Дарья Донцова - Бриллиант мутной воды
– Ой, не надо, – испугался я, – вдруг найдется, и она меня опять заставит выпить.
– Меновазин употребляют наружно!
– Все равно не надо.
– Сидите спокойно, – всунулась в комнату Лена, – уже едет.
– Кто? – в один голос поинтересовались мы с Элеонорой.
– Я «Скорую» вызвала.
– Зачем?
– Так тошнит же его, небось, когда падал, головой стукнулся, может, сотрясение мозга. Опять же все сидит, никак не встанет. Баралгин на него не действует. А вдруг перелом? Нет уж, пусть врач поглядит!
Медицина прибыла мгновенно.
– Что стряслось? – приветливо спросил молодой парень, оглядывая меня, сидящего на полу.
– Упал и встать не может, – мигом влезла Ленка, – как бы не перелом… И болит у него, жуть, прямо криком кричал…
– Сейчас посмотрим, – улыбнулся фельдшер и велел: – Ну-ка, покажите ногу.
Я обеими руками прижал пиджак к полу.
– Нет.
– Должен же я вас осмотреть?
– Ни за что.
– Но как же я тогда смогу помочь?
– Иван Павлович, не кривляйтесь, – возмутилась Ленка.
От отчаяния я рявкнул:
– Извините, я стесняюсь.
– Ну, не стоит, – спокойно ответил парень, – поверьте, ничего особенного в вашей ноге нет.
И тут на меня снизошло озарение:
– Я не вас стесняюсь.
– А кого?
Я ткнул пальцем в домработницу:
– Ее, пусть выйдет.
– Ладно, – обиженным тоном отозвалась Ленка, – коли вы такие нежные, могу уйти.
– Да, – обрадованно подхватила Нора, – выйди.
– Вообще на улицу уберусь, – прогудела Ленка, – за картошкой, вся кончилася.
Шумно топая, она ушла.
– Надо было ее сразу на рынок отправить, – вздохнула Нора. – Эх, не догадалась сказать, что к ушибу следует тертые корнеплоды прикладывать.
Врач тем временем поднял пиджак, лежащий у меня на коленях, уставился на морковно-чесночную лужу и в изумлении воскликнул:
– Господи! Что это с вами такое случилось? В первый раз с подобным сталкиваюсь! И пахнет странно.
– Доктор! – решительно сказала Элеонора, вытаскивая кошелек. – Сейчас все объясним. Нам не нужна медицинская помощь…
Когда через час вернулась с картошкой Ленка, ковер в гостиной выглядел как новый. Я сначала оттер пятно, а потом высушил покрытие феном, даже успел принять душ и замыть костюм. Счищая с брюк желто-оранжевые комочки, я с отвращением подумал: «Вряд ли мне в ближайшие полгода захочется полакомиться морковью!»
Глава 22
К дому, где проживала Лера, я приехал без семи минут десять, и едва запарковал «Мерседес», как увидел роскошную чернолаковую иномарку, похоже «БМВ», подкатившую к подъезду. Шофер выскочил и предупредительно распахнул заднюю дверцу. Из недр автомобиля медленно выбралась профессор Буряк. Я вышел из «Мерседеса».
– Здравствуйте, Надежда Владимировна.
Пожилая дама вздрогнула, но потом, узнав меня, заулыбалась:
– Иван Павлович! Рада встрече. Опять по делам фонда в наши края?
Я удивился памяти старухи, наверное, изучение математики благотворно действует на мозг.
– Да, вот вновь пришлось приехать. Вы разрешите поговорить с Павлом?
– Конечно, голубчик, – ответила Надежда Владимировна и повернулась к шоферу: – Павлуша, разреши представить: это мой добрый знакомый, Иван Павлович Подушкин.
Непривычный к светским церемониям парень смущенно ответил:
– Паша.
– Вот и хорошо, – улыбнулась госпожа Буряк и пошла в подъезд, чем удивила меня еще раз.
Девять дам из десяти в такой ситуации обязательно бы остались послушать, о чем пойдет речь, но Надежда Владимировна оказалась совершенно нелюбопытной. Может, мне поискать себе любовницу среди выпускниц мехмата?
– Что случилось? – довольно испуганно спросил Павел, косясь на ключи от «Мерседеса», которые я держал за колечко.
– Нет-нет, – я поспешил успокоить парня, – видите ли, я работаю в милиции, расследую важное дело.
Павел с сомнением оглядел мой костюм.
– Не похоже что-то! Менты по-другому смотрятся.
Внезапно на меня снизошло вдохновение.
– Вы очень наблюдательны! Но я не простой сотрудник районного отделения, а начальник управления и занимаюсь особо сложными случаями.
– Ага, – пробормотал Паша. – А от меня чего надо?
– Вы помогали девушке Лере с ребенком добраться до няни?
Водитель насторожился:
– А что, нельзя? Тут езды пять минут. Погода плохая – то снег, то дождь… Девочку пожалел.
– Честно говоря, мне совершенно все равно, кого вы возите, – улыбнулся я, – главное, чтобы ваши хозяева не злились. Можете показать мне дом, куда Лера возила Лизу?
– Это все? – спросил Павел.
Я кивнул.
– Садитесь, – обрадованно предложил шофер.
– Поеду за вами на своей машине.
Путь оказался недолгим. Мы попетляли по улицам и переулкам, а потом выехали на пустырь, раскинувшийся за шумным проспектом. Справа громоздилась свалка, куда жители квартала сваливали строительный мусор и всякую прочую дрянь, слева тянулось нечто, больше всего похожее на барак.
Павел ткнул пальцем в уродливое двухэтажное сооружение, сложенное из темно-красного кирпича.
– Вон туда она бегала.
Я оглядел длинное здание.
– А в какой подъезд?
– Во второй.
– Спасибо, вы очень помогли милиции, – ответил я. – Номер квартиры вам Лера не сообщала?
– Нет, – покачал головой водитель, – я внутрь не совался, снаружи ждал, да она быстро возвращалась, меньше пяти минут там была.
Еще раз поблагодарив парня, я отпустил его и вошел в подъезд. В нос ударил запах переваренных щей, кошачьей мочи и сырости. Стены были покрыты разнообразными рисунками и надписями, в основном неприличными, пол щетинился выбитой плиткой, а двери квартир обиты жуткой, кое-где порванной черной клеенкой. Из дырок торчала желто-черная вата.
Квартир тут оказалось всего четыре. По две на каждом этаже. Под звонком висели таблички с фамилиями, за убогими дверями скрывались коммуналки.
Недолго думая, я ткнул пальцем в коричневую кнопку и нажал один раз. Тут же послышались легкие шаги, и передо мной оказалась девушка, почти девочка, с головой, закутанной полотенцем.
– Вы ко мне? – удивилась она.
Я откашлялся:
– Извините, наверное, я ошибся.
– Ищете кого? – полюбопытствовала девушка.
На меня снова снизошло вдохновение:
– В общем, да.
– Кого?
– Свою дочь, Лизу.
– Тут такой нет, – затараторила девочка, – в нашей квартире одни бабки придурочные, из молодых никого.
– А вы? – улыбнулся я.
Девчонка захихикала:
– Ну да, только я не ваша дочь и звать меня не Лиза, а Женя.
– А рядом кто живет? – поинтересовался я.
Женя скорчила гримасу:
– Ороевы. Отвратительные Ороевы.
– Но такой фамилии нет на табличках.
Женя вздохнула:
– Правильно. Прежние жильцы все съехали, отсюда народ кто куда бежит, остаются только самые бедные, кому деваться некуда. Так вот, люди убрались, а Ороевы въехали, ихняя теперь вся квартира, повезло сволочам, лимите всегда фартит! Москвичи, такие, как мы, в коммуналках гниют, а эти заявятся незнамо откуда и сразу на все готовое! Знаете, они то ли из Молдавии, то ли с Украины, детей куча, прямо не пересчитать. Четвертый год тут обитают, а я разобраться не могу, сколько их. А перед Новым годом коляска во дворе появилась, вот и гадаю теперь: то ли старшая девочка у них родила, то ли маменька опять постаралась.
Она перевела дыхание и добавила:
– В нашем подъезде вашей дочери точно нет. Ступайте в первый.
– Почему?
– Там студенты квартиру снимают, коммуной живут, вечно пьяные. Небось у них она!
– Моей дочери два года.
Женя осеклась, потом весьма невежливо заявила:
– Больно вы старый для малышки.
Я решил не обращать внимания на хамство и улыбнулся:
– Так уж вышло. Сам не знал, что стал отцом. Вот, недавно сообщили, что моя бывшая пассия родила и отдала дочку Лизу на воспитание. Теперь хожу ищу.
Женя хмыкнула:
– Адрес небось перепутали. Ну сами подумайте, какая нормальная женщина приведет сюда своего ребенка? Да и нет тут никаких детей. В третьей и четвертой квартирах лишь старухи, из ума выжили окончательно.
Она смолкла на секунду, потом мечтательно добавила:
– Вот перемрут все, дом под снос пойдет, мне квартиру дадут. Ну, ступайте в первый подъезд. Тут есть дети лишь у Ороевых.
Я вышел во двор, вдохнул свежий январский воздух, потом вернулся в подъезд и позвонил к Ороевым. Дверь распахнулась мигом, без всяких вопросов и предосторожностей, очевидно, обитатели барака не боялись разбойников.
В темном коридоре виднелась невысокая мужская фигура.
– Чего встал? Входи, – велел хозяин.
Я осторожно протиснулся внутрь, стараясь не споткнуться о груду грязной обуви, наваленной у порога. На стене, без вешалки, просто на гвоздях, болтались засаленные куртки, тут же стояла метла, скребок и лом. Чуть подальше висело корыто, детские санки и огромный таз.
