Дарья Донцова - Бриллиант мутной воды
Я протянул:
– Карот, в переводе с французского, означает морковь. Значит, эта еда, скорей всего, просто морковные котлеты, утопленные в подливке, основной частью которой, очевидно, является чеснок. Уж больно благоухает. Ну что, рискнем? Я лично не голоден, есть совсем не хочется.
– Мне тоже! – воскликнула Нора и попыталась приподнять блюдо.
Но огромная фарфоровая емкость была слишком тяжелой для ее рук.
– Бери ты, – приказала хозяйка.
Я подхватил блюдо. Подливка, налитая до самых краев, колыхалась в такт движениям.
– Осторожней, – пробормотала Нора, – не расплескай!
Не успела она закрыть рот, как я, споткнувшись о провод торшера и чуть не упав на пол, накренил блюдо. Вмиг у меня в руках оказалась пустая посуда. Все морковные котлеты вперемешку с подливкой рухнули на ковер.
– Катастрофа, – прошептала Нора, – сейчас Лена явится.
– Делать-то что? – испугался я. – Эх, жаль, собачки нет знакомой. Привести бы, мигом съела.
– Глупей ничего в голову не пришло? – прошипела Нора. – Где я тебе собаку возьму?! И потом, что же это за несчастное животное должно быть, чтобы лопать морковь пополам с чесноком!
– Извините, – промямлил я, – больше ничего на ум не идет.
Вдруг лицо Элеоноры посветлело:
– Придумала!
– Ну?
– Быстро садись сверху!
– Куда? – оторопел я.
– На подливку с морковкой!
– Зачем?
– Я скажу, что ты подвернул ногу и упал. Пошлю Ленку в аптеку за эластичным бинтом. Она медлительная. Пока туда сползает, пока обратно приплюхает, мы все и успеем убрать, понял?
– Но я не хочу садиться в подливку, – только и сумел сказать я.
– У тебя нет выбора. Если Ленка поймет, что мы хотели выбросить ее стряпню, последствия будут ужасны.
– Но я испачкаюсь, – слабо сопротивлялся я. – И потом, раз вам в голову пришла такая замечательная идея, отчего бы ее не осуществить самой.
– Послушай, – зашипела Нора, – некогда препираться. Смею тебе напомнить, что я нахожусь в инвалидном кресле, и потом, блюдо опрокинул ты. Это из-за твоей неловкости мы оказались в идиотском положении.
Делать нечего, пришлось плюхнуться на чесночное море с морковными островами. Нора пробормотала:
– Сними пиджак и брось на колени, теперь расправь, ага, вот так!
Потом она громко запричитала:
– Ну, как же ты так неаккуратно, осторожней надо, следует под ноги смотреть!
– Чего случилось? – поинтересовалась Ленка, внося поднос, на котором стояли вазочки с чем-то белым.
– Да вот, – замахала руками Нора, – съели мы твою восхитительную карот под соусом фонтенбло…
– Фонтанэ, – поправила домработница, оглядывая стол.
– Ну, да, извини, значит, проглотили в один миг, а потом Ваня встал, споткнулся о шнур и упал. Похоже, ногу растянул. Придется тебе за эластичным бинтом бежать в аптеку. Уж извини, что так вышло.
– Экий вы неловкий, – укоризненно сказала Ленка, – надо глядеть, куда идешь!
– Давай бегом в аптеку, – поторопила Нора.
– А зачем? – пожала плечами Ленка.
– За бинтом эластичным, ногу перетянуть надо.
– Так у меня в комнате есть, сейчас принесу, – сообщила горничная и, тяжело ступая, ушла.
– Кто бы мог подумать, что у нее имеется эластичный бинт, – пробормотала Элеонора, – специально ведь такую вещь назвала, уверена была, что нет в аптечке…
– И как теперь поступить? – поинтересовался я и слегка поерзал в подливке.
Было мокро, скользко, холодно и крайне некомфортно. Нора не успела ответить, потому что в комнату вернулась Лена. В руках она держала белый рулон.
– Ну, – дружелюбно предложила домработница, – давайте затяну как следует.
– Ой, нет, – испугался я, – не подходи ко мне.
– Придется тебе, Лена, за баралгином бежать, – вздохнула Нора, – в аптеку. Видишь, дело какое, ему следует обезболивающее дать.
– Так у нас есть, в таблетках, – мигом отозвалась Ленка. – Помните, мне прописали от радикулита, сейчас принесу.
– Эй, постой, – попыталась спасти положение Нора, – в таблетках не подойдет, надо в ампулах, чтобы быстрей подействовало!
Лена замерла на пороге, потом поинтересовалась:
– Вы уколы делать умеете? Я нет.
– Я тоже, – призналась Элеонора.
– Зачем тогда нам ампулы?
– Выпьет, они действуют сильней, чем таблетки, быстрее боль снимут, видишь, как он мучается.
Сказав последнюю фразу, Нора уставилась на меня в упор.
Я уже собирался спросить: «Что вы на меня так странно смотрите?» – как хозяйка четко повторила:
– Бедный Ванечка, тебе так больно, прямо сил нет смотреть!
Сообразив, что к чему, я застонал:
– А-а-а-а…
– Ну надо же, – всплеснула руками Ленка, – прямо невмоготу, да?
– О-о-о-о…
– Ладно, ладно, сейчас схожу.
– Деньги возьми, – обрадовалась Нора, – кошелек в прихожей.
– Зачем они мне? – удивилась кухарка.
– Тебе в аптеке просто так ничего не дадут!
– А к чему мне аптека?
– Послушай, дорогая, – вскипела Элеонора, – только что мы договорились: бежишь за ампулами баралгина, видишь, как Ванечка исстрадался.
– У-у-у-у, – на всякий случай взвыл я.
– Ну, давай быстрей…
– Не надо в аптеку идти, у меня есть это лекарство.
– У тебя таблетки, а надо АМПУЛЫ!!!
– И стекляшки имеются, в холодильнике лежат.
– Откуда? – оторопела Нора.
– Помните, я осенью упала? Вот доктор и велел купить. Было десять штук, осталось четыре, Ивану Павловичу хватит, – спокойно возвестила Лена и с грацией бегемота выскользнула из гостиной.
– Вы не можете придумать что-нибудь такое, чего точно нет? – подал я голос из подливки.
– Мне в голову не могло прийти, что у нас в холодильнике есть в запасе какие-то лекарства! – воскликнула Нора. – Мы ведь все патологически здоровы. Ну печень иногда шалит, но я сама обычно виновата, съем три куска торта с кремом…
– И что, мне теперь до утра тут сидеть? – безнадежно вздохнул я и добавил: – Очень противно.
– Ничего… – начала Нора, но тут в комнату, запыхавшись, влетела Лена.
– Вот, в ложку вылила, раскрывайте рот пошире.
– Ты мне? – осторожно поинтересовался я.
– Кому ж еще? – удивилась Ленка. – Болит у кого?
Понимая, что все обстоятельства складываются сегодня против меня, я молча проглотил лекарство.
В ту же секунду нестерпимая горечь разлилась по языку и достигла желудка. Рот мигом наполнился слюной, из глаз полились слезы.
Никогда до сих пор мне не приходилось глотать ничего подобного.
– О господи, – вырвалось из меня.
– Эк его колбасит, – с сочувствием произнесла Лена. – Болит так?
Я, с трудом ворочая онемевшим от лекарства языком, сказал:
– Очень горько, прямо жутко!
– Ну, бедняжка, – продолжала жалеть меня Лена, – ну-ка, заешьте сладеньким, желе у меня сегодня высший сорт, молочное, давайте кушайте!
Под носом у меня оказалась хрустальная креманка, набитая чем-то, больше всего похожим на холодец, только белого цвета.
– Скушайте кусочек, – гудела Лена, – сразу лучше станет.
Я неприхотлив в еде. В принципе могу съесть любой продукт, был бы он свежим. Есть два исключения. Первое – холодец. Тася, домработница Николетты и по совместительству моя няня, видя, что из ресторана приносят для гостей студень, всегда кривилась.
– Ни в коем случае не ешь, – шепотом предупреждала она меня.
– Почему? – один раз поинтересовался я.
– Вдруг туда желатин положили, – объяснила Тася, – знаешь, из чего его делают? Из костей дохлых животных.
Все, после этого я никогда не мог прикоснуться ни к чему дрожащему. Холодец, желе, пудинги… Эти лакомства я не могу даже видеть. Второй же продукт, который я на дух не переношу, – молоко.
И вот теперь мне предлагалось съесть блюдо, состоящее одновременно из двух отвратительных ингредиентов. Молочное желе! Хуже мог быть только стаканчик из картона.
– Кушайте скорей, – уговаривала меня Ленка, – вам понравится! Ну, открывайте рот, давайте, давайте. Сейчас хорошо станет! Боль пройдет, экий вы неловкий…
И она ткнула чайной ложечкой мне в губы. Я машинально повиновался приказу и, проклиная собственную мягкотелость и хорошее воспитание, принялся покорно глотать скользкие куски. Мне казалось, что в горло проскакивают лягушки. Одно было хорошо, онемевший от баралгина язык не ощущал никакого вкуса.
Нора молча наблюдала за происходящим.
– Ну как? – поинтересовалась Ленка. – Легче тебе?
– Скорей, – прошептал я, – скорей дайте тазик, тошнит!
Ленка схватила пустую тарелку.
– Держите.
В ту же секунду желе вернулось назад.
– Простите, – прошептал я, – не знаю, от чего это со мной, ей-богу, очень вкусно было!
– Главное, не двигайтесь, – испуганно велела Ленка, – сейчас уберу.
Мы с Норой вновь остались вдвоем.
– Может, ее за меновазином послать? – в задумчивости протянула хозяйка. – У нас его точно нет.
– Ой, не надо, – испугался я, – вдруг найдется, и она меня опять заставит выпить.
