Михаил Башкиров - Злой ГЕНий, или Сперматозоиды штурмуют…
Я двигался противоарбалетным зигзагом к саду, из которого вылетела стрела.
Значит, кому-то здорово не понравилась моя засада у пещеры?
Я не ускорялся, боясь пропустить лежку снайпера.
Чую, теперь начнется веселая обоюдоострая жизнь.
Перепрыгнул через кованый барьер.
Миновал яблони.
Ага – вот.
Между кустами сирени, рядом с дорожкой обнаружился кусок полиэтилена, удобный для лежачего скарауливания.
Так: директриса прицеливания точно проходит между коваными розами.
Жаль, стрелок не оставил, следуя киллерскому неписаному кодексу, арбалет.
Все-таки эксклюзивная модель…
И никаких следов на газоне – перешагнул убийца с полиэтилена на керамическую плитку, и был таков.
Разочарованный предусмотрительностью арбалетчика, я повторно вернулся к осмотру лежки и обнаружил на краю подстилки странный предмет сантиметровой длины и треугольной формы, выполненный то ли из твердой пластмассы, то ли из натуральной кости.
Операция «Ступор» наконец-то входила в решающую фазу.
Как-никак, появилась самая первая улика.
Я, не скупясь на ракурсы, отснял непонятный предметик.
Пусть кремлевские эксперты определяют, что за хреновина отломилась от арбалета.
Но когда я свернул подстилку, меня ждал еще один сюрприз.
Под расстеленным полиэтиленом скрывались два глубоких четких квадратных следа, как от костылей, поставленных рядом.
Это была прекрасная компенсация за безрезультатную комариную ночь.
Я оставил подстилку на месте, чтобы ввести стрелка в заблуждение.
Чтобы он ни в коем случае не догадался о наличии этой улики у меня.
Если вдруг спохватится, что потерял эту костяную хреновинку, и вернется за ней, то увидит лежку нетронутой.
Поищет, поищет да и успокоится, думая, что потерял где-то в другом месте…
Я чуял: попер наконец-то фарт, без которого в следственном деле не обойтись.
Медленно, без резких движений, контролируя видимое пространство, я вернулся к лежащей смирно доцентше.
Вдруг стрелков двое, и второй еще только готовится произвести контрольный выстрел?
Только бы ему не стукнуло в голову для начала убрать свидетельницу покушения…
Надо побыстрей сваливать с неудобной позиции…
К счастью, второй арбалет оказался лишь плодом моего буйного воображения и доцентшу не превратили в садоградского ежика.
Нинель Осиповна, с распухшими окровавленными губами, тихонечко причитала об испорченной юбке.
На обратном пути я ликовал, смакуя находку первой настоящей улики.
Враг допустил промах в прямом и переносном смысле.
Я пытался мучительно вспомнить, где же видел раньше подобную костяную хренотень.
И забрезжило в затуманенном сером веществе далекое воспоминание о подготовительных курсах.
Точно видел!
В справочнике по холодному оружию!
Но только не по арбалетам.
– Ох, съела бы я что-нибудь, – сказала вдруг доцентша.
Съела, умяла, слопала, зажевала, сожрала…
Стоп.
Кремлевские психологи не ошиблись в своем выборе.
Я вспомнил нужную страницу с иллюстрациями.
Каталог боевых палиц.
Увеличенный фрагмент.
Аналогичными шипами снабжали свои боевые дубинки островные каннибалы.
Идентификация улики не только не прояснила ситуацию, а еще больше запутала.
Этого только не хватало… Проломленные черепа… Вынутая из еще живого нутра печень… Трепещущее сердце на ладони… Вырванный глаз на десерт…
Снежный человек с арбалетом, и к тому же людоед.
Теперь понятно, почему драпанули шпионы… Если хищный стрелок, брезгуя учеными, потребляет исключительно агентов спецслужб…
Тем более что исчезновение очередного агента в диком желудке вряд ли будет афишироваться.
Подранил из арбалета, добил акульей дубинкой, съел.
В Садограде не соскучишься.
Такой экзотический набор трудно переварить: арбалет, изготовленный с помощью новейших технологий, и примитивная дубина.
– Обнаружен акулий зуб, предположительно – с оружия, аналогичного дубинке островных каннибалов, – объявил я фотоаппарату. – Можете аплодировать.
Я обернулся на лакомую, доступную – правда чересчур жирноватую и наверняка жестковатую – Нинель Осиповну.
– Интересно, а снежный человек умеет стрелять из арбалета?
– Как я хочу спать, – произнесло ходячее блюдо.
– Нинель, у вас тут в Садограде случайно акулы не водятся?
– Странный вопрос.
– Да ничего странного.
Я показал костяную находку доцентше.
– Ты меня, Диня, не удивил, – сказала доцентша. – Я таких штучек видела целую коллекцию.
– В Кронино?
– А где же еще.
– У кого?
– У Степана Федоровича.
– Кто такой?
– Да на фуршете, помнишь, мы встретили Скудаева?
– Чемпиона Клуба Веселых Арбалетчиков?
– И доктора физико-математическх наук. Так Степан Федорович – его первый заместитель.
– Анемичный и флегматичный…
– Вспомнил, значит.
– И такая невзрачная девица была с ним. Шатенка, вышагивающая недотренированной балериной!
– Это родная сестра Степана Федоровича.
– Замужняя?
– Ты уже спрашивал на фуршете.
– Ну, освежи мне память.
– Кто на такое добро позарится… Хоть и молодая, а хуже меня.
– Рожала?
– Я же говорю – кто на нее позарится? Нет, нет и нет.
– Познакомь.
– Не стоит.
– Почему?
– Она, Диня, не тебя ждет, а минимум академика.
– Да не с ней – с братом.
– Ну, это устроим.
– Только не в Научном центре.
– Ты, наверное, забыл, что сегодня воскресенье.
– Ах, да.
– Ну вот, я ему позвоню и скажу, что хочу показать моим племянникам его знаменитую коллекцию.
– Тогда, пожалуйста, договорись часиков на двенадцать дня. Надо чуток поспать.
– Да, чувствую, денек будет весьма хлопотным. И для меня, и для скудаевского первого заместителя, и для самого чемпиона по арбалетной стрельбе.
Я поднял велосипед с асфальта.
– Двинули?
– Вызови такси!
Нинел Осиповна протянула мне мобильник.
– В такой юбке тащиться через все Кронино…
– Да и будет намного безопасней, – добавил я. – Похоже, война объявлена…
Глава 9 Волк в аскезе
Несмотря на распухшие губы, доцентша отправилась булимировать на кухню.
Я же, предварительно сполоснувшись под горячим душем, прокрался в мезонин.
Испорченный рюкзак я заранее освободил от грязной посуды.
Там остались лишь меткие стрелы.
Одна – извлеченная из черепа проворного грызуна.
Другая еще прочно сидела в фолианте.
Пришлось изрядно повозиться.
В принципе я не исключал их полную идентичность.
Кто-то тренировался у пещеры по зайцу.
Кто-то рассердился, что я случайно узнал об этом.
Первичная сравнительная экспертиза показала следующее:
Жало, оперение и, самое главное, клейма на теле стрел отличались разительно.
У стрелы, которая прошлым летом прошила зайца, эмблемой служил каплевидный щит.
А у стрелы, предназначенной для меня, красовалось яблоко, пробитое стрелой.
Нам только швейцарского простака Вильгельма Телля не хватало.
Ну, а мне, конечно, отведена почетная роль командира преторианцев, дважды казненного…
Как там его…
Я пошел в библиотеку.
За стенкой племянник Сева испытывал, испытывал и испытывал на прочность гостевую кровать.
В библиотеке на диване – недочитанный детектив с бесстыдной закладкой из использованного презерватива.
Но меня не заинтриговало чересчур мрачное название: «Девять трупов в одной постели».
Я взялся за альбомы по живописи.
Репродукций Святого Себастьяна хватало с избытком.
Я пополнил свою эстетически скудную эрудицию.
У Мессины – изящный юноша, мечта гея.
У Боттичелли – грустный.
У Перуджино – ни рыба, ни мясо.
А у Мантеньи – атлет, бахвалящийся мускулатурой.
Такого хоть завтра включай в кремлевскую сотню…
Но только после удаления лишних стрел.
И не на мое законное место.
Теперь задача – самому не стать похожим на живописного Себастьяна.
Я вернулся в мезонин.
Что-то рановато задумался о патологоанатомическом будущем.
Меня не так легко поймать, а тем более, приторочить к столбу.
Я спрятал обе стрелы в импровизированный тайник – чемодан без ручки.
И сосредоточился на вызывании образа шефа.
Надо срочно посоветоваться с генералом.
Снежный человек с арбалетом…
Яблоко, пробитое стрелой…
Акулий зуб…
Очередной винегрет по-садоградски.
Но что-то не сработало в моих перенапряженных извилинах.
Вместо Алексея Николаевича над чемоданами образовался Спас Нерукотворный.
Я познакомился с этой строгой иконой в одной провинциальной обители, отреставрированной на деньги раскаявшегося олигарха.
Там в аскезе и воздержании постился волк в рясе.
Иногда волчара, правда, выходил на охоту.
Но я проследил оборотня до монастырского логова.
Профессиональный душегуб отстреливался до последнего патрона.
Я тогда в первый и последний раз (тьфу, тьфу, тьфу) был серьезно ранен.
