планом в истинном значении слова. Туукка действует под влиянием эмоций. Предпринимаемые им шаги направлены на достижение определенной цели, но не просчитаны с достаточной точностью. Впрочем, ничего другого я от Туукки и не жду.
«Тойота» срывается с места; я следую за ней. Чем дальше мы едем, тем больше я позволяю Туукке оторваться. Каждый оставшийся позади километр подтверждает мою версию, поэтому мне не нужно повторять за Тууккой все его торможения и разгоны. Время от времени я бросаю взгляд на мобильный телефон, чтобы убедиться, что он ловит сеть. Вскоре мне предстоит отправить еще одно сообщение и, что еще важнее, получить ответы на два предыдущих.
Извилистое двухполосное шоссе мне знакомо. После полудня зимний день начинает угасать; лес по краям дороги становится гуще, отдельные деревья сливаются в монолитную стену. Неспешная езда меня успокаивает, и я углубляюсь в свои мысли, в основном перепроверяя окончательные расчеты.
То, что убийцей оказался Туукка, помогло мне понять схему с парком «Сальто-мортале». Началось с лошадей. Предполагалось в первую очередь уничтожить мой парк и захватить рынок, но не из любви к паркам приключений или желания развивать в долгосрочной перспективе этот бизнес на благо юных клиентов. Цель состояла в том, чтобы устранить конкуренцию и в условиях монополии по-быстрому срубить побольше денег.
А деньги использовать на развитие бизнеса с лошадьми.
Но еще на этапе замысла всей операции Хяюринен, Эльса, Нико Орел и прочие бенефициары «Сальто-мортале» — теперь я могу включить в их число Ластумяки и Салми — совершили свою первую ошибку. Они ничего или почти ничего не знали о парках приключений, об особенностях ведения бизнеса в этой сфере и о своих конкурентах. Поэтому они не понимали, что я, мой парк и мои сотрудники никогда не сдадимся. Еще одной их фатальной — и счастливой для меня — ошибкой стало то, что они отобрали лошадь у Туукки. Они и представить себе не могли, на что способен Туукка, если у него отнимут любимую лошадь. Не уверен, что и сам Туукка об этом догадывался.
Разумеется, это не означает, что убийство — или убийства, — совершенные Тууккой, приводят меня в восторг. И мне еще долго будет в кошмарных снах сниться танец с мертвым Нико Орлом. И Хяюринена с его навеки разинутым ртом я забуду не скоро, не говоря уже о безголовом всаднике, оседлавшем снегоход; путешествие Олави по безграничным снежным равнинам, вероятно, продолжается до сих пор — никакими данными о его завершении я пока не располагаю.
Я не эксперт в экономике и знаком лишь с ее азами, хотя хорошо разбираюсь в экономической математике. И одна из моих любимых цитат принадлежит английскому экономисту Джону Мейнарду Кейнсу, который в ответ на обвинение в том, что он закрывает глаза на факты, сказал: «Когда факты меняются, я меняю свое мнение». Кейнс был прав — всегда надо исходить из текущей ситуации.
Туукка, лошади и танец смерти. Эльса, фаллоимитатор и не выдерживающие никакой критики, экономически провальные маркетинговые решения «Сальто-мортале». Ластумяки и Салми — банда рэкетиров из двух человек. Все это нити одного и того же клубка, который я наконец сумел распутать. Но надо мной и моим парком по-прежнему нависает угроза.
Если только сегодня мой план не сработает.
До сих пор все шло как по писаному. Туукка всю дорогу немного превышал установленную скорость, но теперь он сбрасывает газ и едет, немного не дотягивая до разрешенного максимума. Я к этому готов. Тоже сбавляю скорость, чтобы увеличить дистанцию между нами. Затем торможу и останавливаюсь на автобусной остановке. Выжидаю две минуты, проверяю телефон — по-прежнему никаких ответов, на которые я так рассчитывал, зато множество триумфальных сообщений от членов Le Groupe Paris. Еду дальше.
Не доезжая до конефермы, замечаю в лесу слева от шоссе прогалину. Узкая проселочная дорога ведет вглубь заснеженного смешанного леса. Не знаю, куда именно она ведет, да это и неважно. Важны следы колес. Они свежие. Туукка здесь свернул, и его машина уже скрылась из виду. Еду вперед.
Проезжаю мимо конефермы, как и в свой первый визит сюда. В сгущающихся сумерках вижу лошадей и вытянутое красное здание конюшни. Продолжаю движение вперед и поворачиваю на знакомую подъездную дорогу к соседнему дому. Еду очень медленно.
Дорогу, во всяком случае в последние несколько дней, не чистили. Как почти всегда и во всем, у этого обстоятельства есть две стороны — хорошая и плохая. Хорошая состоит в том, что соседний с конефермой дом пустует, так что на оставленную здесь машину никто не обратит внимания. Плохая — в том, что мой «Рено» не внедорожник и не предназначен для езды по глубокому снегу. Я тащусь вперед еле-еле, с выключенными фарами, и стараюсь не думать о том, что буду делать, если застряну. На этот случай у меня нет запасного плана. Выбираться верхом — не вариант.
Оставляю машину чуть дальше от дома, чем в прошлый раз, и достаю с заднего сиденья теплую одежду, способную выдержать приличный мороз — мне в очередной раз пригодились коробки с забытыми в парке вещами. Быстро одеваюсь. Понимаю, что в этом наряде вид у меня довольно нелепый, но сейчас не время беспокоиться о таких пустяках. Я собрался не на показ мод, а на место преступления, думаю я, выбираясь из машины на мороз. По крайней мере, я на это рассчитываю.
Это место мне хорошо знакомо. Свежевыпавший снег, разумеется, припорошил следы, но, если присмотреться, кое-что можно увидеть. Вот вмятины от моих ног, отмечающие путь моего бегства, вот борозды от бешеной езды разъяренного снегохода. В памяти оживают воспоминания, и вся картина вновь встает у меня перед глазами. Сейчас тут тишина. Уже поздний вечер, ветра практически нет, где-то вдалеке каркает ворона, но без энтузиазма, будто по обязанности. Потом я ощущаю в нагрудном кармане вибрацию. Стягиваю рукавицы и достаю из внутреннего кармана толстой чужой куртки телефон.
Эсэмэска от Эсы в очередной раз свидетельствует о том, что я недооценивал его феноменальные способности. Он сообщает, что все интересующие меня действующие лица направляются на конеферму, а также прогнозирует время их прибытия, рассчитанное исходя из средней скорости передвижения. Эса пишет, что установил это потому, что следит за всеми фигурантами в режиме реального времени. Уж не знаю, как ему удалось организовать такую слежку, но легко представляю себе, как мы сидим с Эсой и он делится со мной подробностями обучения в лагере для секретных подразделений южнокорейских спецслужб. Опускаю телефон обратно в карман и подхожу к плотной живой изгороди из елей, за которыми расположена конеферма.
Еловые ветки царапаются и сбрасывают снег мне за шиворот. Я продвигаюсь тем осторожнее, чем прозрачнее становится живая изгородь. Я приближаюсь к цели, хотя с каждым шагом меня легче заметить, если кому-то взбредет в голову именно в этот момент выглянуть из окна дома или конюшни и полюбоваться зимним ельником в вечерних сумерках. Не думаю, правда, что найдется много желающих этим заняться. Кроме того, я не слышу никаких подозрительных звуков, да и вообще тут не особенно оживленно. Но я все-таки останавливаюсь перед домом и выжидаю несколько мгновений, прежде чем раздвинуть перед собой еловые ветви.
Во дворе, как я и предполагал, всего один автомобиль, который я помню с прошлого раза. Это машина Эльсы.
Не знаю, насколько ловко Туукка умеет ходить по глубокому снегу, но, опираясь на опыт наблюдений за ним, я могу со стопроцентной уверенностью сказать, что он не из самых медлительных. Туукка в отличной физической форме и занимается спортом — наверное, в общей сложности даже десятком видов спорта. Он задумал украсть лошадь. Стоит отметить, что для осуществления плана у него есть все — и возможности, и искреннее желание. Лесная дорога, по которой он добрался до конефермы, находится немного дальше, чем та, которой воспользовался я, но, учитывая разницу в наших физических параметрах, весьма вероятно, что он уже на месте.
