Иоанна Хмелевская - Роман века
У самой ивы обрезанного каблука я не заметила, среди же цветов и в зарослях, он встречался часто. Отсюда я сделала вывод, что так же как и я, Марек торчал в кустах, наблюдая за дивой, позировавшей на стволе. Какой был в этом смысл? Он рисовал ее портрет?.. От злости я почти уткнулась носом в землю, пытаясь выяснить что-нибудь еще, пока вдруг снова не ощутила, что вижу нечто знакомое.
На аллейке были грязь и мох, в лесу мох и трава, под ивой – зыбкий песок. Между цветочками кое-где попадались кусочки твердого влажного грунта, а между мостиком и пляжем была одна грязь. Всматриваясь в эту пересеченную местность, я никак не могла понять, что увидела, не обрезанный же каблук, к которому я уже привыкла. Я исследовала взглядом кусочек за кусочком, пока наконец не поняла, у меня перехватило дыхание.
В грязи лежал большой плоский камень, немного торчащий и поразительно чистый. На этом камне отчетливо и точно отпечатался след подошвы, предварительно немного испачканной. Черный, еще слегка влажный след, начинающий высыхать… Мысленно я увидела лист белого картона на столе и идентичный след, оттиснутый на нем. Более светлый, более серый, но такой же отчетливый…
Не веря собственным глазам, я склонилась над камнем и рассмотрела след вблизи, очень подробно. Для сомнений места не оставалось, я достаточное число раз собственноручно рисовала этот узор, зарисовывала его черной краской, чтобы теперь не ошибиться. Это была подошва взломщика, того самого, который забрался в подвал к Мачеякам!
Мой завтрак остыл, потому что я довольно много времени провела у плоского камня, пытаясь хоть как-то перенести след на что-нибудь, что можно было взять с собой. Камень был большим, выковырять его не получалось. Ткань мужа уже увидела свет, у меня были большие шансы встретить собственный узор в любом местном галантерейном магазине. Мне любой ценой хотелось сравнить след на камне с подошвой на узоре, чтобы окончательно избавиться от неверия в собственную зрительную память.
В конце концов я своего достигла, воспользовавшись кончившимися спичками и пачкой от сигарет, после полудня все стало ясно. Мне даже не надо было покупать ткань, я сравнила прямо в магазине. Несомненно, это был тот же узор!
Пришло время воспользоваться мозгами. След взломщика, это было что-то! Глупая афера Мачеяков тащилась за мною до самого Сопота, а дух пана Паляновского блуждал под ивой. Это казалось мне даже логичным, в Варшаве кого-то там не поймали, бриллианты исчезли, полковник накрутил мне хвост, я потребовала от Марека, чтобы он что-то сделал, Марек здесь, караулит диву, дива караулит иву, в окрестностях ивы бегает взломщик, который имел все шансы завладеть бриллиантами. Круг замкнулся. Может это его она ждала вчера на склонившемся дереве…
Сохранение всего этого в тайне от меня тоже можно было обосновать. Что может произойти – неизвестно, не дай бог, бриллианты потеряются снова, или пропадет еще что-то, меня уже нет, я ничего не знаю, нахожусь в стороне, обвинить меня не в чем. Никто меня никуда не впутает. Да, такое объяснение имело смысл, но меня совсем не убеждало. Не вспоминая о других мелочах, я впуталась сама, выслеживая Марека, наблюдая за дивой и вертясь возле подозрительного дерева. Тем более, меня можно было заподозрить в самом худшем. Если бы он меня предупредил, что я должна оставаться вдали и терпеливо ждать, я бы терпеливо ждала, не приближаясь к нежелательным местам и неизвестным особам.
За время дальнейшего следствия, от которого в возникшей ситуации меня не удержал бы никто, мне пришла в голову еще пара идей. Это действительно могло быть совпадение. Марек мог все время ловить взломщика, а дива свалилась сюда, как слива в компот, абсолютно случайно, исключительно из-за своей наглости. Она пригодилась ему в качестве ширмы, кроме всего прочего, и для того, чтобы сбить меня. Это могло и не иметь ничего общего с бриллиантами, а касаться главаря, который скрывался после провала контрабандистов. Могло быть и по-другому, вообще неизвестно как, тем более, я должна была находиться в курсе событий.
Курс событий преподнес мне громадные количества свежего воздуха. Гарпию вдруг охватила особая педантичность, она каталась туда-сюда по лесной аллее, изо дня в день, в половину одиннадцатого вечера с поразительной регулярностью. Она доезжала до полянки, разворачивалась, выбиралась из машины, подходила к иве и полчаса сидела на стволе. Потом возвращалась. Я превратилась в охотничью собаку, или в дикого индейца, и обнаружила еще один след взломщика. Я подождала, пока гетера удалится, и со всей возможной тщательностью обследовала ствол чертовой ивы вместе с близлежащей территорией, они могли там что-нибудь друг для друга прятать. Ничего не нашла. Меня озаботило, что след обрезанного каблука перестал появляться среди желтых цветочков.
В конце концов, мне надоело ходить за ней пешком и я облегчила себе жизнь. В нескольких десятках метров я нашла место, куда можно было подъехать на машине, развернуться и спрятать ее в лесу. Это было не так уж и просто, особенно в темноте, но мой старый фольксваген привык проезжать везде, а там, куда он заезжал, там и разворачивался. Ее маневры на полянке заглушали звук моего двигателя, известно, что из-за собственного шума, чужого не слышно. Света я конечно не зажигала, потом ждала, пока она уедет, и отправлялась за ней, уверенная, что она меня не заметит, ночью видно только то, что освещают фары. Рядом, в темноте, может стоять хоть стадо слонов, лишь бы неподвижно.
На пятый вечер я приехала как обычно, проследила за тем, чтобы не рычать мотором дольше этой спятившей героини. Я вышла из машины, осторожно приблизилась к ней, с минуту было спокойно, а потом мне показалось, что возле ивы я вижу какое-то движение. Легко щелкнул закрываемый багажник автомобиля. Сердце сразу подпрыгнуло к горлу, а все внутренности заполнила надежда, что наконец-то происходит нечто, что продвинет вперед вялое и непонятное действие. Прячась в тени, затаив дыхание, я медленно подошла поближе.
Из-под ивы кто-то прошел к оврагу. Гарпия копалась в машине, тихонько постукивая багажником. Что-то там происходило нечто, чего я не могла понять. Что бы ни случилось, лопни я или умри на месте, необходимо было увидеть, что происходит, взломщик там или Марек, а может оба, надо туда добраться! Не напрямик, а то она меня увидит, надо обойти вокруг, проползти по песку, под кустами, а потом вдоль ручейка…
С неописуемым упорством я начала пробираться в сторону пляжа. Шум моря немного заглушал шорох. Я преодолела метра три зарослей и уже была возле их края, когда произошло нечто ужасное. Передо мной вырос черный силуэт, чья-то ладонь закрыла мне лицо, железная рука крепко прижала меня. Сердце запрыгнуло в глотку и превратилось в камень.
– Тихо, – прошипел Марек прямо мне в ухо, – не шевелись!..
Ноги подо мной подогнулись. Просьба и затыкание рта оказались излишними, я полностью лишилась как речи, так и других способностей. Я успела подумать, что такие потрясения могут довести человека до инфаркта, если со мной этого не случится, то у меня и так останется нервный тик. После нескольких чудовищных секунд полной неподвижности Марек ослабил захват.
– Быстрее! – шепотом приказал он. – К машине! Без шума!
Быстрее и без шума, это было невыполнимо. К счастью, дива вместе с тем, что крутилось возле нее, исчезла где-то в овраге. Марек перетащил меня через дорогу и потянул в сторону фольксвагена.
– Быстрее! – шептал он. – Я тебя вытолкну, заведешься потом! Дальше будет не слышно…
Я даже поняла, чего он хочет, меня не удивляло, что он все знает о моей затее с машиной, но обижало, что он заставляет меня уехать до того, как что-то прояснилось. Но у меня не было времени ни протестовать ни подумать, я пыталась побороть дрожь рук и стук зубов, прийти в себя, обрести хоть немного равновесия, имея в ближайшей перспективе езду по лесу, причем так, чтобы меня не было слышно. Я послушно села в своего горбунка, вывернула на твердую почву. Марек протолкал меня до самого поворота аллеи и запрыгнул на ходу. После ремонта мой двигатель работал на удивление тихо. Я тронулась немного резче, чем хотела, потому что нога на педали газа тоже дрожала, чудом не врезалась в дерево и очутилась на дороге, огражденная от событий в овраге большим количеством кустов и зарослей.
– Зажигай фары, теперь можно, – сказал Марек. – И не въезжай на стоянку.
Я молча и послушно исполняла его приказания, но не из-за ангельского характера, а потому что просто была не в состоянии сопротивляться. Даже дышать мне удавалось с большим трудом, не говоря уже о вождении. Первый раз в жизни я усомнилась в своем правиле, что за рулем автомобиля может сидеть только тот, чье имя записано в регистрационной карточке. Я выехала на улицу.
– Теперь жми! – с оживлением и задором сказал Марек. – Езжай быстрее! Я покажу куда.
![Иоанна Хмелевская - Роман века [вариант перевода Фантом Пресс]](/uploads/posts/books/161891/161891.jpg)