Пьер Сувестр - Жокей в маске
Фандор протянул руку к лошади, но та нервно шарахнулась в сторону.
– Держись, парень, – сказал себе журналист. – Надо готовиться к самому худшему. Черт побери, ну и утречко выдалось!
Он взялся за уздечку. Проходящий мимо конюх сочувственно улыбнулся.
– Вам не повезло, старина. Придется все время следить, чтобы рук и ног было равное количество.
И, увидев, что Фандор обиделся, положил ему руку на плечо и примирительно добавил:
– Тут многие прошли через это. В конце концов, ничего страшного. Если что и случится, мы вас заштопаем как надо.
Такая приятная перспектива не слишком устраивала журналиста. Пробурчав что-то, весьма похожее на ругательство, он вскочил в седло.
Карменсита сразу начала показывать норов. Словно танцуя, она пошла боком, стремясь прижать ногу всадника к стенке загона.
– Вот чертова бестия! – прошипел Фандор.
Он натянул удила, и кобыла тотчас же встала на дыбы.
– Эй, вы там, Скотт! – яростно заорал Бридж. – Что это за цирковые номера? Вы что, хотите всех нас в грязи вымазать?
Он приблизился.
– А почему на лошади стремена? Я же велел снять их, приятель!
Фандор стиснул зубы. Выполнив этот приказ, он лишался всякой надежды удержаться в седле.
– Ах, мерзавец, – процедил журналист, слезая с лошади. – Он точно хочет, чтобы я свернул себе шею. У этой кобылы характер хуже, чем у Фантомаса.
Сравнение несколько развеселило его. Он подумал, что множество людей согласилось бы сесть на Карменситу, чтобы удрать от Фантомаса.
Тем временем стремена были подобраны, и Бридж сделал знак отправляться.
Каждая утренняя проездка проводилась согласно жестким правилам. Бридж на своем корсиканском пони, который недостаток породы возмещал проходимостью бульдозера, трусил впереди. Позади на породистых двухлетках следовали шестнадцать жокеев. Добравшись до прямой лесной дороги, наездники проезжали лошадей рысью. Бридж неусыпно следил за каждым и нещадно наказывал за любое отклонение от его методики.
Это был первый, далеко не самый неприятный этап. Далее все переходили на каменистый участок. По каким-то, ведомым только ему одному, научным соображениям Бридж предпочитал пускать лошадей в галоп только на твердой почве.
И под конец наступал главный этап – полоса препятствий. Ее жокеи не любили больше всего. Тут на каждом шагу их подстерегали травмы и увечья. К тому же добираться туда надо по оживленной дороге, полной автомобилей, которые до смерти пугали лошадей. Так что перед препятствиями они уже были достаточно взвинчены и могли выкинуть любое коленце.
Нечего и говорить, что сегодня Фандор чувствовал себя хуже всех наездников.
«Посадил меня на эту полоумную кобылу, – со злостью думал он о Бридже, – отнял стремена, а теперь хочет, чтобы я демонстрировал достижения его великих методик!»
Как ни странно, Карменсита вела себя довольно спокойно. Она слушалась удил и даже ни разу не взбрыкнула. Со стороны они смотрелись великолепно – сухой, стройный Фандор сидел в седле, как влитой. Он уже приобрел ладную посадку настоящего жокея, когда тело чуть откинуто назад и центр тяжести перенесен на лошадиный круп. Журналист и сам обладал смелостью и порывистостью породистого рысака. Именно поэтому ему удавалось ладить с лошадьми и подчинять их своей воле. Знатоки особенно ценят в жокеях это качество. Опытный взгляд всегда отличит, скачет ли лошадь по принуждению или они с всадником составляют единое целое, рвущееся к победе.
Но черной кобыле Фандор не верил. Да и не только Фандор – любой жокей, севший на Карменситу, переставал любить конный спорт вообще. Покорность ее была кажущейся – как змея, она только и ждала случая ужалить. Любая неосторожность жокея могла обернуться падением на землю.
Черная кобыла неожиданно прибавила шагу и обогнала Бриджа.
– Эй, Скотт, поуверенней! – крикнул тренер. – Или вы в первый раз сели на лошадь? И не натягивайте так поводья. Полегче!
И он вдруг хлестнул Карменситу по крупу. Не выносившая такого обращения кобыла взвилась на дыбы, и Фандор едва удержался в седле.
– Черт тебя подери! – процедил журналист. – Ничего, еще сочтемся…
Едва он успокоил кобылу, как последовал новый удар. Карменсита чуть не понесла, и Фандору пришлось показать все свое мастерство, чтобы удержать ее на месте. Возмущенный, он обернулся к Бриджу.
В последнее время отношения между тренером и конюхом несколько обострились. Журналист перестал питать какие-либо иллюзии относительно честности и порядочности Бриджа, того же стало раздражать излишнее внимание со стороны своего подчиненного. И сейчас, когда взгляды их встретились, в глазах обоих мелькнула неприкрытая вражда.
– Что такое? – надменно спросил Бридж.
Фандор старался казаться спокойным:
– Полегче, шеф. На вашем месте я бы поостерегся.
Он тронул поводья, и кобыла двинулась дальше, но тренер догнал его.
– Что это вы, Скотт? – заносчиво спросил он. – Чего я должен остерегаться?
Фандор молчал.
– Ну же?
В голосе Бриджа прозвучала насмешка. Он явно провоцировал наездника, рассчитывая, что молодой человек выйдет из себя. Если тренер прав и этот парень попал к нему в конюшню не случайно, то он откроет свое истинное лицо.
Но Бридж ошибся. Журналист уже успел справиться со своим гневом.
– Остерегайтесь обращаться так с этой кобылой, – холодно сказал он. – Если вы будете с ней так обходиться, то окончательно испортите.
– А вам-то что! Это моя лошадь, и если я ее испорчу, то что дальше?
– Дальше? Не случилось бы несчастья. Сдается мне, что первым она лягнет вас…
С ними поравнялись остальные жокеи, и тренер замолчал. Некоторое время спустя он буркнул:
– Я сам знаю, что мне делать, Скотт. И не нуждаюсь в ваших советах.
И заорал:
– Все, все, закончили! Теперь идем к полосе препятствий!
Жокеи переглянулись. Если хозяин велит переходить сразу к препятствиям – значит, будет гонять до седьмого пота. К тому же, судя по голосу, он явно не в духе…
Бридж выехал во главу колонны, а Фандор остался в середине. Хрупкое взаимопонимание, установившееся между всадником и кобылой, по вине тренера было нарушено. Этот злосчастный удар хлыстом с новой силой пробудил в Карменсите ненависть к роду человеческому. Теперь все силы Фандора уходили на то, чтобы не дать ей понести.
Но сколько он ни старался, ему так и не удалось заставить кобылу перейти на спокойный шаг. Животное рвалось вперед, не слушаясь поводьев, бока его дрожали. Из ноздрей вырывался хрип.
– Ах, негодяй! – в отчаянии восклицал про себя Фандор. – Ведь нарочно мне все это подстроил! Хочет, чтоб я нос расквасил!
Тут кобыла немного успокоилась, и журналист перевел дух.
– Видно, все к тому и идет, – продолжил он. – Я ведь с самого утра рвался к подвигу. Вот и совершу его при первом же препятствии. Вспашу отличную грядку без всяких садовых инструментов.
Теперь Фандор даже радовался, что у него нет стремян. Конечно, со стременами куда удобнее, но в них легко и запутаться, когда падаешь. А поскольку журналист был совершенно уверен, что рано или поздно он упадет в любом случае, то предпочитал, чтобы после падения Карменсита не таскала его за собой по полю всем на потеху.
– А может, просто удрать? – рассуждал молодой человек. – В конце концов, чего ради я тут уродуюсь? Не за деньги же!
Однако он знал, что не удерет. Плох тот журналист, который, взявшись за дело, не доводит его до конца. А Фандор был настоящим журналистом – умным, цепким, отважным.
К тому же он имел немалый опыт верховой езды. В свое время он жил в Натале, бескрайние равнины которого славятся горячими мустангами. Объезжая этих диких лошадей, Фандор стал настоящим ковбоем. Именно поэтому он с легкостью справился с необъезженной лошадью в первые дни службы у Бриджа.
Тем не менее, несмотря на весь свой опыт, он находился в опасном положении. Если сам тренер хочет, чтобы его жокей упал, у него есть много способов этого добиться. А сейчас не оставалось сомнений, что Бридж нисколько не расстроится, если Фандор сломает руку или ногу.
– Ну, давай, старина, – подбадривал себя журналист. – Посмотрим, как ты выпутаешься на этот раз!
Тем временем всадники приблизились к полосе препятствий. Собственно, полос было две. Они тянулись вдоль аллеи параллельно друг другу. Здесь тренировались все жокеи из Мезон-Лафит.
Бридж скомандовал:
– Галопом! В обычном порядке! Дистанция три корпуса! Вперед!
Он отъехал к изгороди и приказал:
– Скотт, ко мне!
Фандор приблизился.
– Отпустите стремена, – приказал тренер. – В стипль-чезе без них не обойтись.
У Фандора дернулась щека. Предугадать поведение Карменситы на полосе препятствий не представлялось возможным. Случалось, что она пыталась протаранить изгородь грудью или перед ямой с водой неожиданно шарахалась в сторону.
