Михаил Башкиров - Злой ГЕНий, или Сперматозоиды штурмуют…
Наверное, жена застукала на студенточке.
Генерал продолжил мое идольное образование.
– Мо-Нду-Гры! – властитель гнева – он у дока за короля.
– А остальные?
– Остальные тоже шалунишки – грудастый ведает плодородием, носастенький отвечает за песнопения, губастенький – ветровик… Нет —громовик. А курчавенький… Курчавенький…
– Достаточно.
– Тогда зачем вызывал?
Генеральские звезды теперь соперничали с проклюнувшимися в траве светлячками.
– Не вздумай, Денис, больше играть белыми фигурами. Если док еще пару разиков заматует черными – хана! Никогда мы это дело не раскрутим. А самое ужасное будет, когда попадете в обоюдный цугцванг!
– А как насчет пата?
– Спертый мат гораздо серьезнее, чем ты думаешь.
– Алексей Николаевич, зачем нагнетать идолофобию с тотемизмом и фетишизмом?
Генеральские звезды, обидевшись на голословное обвинение, погасли.
– А опасность идолов, культивируемых тысячи лет безнадзорно и произвольно, я бы не преуменьшал, – сказал я сам себе.
– Мне однажды деревенская ведьма так карму подпортила…
Генерал соблюдал полное затемнение, погасив звезды на погонах.
Но я все равно продлил воспоминания.
– В черной бане отрубила голову живому петуху и омыла кровушкой промежность.
– А ты, конечно, подглядывал? – спросил из темноты шеф.
– Она же не могла знать, что я ее засек, а все равно ауру на трое суток мне продырявила.
Но я не завершил рассказа о борьбе ведьмы с климаксом.
Мою барабанную перепонку напряг тонкий писк.
Все, кончилось нормальное ожидание, начались муки.
Отломив ближайшую ветку, я прохлестал окружающее пространство.
Попытка налета прекратилась.
Но минут через пятнадцать комар снова обозначил присутствие и явную угрозу испить свежей кровушки.
Я снова поработал веткой.
Но тут возникла целая комариная эскадрилья.
Нудная.
Упорная.
Целеустремленная.
Я попытался подсчитать, хотя бы примерно, сколько надо комаров, чтобы лишить мою кровеносную систему эритроцитных литров.
Еще комар.
Получилось офигенное число в энной степени, которое невозможно представить.
Еще.
Вдруг я вспомнил, что кровь пьют исключительно самки.
Еще комар.
Вдруг я вспомнил, что комариные зародыши не развиваются без человеческой крови.
Еще.
Я срочно вызвал на подмогу шефа.
На этот раз между генеральских погон красовалась умная голова с извилинами маршала.
Но ее бубнение оказалось слабым инсектицидным средством.
Зато мы обсудили сатанинский вариант.
– Алексей Николаевич, я тут в борьбе с комарьем прикинул: а не виноваты ли жители Садограда в своих напастях сами?
– Валяй, но поподробней.
– Не мстит ли дьявольская гвардия ученым за то, что последние начали претендовать на их законное место?
– Здравая мысль.
– Вмешательство в эволюционный процесс на уровне генов – это же вызов?
– Еще какой.
– А бесконтрольное клонирование и выращивание запасных органов?
– Тоже нехило.
– А замена естественной смерти принудительной или отложенной эвтаназией?
– Медицинский беспредел.
– А вдруг с минуты на минуту у пацанов, рожденных в Садограде, начнут прорезаться рога, формироваться копыта и расти хвосты?
– Или клыки вампиров…
– Может, инферналисты готовят дивизию…
– Армию, Денис, армию!
– Готовят армию, которая в назначенный час приступит к зачистке ученой братии?
– Это будет страшная месть.
– За открытия, противопоказанные даже миру тьмы…
Я надолго умолк.
Генерал тоже.
А комары возобновили групповые налеты.
Так вся ночь прошла в изнурительном уничтожении комариного матриахата.
Фолиант в этой борьбе доказал свою неудобность.
И я поплелся сквозь рассветный туман сдавать книгу в библиотеку доцентши.
Глава 7 Стрела указующая
От пещеры до велосипеда пробежалось легко.
Дорогу через лес, несмотря на плотный туман, я преодолел хоть и медленно, зато надежно.
За спиной в опустошенном рюкзаке побренькивала грязная посуда.
Там же лежала стрела, убившая зайца.
Острый наконечник я предварительно замотал в носовой платок.
Тяжелый фолиант прижимался к моей хребтине солидно и без единого звука.
Над мостом стоял плотный туман, и вереницы фонарей едва тлели вдоль парапетов.
Я пронесся по рифленому настилу в бешеном спурте.
Ни машин, ни прохожих.
Я вырвался к сонному Кронино и затормозил, оглядывая ближайшие сады.
Может, пока я маялся от комаров у пещеры, здесь опять хулиганил Снежный человек, резвился Членорук, вкалывал Красавец и нежно ворковал Летун…
Цетральная трасса почти очистилась от белых клочьев.
А вот яблони сливались в туманные стены по обеим сторонам.
И тут я узрел едва различимый силуэт Повара – он двигался среди деревьев параллельным дороге курсом.
Я спрыгнул с велосипеда, готовый рвануть по-спринтерски в чужой сад и поймать того, кто маскируется под невинное чучело…
Но не успел стартовать.
С противоположной стороны кто-то – массивный и тяжелый, благоухающий косметикой – пер через ближний куст прямо на меня.
Я резко повернулся.
Но внезапная атака не получила достойного отражения.
Не мог же я вломить доцентше, которая почти бросилась мне на грудь.
– Ой, наверное, Динь, я тебя напугала!..
– Нисколько.
– Я хотела сделать сюрприз…
– Ты давно здесь дежуришь?
– Нет, с полчаса, не больше.
Доцентша одернула юбку.
– Как успехи в поимке сексуального злоумышленника?
– Ну, если считать массу прибитых комариков да одиночную арбалетную стрелу из черепа зайца, то ночь прошла не зря.
– Не богато.
– Ничего, в следующую ночь обязательно скараулю.
– А днем?
– Отосплюсь как следует.
– Думаешь, засветло никто туда не ходит?
– Скорей всего, нет. Во-первых, чтобы не засекли на мосту. Во-вторых, кровавые дела, как правило, вершатся ночью.
– И кто это безобразие творит?
– Поймаю – узнаем.
Я трижды сплюнул через левое плечо…
И тут где-то позади меня – там, где недавно мелькнул силуэт Повара, – завибрировала тетива пластикового лука, которые обычно ставят на арбалеты дальнего боя, на боевые арбалеты с инфракрасным прицелом, на тяжелые арбалеты супер-элитного класса, оснащенные прикладом с компенсатором и автоматическим взводом.
Этот – пусть и далекий, почти не внятный – звук я не спутаю ни с каким другим.
Арбалет – он и есть арбалет.
Такая идеальная машина с полутора сотни метров бьет наповал хоть изюбря, хоть кабана, хоть искателя метеоритов, хоть остепененную толстуху, не представляющую никакой ценности как охотничий трофей…
Но я-то не глупый заяц, чтобы подставлять затылок.
Обхватив доцентшу, я сделал резкую подсечку и повалился на опешившую Нинель Осиповну.
Но стрела все-таки попала мне в спину – точно промеж лопаток.
Спас меня фолиант, прикрывающий спину.
Так в рюкзаке нежданно образовалось две стрелы.
Старая, на зайца, и новенькая, только что из арбалета, – для меня, любимого.
Я возблагодарил себя за вчерашнюю мудрость.
А если бы не поменял корзину с ножами на рюкзак с увесистым томом?
Пришлось бы доцентше оплакивать потерю одного из любимых племянников.
Я на мгновение представил, как стрела с хрустом входит в межпозвоночное соединение.
Впрочем, болела не спина, а гематома переносицы, соприкоснувшаяся со лбом доцентши.
Фолиант спас меня от перебитого позвоночника и вечной инвалидной коляски.
Теперь я должен хотя бы раз в год проставляться французским коньяком и доцентше – за отличную библиотеку, и племяннику Севе – за хороший вкус к толстым книгам.
Глава 8 Первая улика
У Нинели Осиповны из губ, случайно разбитых моим фотоаппаратом, текла кровь, но доцентша мужественно хранила молчание и даже не всхлипывала.
Приказав доцентше лежать не двигаясь, я, не поднимаясь, стянул рюкзак.
Фолиант был испорчен.
Мельком оценив длину и оперение гибридного дротика, я чуть не загордился от того, что стреляли из достойного арбалета, и наверняка ручной штучной работы.
Такие супер-арбалеты, как правило, делают исключительно подпольно и по индивидуальным заказам.
– Я, кажется, юбку порвала, – зашептала сквозь кровь доцентша. – Юбку…
– Умолкни!
Сейчас не до сантиментов и оказания первой помощи.
Ученая женщина мгновенно исполнила команду.
– Я скоро вернусь.
Вскочив, совершил пару качаний и нырков, хотя наверняка знал, что стрелок давно смылся.
Зачем подпускать меня ближе, когда при возможном промахе я мгновенно перехвачу инициативу и сделаю из арбалетчика чуть помятого, чуть побитого, чуть испуганного киллера, готового сдать и себя, и заказчика, и всю его родню до пятого колена…
Вот же накаркал генерал, накаркал!
Этот утренний выстрел менял очень многое в садоградском раскладе – если не все.
Я двигался противоарбалетным зигзагом к саду, из которого вылетела стрела.
