Дворцовый переполох - Боуэн Риз

— Так она, значит, разведена? Я-то думала, там на буксире все еще есть супруг.

— Есть. Она таскает беднягу за собой, чтобы поддерживать видимость приличий.

— Должна сказать, в вашей семье вкусы по части женского пола просто ужасные, — заметила Белинда. — Вспомнить старого короля… Да и мама твоя вряд ли была достойной партией.

— Моя мама была более чем достойной партией в сравнении с этой чертовкой Симпсон, — парировала я. — Когда она начала оскорблять мою родню, я чуть не выскочила из-за занавески и не стукнула ее. — Я посмотрела на часы. — Боже мой, уже так поздно! Пора мчаться на вокзал встречать Бинки. Хочу непременно поговорить с ним раньше полицейских.

— Хорошо, беги, — ответила Белинда. — Я пока приберу, а потом снова на вечеринку. Ты, наверное, предпочтешь опять переночевать у меня?

— Спасибо, ты очень добра. Но если Бинки захочет ночевать дома, и полиция разрешит, я лучше составлю ему компанию. Не то ему будет одиноко.

Мы расстались. Я забежала выпить чашку чая с булочкой и потом, преодолев вечерний затор, едва успела вовремя на вокзал Кинг-Кросс. Едва я вышла из метро, как уши мне резанули крики газетчиков: «Сенсационные подробности! Труп в ванне в доме у герцога!»

Господи, Бинки удар хватит. Надо исхитриться и вывести его с вокзала так, чтобы он ничего не заметил. Экспресс из Эдинбурга прибыл в пять сорок пять по расписанию. Я стояла за турникетом и взволнованно всматривалась в толпу. На миг испугалась, решив, что брат опоздал на поезд, но он показался на платформе — размашисто шагал за носильщиком, который с некоторым отвращением нес до смешного маленький несессер Бинки.

— Пойдем скорее сядем в такси, — едва Бинки миновал ограду, я вцепилась ему в рукав.

— Джорджи, отпусти. Что за спешка?

Вдруг рядом завопили:

— Вот он! Смотрите, вот он самый! Герцог! — и вокруг нас стала собираться толпа. Полыхнула фотовспышка. Бинки метнул на меня взгляд, полный паники. Я вырвала у носильщика дорожный несессер, схватила брата за руку, потащила за собой сквозь толпу и мгновенно запихнула в подкатившее такси, к большому неудовольствию очереди.

— Что это такое было? — в ужасе спросил Бинки, утирая со лба пот платочком с монограммой.

— Это, милый братец, была лондонская пресса. Они пронюхали про труп. И весь день караулили около нашего дома.

— Силы небесные. В таком случае решено, еду в клуб. Не намерен мириться с таким безобразием. — Он постучал в стеклянную перегородку и сказал таксисту: — В «Брукс».

— А как насчет меня? — требовательно спросила я. — Тебе не пришло в голову, что меня в твой клуб не пустят?

— Что? Да, конечно, не пустят. У нас женщинам вход воспрещен.

— Вчера я ночевала на диване у подруги, но он безумно неудобный, — сказала я.

— Джорджи, может, тебе лучше вернуться домой?

— Я же тебе сказала, у дома разбили бивак репортеры.

— Нет, я имел в виду — домой в Шотландию, подальше от всех этих неприятностей, — объяснил Бинки. — Это самое безопасное. Возьми билет в купе на сегодняшний «Летучий шотландец» [16].

— Я не оставлю тебя одного в беде, — заявила я, подумав, что лучше сто полицейских, чем мучиться наедине с Занудой. — И потом, если я внезапно исчезну, у полиции возникнут подозрения в мой адрес, как сейчас в твой, потому что ты исчез.

— Да что ты говоришь? Когда я увидел труп в ванной и узнал его в лицо, то решил — полиция первым делом подумает на меня, а потом решил — если я окажусь в Шотландии, они меня не заподозрят, ну и помчался на вокзал и поскорее улепетнул.

— А меня оставил полиции в качестве первой подозреваемой! — возмущенно подхватила я.

— Не глупи. Ну как они могут тебя заподозрить! Я же говорил — ты такая хрупкая, куда тебе утопить такого здоровенного медведя, как де Мовиль.

— Может, я не в одиночку. Может, у меня был сообщник.

— Да, тогда пожалуй. Я как-то не сообразил. Правда, у меня мелькнула мысль, что ты могла это подстроить. В конце концов, ты же предложила столкнуть его со скалы. — Бинки помолчал, потом спросил: — Ты ведь ничего не рассказала полиции?

— Мне и нечего им рассказывать, Бинки. Я не знаю, что случилось. Знаю только, что утром ты был дома, а когда я вернулась после полудня, в ванне плавал труп, а ты исчез. Собственно, поскольку я оказалась втянута в эту историю помимо своего желания, я сама не прочь выяснить правду.

— Старушка, я сам ее не знаю и ломаю голову, — ответил Бинки.

— Значит, не ты заманил де Мовиля к нам в дом?

— Разумеется, нет. Собственно, вышло ужасно глупо, глупее не придумаешь: мне позвонили из клуба и сказали, что меня там кто-то ждет. Я отправился в клуб, но меня никто не ждал. Вернулся домой, поднялся к себе, пошел искать расческу, заглянул в ванную — смотрю, в ней кто-то лежит. Попытался его вытащить, весь вымок, гляжу — а он мертвее мертвого. Тут я его узнал и хотя, может, соображаю туго, но смекнул, какими неприятностями мне грозит такая находка.

— Значит, кто-то выманил из дома тебя, заманил в дом де Мовиля и убил его, — сказала я.

— Похоже на правду.

— А что за голос звонил?

— Ну, не знаю… говорил неразборчиво. Сказал, что звонок из клуба, и я решил, будто это один из швейцаров. У них всех зубы через один, и поди пойми, что они говорят.

— Но звонил англичанин?

— Что? А, ну да, определенно англичанин. Ага, понял. Ты имеешь в виду, что звонил мне вовсе не швейцар, а кто-то притворился швейцаром. Фу, какой бесчестный фокус. Значит, кому-то нужно было убить де Мовиля — но зачем проделывать это в нашем доме?

— Чтобы подозрение пало на тебя или на нас обоих.

— Боже мой, но кому это могло понадобиться? — Бинки уставился за окно такси, которое как раз затормозило на углу Бейкер-стрит. Я поискала глазами дом 221-Б и пожалела, что на самом деле его нет. Хороший сыщик нам бы очень пригодился.

— Как думаешь, они уже нашли письмо? — дрожащим голосом спросил Бинки.

— Видишь ли, я успела уничтожить оригинал. Первым делом мне пришло в голову именно это. Обшарила ему карманы, нашла письмо и спустила в туалет.

— Джорджи, ты гений!

— Не очень-то я гений. Я забыла, что у наших адвокатов хранится копия, а может, где-то есть и другие.

— Вот так штука. Об этом я тоже не подумал. Худо нам будет, если полиция найдет копию?

— Тебе будет худо, Бинки. Ты ведь сбежал с места преступления, не я. И у тебя бы хватило сил, чтобы утопить его, не у меня.

— Да будет тебе, старушка. Ты же знаешь, я не имею обыкновения топить знакомых в ванне, даже таких мерзавцев, как де Мовиль. Может, скажешь полиции, что я уехал из Лондона до всего этого?

— Нет, не скажу. Лгать я не буду, Бинки. Кроме того, точное время твоего отъезда много кому известно — и носильщикам, и таксистам, и контролерам. Герцогу трудно путешествовать незамеченным, знаешь ли.

— Неужели? Вот чертовщина. Как по-твоему, что мне делать?

— Увы, тебя видели, когда ты приехал из замка Раннох, видели, как ты уезжал на такси, так что наврать, будто ты был в клубе или уже успел уехать, не получится. Думаю, ты вполне можешь сказать полиции, что вообще не поднимался наверх, а уезжал дневным поездом в Эдинбург и зашел домой только забрать несессер в вестибюле. Может, это сработает.

— Но полиция же мне не поверит? — Бинки вздохнул. — А потом проведает про письмо, и мне конец.

Я похлопала его по руке.

— Ничего, мы как-нибудь все уладим. Все твои знакомые с готовностью подтвердят, что у тебя нет преступных наклонностей.

— Ох, как жаль, что сегодня суббота. Придется ждать до понедельника, только тогда и пойдем к нашим адвокатам.

— Думаешь, удастся уговорить их промолчать о письме?

— Откуда мне знать, — Бинки взъерошил непокорную копну волос. — Джорджи, я как в кошмарном сне. Выхода не вижу.

— Нам надо узнать, кто настоящий убийца, — сказала я. — Подумай хорошенько, Бинки. Когда ты уходил из дома, запер ли ты за собой дверь?