Дворцовый переполох - Боуэн Риз

— Дедуля, но это ведь взлом и проникновение в чужой номер.

— Все лучше, чем болтаться в петле, сердечко мое. Как отставному полицейскому мне не к лицу поощрять такое, но сдается мне, вы с братцем крупно влипли, и тут требуются крайние меры. Я поеду с тобой в «Кларидж» и перемолвлюсь словечком с швейцаром и коридорными. Может, кто из них еще помнит меня с той поры, когда я патрулировал улицы.

— Было бы замечательно, — обрадовалась я. — И вот еще что. Мне нужно выяснить, в самом ли деле у нас на Белгрейв-сквер в пятницу работали мойщики окон, и если да, то кто их прислал. Я бы и сама спросила, но там кругом репортеры…

— О чем речь, мышка. Уж это я для тебя сделаю. Я бы тебя и обедать оставил, да обещался соседке, вдове, что у нее пообедаю. Она все меня зазывала — зазывала, я отказывался, а потом думаю: дай схожу. Что худого пообедать вдвоем?

— В самом деле, — согласилась я и погладила дедушку по руке. — Она, наверное, хорошо готовит?

— Не так, как твоя бабушка, но недурно. И сама на вид недурна.

— Тогда приятного тебе обеда, дедушка.

Дедушка смутился.

— Не ради денег же она мной интересуется, — с сипловатым смехом сказал он. — Значит, я ей глянулся. Тогда до завтра? Выясню, что смогу, про мойщиков окон, а потом вместе пойдем в «Кларидж».

— Решено, — ответила я и внутри у меня все сжалось. Прикинуться горничной, чтобы проникнуть в чужой гостиничный номер — серьезный проступок. Если меня поймают, я не только не помогу Бинки, а наврежу и ему, и себе.

ГЛАВА 19

Дом Белинды, затем Раннох-хаус

Воскресенье, 1 мая 1932 года

Белинда проснулась около пяти вечера и спустилась в гостиную. Она была ослепительно хороша в алых брюках и черной куртке для верховой езды. При виде ее я вспомнила, что мне-то надеть нечего, даже если съездить за моими вещами в Раннох-хаус, куда меня, впрочем, вряд ли пустят. Я посетовала на это Белинде, а та в ответ распахнула свой платяной шкаф и снабдила меня сногсшибательным нарядом для водной прогулки — белой юбкой и голубым блейзером с белой каймой. Прилагалась даже пикантная матросская шапочка. Я посмотрела на себя в зеркало и осталась довольна.

— Ты уверена, что сама это не наденешь? — спросила я у подруги.

— Господи, нет. Этот комплект не такой уж модный. То есть, конечно, тебе в нем пойти можно, но если в нем покажусь я, прощай моя репутация.

Я подумала, что с репутацией Белинда и так уже давно распрощалась, но вслух ничего не сказала.

— Вперед, — сказала подруга и взяла меня под руку.

— Белинда, ты столько для меня делаешь, я тебе так благодарна.

— Душечка, это такие пустяки. Если бы не ты, меня бы исключили из пансиона. А тебе сейчас как никогда нужна помощь подруги.

Я была с ней совершенно согласна.

До Вестминстерского причала мы доехали на такси, хотя я подозревала, что лишних денег у нас не было. Но Белинда заявила, что появляться надлежит как положено, вот мы и взяли такси.

Судно (корабль, яхта или как оно там называется) уже стояло у пристани. Оно оказалось больше всех яхт, какие я видела, и походило скорее на маленький трансатлантический лайнер. Над задней палубой был натянут тент (или это называется корма? в морской терминологии я не сильна). Там играл граммофон, и несколько парочек танцевали что-то вроде свинга. Я так загляделась на палубу, что едва не споткнулась о канат и непременно растянулась бы на трапе, не подхвати меня Белинда.

— Осторожно, — предупредила она. — Ты же не хочешь явиться на вечеринку головой вперед. Встань к ступенькам лицом и хорошенько смотри под ноги. Я вовсе не хочу выуживать тебя из Темзы.

— Постараюсь изо всех сил, — ответила я. — Как думаешь, я когда-нибудь излечусь от неуклюжести?

— Возможно, никогда, — усмехнулась Белинда. — Если уж уроки хороших манер и занятия спортом в пансионе, а также карабканье по скалам в Шотландии тебя не излечили, значит, быть тебе неуклюжей до конца дней своих.

Я осторожно поставила ногу на первую ступеньку. Не успела я добраться до верха, как чьи-то руки подхватили меня и поставили на палубу.

— Смотрите, кто пришел, — сказал знакомый голос, и передо мной возник Дарси — ослепительный в белой рубашке с открытым воротом и закатанных матросских брюках. — Рад, что Белинда вас уговорила.

— И я рада, — пролепетала я, потому что руки он с моей талии так и не убрал. И, к собственной досаде, даже покраснела.

— А мне вы руку не подадите, Дарси? — спросила с трапа Белинда.

Дарси отпустил меня.

— Если пожелаете, хотя мне кажется, вы и сами прекрасно справляетесь с чем угодно.

Они переглянулись, но в выражении их глаз мелькнуло что-то непонятное. Мне подумалось, не с Дарси ли Белинда делила постель вчера ночью. К своему удивлению, я ощутила жгучую ревность. Хотя, если Белинда увлеклась Дарси, зачем бы она так настойчиво звала меня с собой?

— Пойдем, познакомлю с нашим хозяином, — Белинда повлекла меня за собой. — Эдуардо, это моя приятельница Джорджиана Раннох. Джорджи, познакомься, Эдуардо Каррера из Аргентины.

Передо мной стоял молодой красавец лет тридцати, брюнет с гладкой прической и тонкими усиками, безупречно элегантный, в блейзере и фланелевых брюках.

— Сеньор Каррера, — я протянула ему руку, он поднес ее к губам.

— Счастлив приветствовать вас на борту своей скромной скорлупки, леди Джорджиана, — сказал он на безупречном английском без малейшего акцента.

— Скромная скорлупка! — я рассмеялась. — Вы приплыли на ней прямиком из Аргентины через океан?

— Нет, к сожалению, всего лишь с острова Уайт. Хотя моя яхта и предназначена для трансатлантических переходов, но я не бывал в Аргентине с тех пор, как родители отправили меня в Итон. Конечно, рано или поздно придется вернуться, чтобы возглавить семейное дело, но до тех пор стараюсь перепробовать все удовольствия жизни в Европе. — И он скользнул многозначительным взглядом сначала по мне, потом по Белинде. — Позвольте принести вам шампанского.

Едва Эдуардо отошел, Белинда ткнула меня в бок.

— Поняла, что я имела в виду насчет обаятельных иностранцев? Англичанин при знакомстве сказал бы «Привет, старушка» и затарахтел дальше про крикет или в лучшем случае про охоту.

— Да, он красавчик, — заметила я.

— Мать у него англичанка, но живет в Аргентине. Их семья владеет половиной страны. Так что он весьма неплохая партия.

— Это ты себя имеешь в виду или меня призываешь поохотиться? — прошептала я.

Белинда улыбнулась.

— Еще не решила, так что предоставляю тебе полную свободу действий. Ты же знаешь мою теорию, в любви и на войне все средства хороши.

Я снова задалась вопросом, не имеет ли она в виду Дарси. Не удержалась и спросила:

— А где ты познакомилась с Дарси? На вчерашней вечеринке?

— Что? — рассеянно спросила Белинда. — Ах, Дарси. Да-да, он там тоже был. Для тебя он, пожалуй, слишком безнравственный, Джорджи, но знай, он к тебе неравнодушен. Все время про тебя расспрашивал.

— О чем?

— О том, о сём. Конечно, там на все лады судачили про убийство. Кстати, все на твоей стороне. Никто не верит, что Бинки мог утопить человека в ванне.

— Случайно, ни у кого не было идей, кто убийца?

— Ни единой. Но де Мовиля многие сильно недолюбливали. Все в один голос называют его шулером и говорят, что он не джентльмен. Потому, думаю, врагов у него было полным-полно.

— И кто эти враги, тоже никаких идей?

— Если ты интересуешься, кто из них мог его убить, отвечу — никто. Убийца скорее не из нашего круга. Возможно, у де Мовиля были знакомые в преступном мире. Возможно, они его и прикончили.

— Боже, об этом я совсем не подумала, — сказала я. — Но проверить преступный мир у нас возможности нет.

— У всех есть бокалы? — воскликнул Эдуардо. — Отлично. Садитесь и держитесь покрепче, мы отходим.