Галина Куликова - Витязь в овечьей шкуре
Интересно, знает ли об этом письме сам Покровский? Если знает, то как он с этим живет, каждый день встречаясь с Генрихом и отдавая ему распоряжения? До вечера Наташа ломала голову, но потом ей пришлось переключиться на дела текущие. Необходимо было следить за временем, чтобы ничего не прозевать.
Около шести вечера Марина со своим Козловым отправилась в Москву, на праздник цветов.
Наташа не знала, что это за праздник, но ей было завидно. Жизнь этой парочки ничем не омрачена — кроме, неудовольствия вредного папаши, разумеется.
У Валеры имелся старенький и дряхленький автомобильчик, на котором он приехал в Березкино.
— На чаевые купили? — не преминул поддеть его Покровский, когда увидел это чудо на колесах. — Лучше бы копили себе на образование.
И теперь Наташа слышала, как Марина прощается с отцом, а он, хмыкнув, отвечает:
— Надо было вызвать такси. Не нравится мне эта тачка. Вдруг у нее по дороге отвалятся колеса или лопнет тормозной шланг?
— Она в хорошем состоянии, — отбивался Валера.
— Моей прабабке сто четыре года, — злобно возразил Покровский. — Можно сказать, она тоже в хорошем состоянии, но концы может отдать в любой момент.
В конце концов парочка все-таки уехала, оглашая окрестности рычанием мотора. Наташа боялась, что теперь Покровский от нечего делать придет в кабинет и станет вымещать зло на ней, но он, к счастью, отправился к своим собственным бумагам, а она принялась ждать Ольгу.
Ольга не подвела — приехала вовремя и привезла две полные сумки вещей.
— Боже, — воскликнула она, когда Наташа в широких «физкультурных» штанах с начесом, майке «Советский спорт» и жутких тапочках появилась из-за кустов. — Кажется, с несексуальностью мы с тобой действительно переборщили.
— Мы с тобой? — переспросила Наташа. — Это все ты! Я в тот момент была недееспособна, а ты воспользовалась моим состоянием и сделала из меня.., болотное чмо.
Сбегав в дом и спрятав сумки в шкаф, Наташа отыскала Покровского на заднем дворе в плетеном кресле и сказала:
— Как мы договаривались, я уезжаю в город.
Приеду завтра утром.
— На чем? — спросил он, откладывая документы, которые просматривал, нацепив на нос очки. — Может быть, вам нужны деньги на такси?
— Благодарю, это излишне.
Наташа неожиданно поняла, что ей нравится дуться на него. Тем более что, несмотря на внешнюю невозмутимость, она чувствовала в нем раскаяние.
Генрих все еще оставался дома, и Наташа радовалась этому обстоятельству, потому что темнело поздно, а она очень боялась быть замеченной. Один раз наглая слежка сошла ей с рук, но это не значит, что во второй раз все получится так же удачно.
Отправив Ольгу домой, она засела в кустах неподалеку от беседки. Когда эконом отправится в путь по тропинке, она последует за ним, прячась за буйной садовой растительностью. Азор болтался тут же, вынюхивая что-то интересное у сливовых стволов и возле беседки.
На самом деле ей было чем заняться. Она решила закопать нож, которым ее чуть не убили. Завернула его в тряпочку и решила схоронить в укромном уголке сада. Она встала на колени и принялась палочкой копать ямку. Некоторое время сопела, потом подняла голову.., и увидела ноги. Это были мужские ноги — в серых брюках и черных ботинках с глупыми круглыми носами, такие уже сто лет никто не носит. Наташа вскинула глаза. Перед ней стоял Негодько. Стоял, заложив руки за спину, и пристально глядел на нее.
— Я от Парамонова, — быстро сказал этот тип, поняв, что она сейчас раскроет рот и окрестности огласит нечеловеческий крик. — Вы сами звонили и просили о помощи, так что не вопите, как Верная Рука — друг индейцев.
Наташа захлопнула рот, вскочила и попятилась.
— Боитесь? — ухмыльнулся Негодько. — Правильно делаете. За вами охотятся.
— А то я не знаю! — оторопело ответила она. — Но вы! Я думала, что это вы за мной охотитесь.
— Надо было сразу же меня выслушать, а не бегать от меня по всему городу. Я же приходил к вам на работу, потом отыскал вас в гостинице…
— А «хвост»? — напряженно поинтересовалась Наташа. — Тот тощий парень, с которым вы разговаривали возле гостиницы? Он тоже — от Парамонова?
— Ну нет, — хмыкнул Негодько. — Это курьер из газеты «Наш район», которого ваш приятель Петр Шемякин попросил понаблюдать за вами. На случай, если что случится.
— Ради репортажа о моей смерти, что ли? — не поверила Наташа.
— Я именно так и понял.
— О-о! — воскликнула Наташа. — Так это Шемякин был в той машине! И этот «хвост» именно ему докладывал, как дела. Каков, а?
Удивительно, но в последнее время она только и делает, что изрекает это «О-о!», потому что вокруг нее происходит такое, что и сказать-то, кроме «О-о!», больше нечего.
— Почему вы сидите в кустах? — спросил Негодько. — Ищете что-то?
— Сначала покажите документы, — ответила Наташа и отступила назад еще на два шага. — А потом я вам все расскажу.
— Я вам с самого начала хотел документы показать, — проворчал Негодько. — Но как только лез за ними в карман, вас словно ветром сдувало.
— Я думала, у вас там нож, в кармане. Дайте сюда удостоверение!
— Из моих рук, — не согласился он. — А то вы дамочка нервная, возьмете и что-нибудь вытворите.
— Я считалась очень спокойной дамочкой, — буркнула Наташа. — Еще совсем недавно поездка в парк аттракционов была для меня знаменательным событием. А теперь! Поглядите, во что я превратилась!
Она расставила руки, призывая Негодько посмотреть во что.
— Вот, — сказал он, показывая ей развернутое удостоверение. — Вы очень рассердили Парамонова, когда заявили, что я за вами гоняюсь и хочу застрелить. Кстати, вид у вас действительно убойный. Это маскировка?
— Не помогла мне маскировка. Сегодня ночью меня пырнули ножом.
— Куда? — оторопел Негодько.
— В туалетную бумагу. Сейчас я вам все объясню.
— Может быть, мы пойдем сядем? — предложил Негодько.
— Ни-ни, мне нельзя. Тут у меня пост. Вокруг такое творится!
Она стала взахлеб рассказывать ему о том, что увидела в доме Бубрика, и об убийстве бывшей жены Покровского, и о ботинках на дереве, и о заколке, которую вложили в майонезную банку и зарыли в саду. Негодько слушал внимательно, и его глазки блестели, точно мокрые черные камушки.
— Давайте сюда нож, — потребовал он, когда рассказ завершился. — Я его в свой футляр для очков спрячу.
— Потеряете! — предупредила Наташа. — Из кармана выпадет.
— Ни разу ничего не выпадало. Давайте-давайте.
Он спрятал нож и широкими ноздрями втянул в себя жасминовый дух. На улице тем временем темнело.
— Ночь будет лунной, — задумчиво сказал Негодько.
И в этот момент дверь дома приоткрылась, и на крыльце появился Генрих. Как и в прошлый раз, одет он был в белую рубашку и даже издали выглядел нарядно. Лицо его, попавшее под свет лампы над крыльцом, Наташе не понравилось.
— У вас пистолет с собой? — шепотом спросила она, больно схватив Негодько за руку.
Теперь, когда рядом с ней оказался сотрудник правоохранительных органов, она неожиданно почувствовала почву под ногами.
— Да не собираюсь я стрелять! — прошипел тот. — Собака нас не выдаст?
— Эта собака принадлежит подозреваемому.
Она может ходить, где захочет, и на ее гавканье никто не обращает внимания.
— Хорошо, — кивнул Негодько, появление которого Азор прозевал, потому что бегал к пруду проверить, как там дела. Появившись в самый неподходящий момент, он коротко рыкнул и с уважением обнюхал милицейские ботинки.
— С него нельзя спускать глаз! — предупредила Наташа. — Я имею в виду Генриха. У них с художником сегодня должно все пойти «по графику».
Я сама слышала, как он сказал. Вот и посмотрим, что там за график.
Им удалось без всяких проблем проследить путь Генриха до дома Аркадия Бубрика и засесть в соседних кустах: благо, сад у художника был большой, запущенный, прячься — не хочу. Азор весело бегал кругами, а потом исчез в темноте.
— И что теперь? — спросил Негодько. — Надо в окна подглядывать?
— У меня тут ведро где-то было! — сообщила Наташа.
Отыскать ведро удалось довольно быстро. Она подставила его под окно в каминном зале и заглянула внутрь.
— Они там! — шепотом сказала она. — Оба.
Послушайте, они уже кого-то поймали. Глядите, вот про что я вам говорила!
Негодько спихнул ее с ведра и тоже заглянул в дом. Лысый и усатый Генрих Минц что-то горячо говорил длинноволосому Аркадию Бубрику.
У Бубрика был виноватый вид. Они стояли посреди комнаты, а повсюду вокруг них валялись предметы женского туалета — начиная с туфель и заканчивая лентой для волос.
— Кого же это они так.., распатронили? — с веселым оживлением спросил Негодько. — И где содержимое этих шмоток?
— Надо в спальне посмотреть! — заявила Наташа. — Если это то, что я думаю, содержимое лежит под кроватью. Наверное, это какой-то ритуал.
