Дворцовый переполох - Боуэн Риз

— Точно не помню. Я про двери и не думаю, потому что в доме всегда слуги.

— Значит, убийца мог войти через парадный ход и беспрепятственно попасть в дом. Ты никого не заметил на площади, когда уходил?

— Да как тебе сказать… Обычная публика — шоферы, няни с колясками. Кажется, я пожелал доброго утра старику полковнику из углового дома.

— А мойщиков окон ты не заметил? — спросила я. — Они мыли окна, пока ты был дома?

— Я обычно не обращаю на них внимания. Да и кто обращает?

— Ты, случаем, не знаешь, какая компания моет окна у нас на Белгрейв-сквер?

— Представления не имею. Счета им оплачивает миссис Макгрегор. У нее должно быть записано в расходах, но эта тетрадь у нее, наверное, с собой в Шотландии.

— Надо выяснить, — сказала я. — Это может быть важно.

— Мойщики окон? Думаешь, они что-то видели?

— Думаю, убийца мог прикинуться мойщиком окон и незамеченным пробраться в дом.

— А-а-а, теперь понял. Ох, Джорджи, ты у нас светлая голова. Чертовски быстро соображаешь. Прямо жаль, что все мозги достались тебе, а не мне. Под твоим началом замок Раннох бы просто расцвел.

— Боюсь, все мои мыслительные способности до последней уйдут на то, чтобы нам с тобой выпутаться из этой передряги.

Бинки мрачно кивнул.

Такси подъехало к величественному фасаду клуба «Брукс». Дряхлый носильщик проковылял по ступеням, чтобы взять несессер Бинки.

— Добро пожаловать, ваша светлость, — прошамкал он. — Позволю себе выразить вам сочувствие по поводу всех этих неприятностей. Мы очень обеспокоились за ваше благополучие. В клуб несколько раз наведывалась полиция и спрашивала о вас.

— Благодарю, Томлинсон. Не волнуйтесь. Скоро все уладится. — Бинки храбро улыбнулся мне и проследовал за стариком в клуб. Я осталась на тротуаре одна.

ГЛАВА 18

Снова диван Белинды Уобертон-Стоун

По-прежнему суббота, 30 апреля 1932 года

Я подождала, не выйдет ли Бинки из клуба, но он так и не появился. Нет, в самом деле, мужчины просто безнадежны. С самого рождения помешаны на самих себе, а до других им и дела нет. По-моему, во всем виноваты частные школы. Вот арестуют его, будет ему наука, подумала я и тут же устыдилась. Любой на его месте, угодив из тюрьмы под названием «школа Гэйрлахан» прямиком в клуб «Брукс», вряд ли хорошо бы соображал.

Я замерла на тротуаре перед клубом и смотрела, как мимо катят такси и «роллс-ройсы». Был вечер, и сливки общества направлялись развлекаться, а я думала, куда податься. Белинда собирается на вечеринку. В Раннох-хаусе полно полиции и репортеров. Я начинала чувствовать себя одинокой и всеми покинутой. Мои размышления прервала сирена, и перед клубом затормозил полицейский автомобиль. Из него вышел инспектор Сагг и, завидев меня, приложил руку к шляпе.

— Вечер добрый, мисс. Я так понимаю, ваш брат только что прибыл в город.

— Совершенно верно, инспектор, и только что вошел в клуб.

— Мне надо бы перемолвиться с ним словечком, пока он не занялся всякими делами, — заявил инспектор и вошел в парадную дверь.

Удачного штурма твердыни, подумала я, потому что решила, что сейчас инспектору дадут от ворот поворот, как в свое время дали мне. Но вскоре из дверей вышел Бинки, а за ним по пятам шагал инспектор.

— Мы едем в Скотланд-Ярд, потолкуем там по душам, — сообщил инспектор. — Прошу в автомобиль, сэр.

— Ваша светлость, — поправил Бинки.

— Что?

— К герцогу следует обращаться «ваша светлость».

— Да ну? — бестрепетно спросил инспектор. — Не имел счастья арестовывать герцогов. На заднее сиденье, пожалуйста.

Бинки испуганно взглянул на меня.

— Ты с нами не едешь?

— Я думала, я тебе не нужна, — ответила я. Все-таки он удивительно бесчувственный.

— Господи боже, конечно, ты мне нужна.

— Да, мисс, вы бы нам там тоже пригодились, — сказал Сагг. — Всплыли кой-какие сведения…

«Узнал про письмо», — пронеслось у меня в голове.

Бинки помог мне сесть в автомобиль.

— Кстати, сержант, к моей сестре полагается обращаться «ваша светлость».

— Да ну? А ко мне — «инспектор», а не «сержант».

— Да ну? — Бинки слабо улыбнулся. — Подумать только!

Иногда мне кажется, что братец вовсе не так глуп, как прикидывается.

Мы пустились в путь — к счастью, без сирены. Но когда автомобиль въехал в ворота Скотланд-Ярда, меня охватило тревожное чувство. Я знала, что никаких темниц и плахи тут нет, но перед мысленным взором предстали образы предков, въезжавших в Тауэр.

Нас с Бинки проводили на второй этаж в обшарпанный кабинет, выходивший окнами во двор. Там пахло застарелым, въевшимся табачным дымом. Инспектор придвинул для меня стул поближе к столу. Мы с Бинки уселись. Сагг с самодовольным видом разглядывал нас.

— Мы вас разыскивали, ваша светлость, — он подчеркнул титул. — Повсюду.

— Найти меня легко, — ответил Бинки. — Я был дома в Шотландии. Уехал вчера, и возвращаться из-за того, что какой-то тип утопился у меня в ванне, было чертовски неудобно.

— Не утопился, сэр. По моему убеждению, ему помогли. Значит, он ваш приятель?

— Решительно ничего не могу сказать по этому поводу, инспектор, поскольку в глаза не видел мерзавца.

Я посмотрела на Бинки. Да, королевская кровь и кровь Раннохов в трудную минуту дали себя знать. В тоне брата звучало, что «его светлости докучают».

— Вы хотите сказать, что не видели труп у себя в ванне?

— Именно. Совершенно верно. В точности это я и имею в виду.

Я вновь покосилась на брата. Слишком много чувства он подпустил в голос.

Полицейский явно подумал то же самое.

— Сэр, если вы не видели его в ванне, то откуда знаете, что за человек был покойный?

— Всякий, кому хватило наглости умереть у меня в ванне без моего разрешения, неминуемо мерзавец, инспектор, — заявил Бинки. — Если вам так надо знать подробности, я услышал об этом по телефону, когда мне позвонила сестра.

— Если я скажу, что покойного звали Гастон де Мовиль, — это имя вам знакомо?

— Де Мовиль? Да, имя слышал. — Бинки снова говорил недостаточно спокойно.

— Он ведь, кажется, был знакомым нашего покойного отца? — вмешалась я.

— Де Мовиль… Да, верно. Я встречал его раз или два.

— Недавно?

— Скорее давно.

— Понятно. В таком случае вас удивит, если я скажу, что в отеле, в номере убитого была найдена записка — приглашение срочно встретиться с вами по важному делу в одиннадцать утра в вашем лондонском доме?

— Я не просто удивлен — я совершенно убежден, что ничего подобного не писал, — самым величественным герцогским тоном ответил Бинки. Да, наша прабабушка им бы гордилась.

— Кстати, записка у меня при себе, — инспектор извлек из папки листок бумаги и подтолкнул к нам по столу. — Вот, доставили в «Кларидж» вчера утром, не по почте, и передали в номер мусье де Мовиля.

(Он так и произнес — «мусье».)

Мы с Бинки посмотрели на записку.

— Несомненная подделка, — убежденно сказал Бинки.

— Откуда вы знаете, сэр?

— Прежде всего, я всегда пишу только на собственной гербовой бумаге. А эта — на дешевке из «Вулвортса».

— А во-вторых, — подхватила я, — подписано «Хэмиш, герцог Раннох». Мой брат подписывает письма просто «Раннох», если они адресованы равным, а если бы нужно было поставить титул полностью, он бы написал «Герцог Гленгаррийский и Раннохский».

— Главное — почерк не мой, — закончил Бинки. — Похож, согласен. Кто-то пытался подделать мой почерк, но я иначе пишу черточку в «т».

— Значит, вы утверждаете, что записку написал кто-то другой.

— Совершенно верно.

— И что же случилось, когда мусье де Мовиль появился у вас на пороге?

— Не имею ни малейшего представления. Меня не было дома. Дайте-ка подумать. Где же я был?

— Ты собирался домой в Шотландию, Бинки, — напомнила я.