Чисто убойное дело - Луганцева Татьяна Игоревна

Глава двенадцатая

Очередная встреча Яны и Мотова с патологоанатомом состоялась утром в морге больницы, где работал Витольд Леонидович. Собравшиеся были необыкновенно сосредоточены и серьёзны, словно собрались на военный совет в Филях, созванный полководцем Михаилом Илларионовичем Кутузовым в 1812 году.

Друзья выглядели очень даже живописно.

Кудрявые волосы Тимофея торчали на голове словно папаха дагестанца, на нём болтался свитер размера на четыре больше, а вельветовые брюки фактурой напоминали вытертый дверной коврик – просто чистая богема.

Патологоанатом, напротив, был необычайно консервативен в одежде – рубашечка, застёгнутая на все пуговки до шеи, пуловер без рукавов в диагональную клетку, брюки со стрелкой. Чёлку он аккуратно зализал набок и был похож в своих очках на интеллигента пятидесятых годов прошлого столетия.

Яна отлично выспалась и была свежа как роза. Она надела джинсы и чёрную водолазку, на голове завязала «конский хвост», в ушах у нее качались длинные блестящие серьги, а на пальцах блестели многочисленные кольца. Вокруг нее витал соблазнительно-возбуждающий аромат с нежными нотками жасмина, туберозы и миндаля.

Витольд Леонидович сварил крепкий кофе, и они завтракали, заедая кофе овсяным печеньем.

– Я не понимаю, почему нужно было собраться именно здесь, в морге, а не в кафе? – посмотрел Мотов на Яну.

– Потому, что это самое тихое и безопасное место в Питере, – ответила Цветкова, с аппетитом налегая на свежее печенье. – В кафе или ресторане можно запросто по башке снежной каменюкой по голове получить.

– Понял, – ответил Мотов. – Твой намёк очень прозрачен. Согласен на морг.

Витольд Леонидович допил свой кофе и отставил чашку.

– Я провёл исследования. Могу сказать, что вас, мои дорогие, опоили психотропным средством. Слава богу, концентрация была невысока, а то мы сейчас бы с вами здесь не разговаривали.

– Это каким же образом? – поинтересовалась Яна.

– Вещество добавили в алкоголь, который находился в машине. Наркотик вызывал сильные галлюцинации.

Яна кивнула:

– Вот почему я всю дорогу спала, как убитая. Теперь ясно.

Тимофей подтвердил:

– А я видел такие картины, что и Хичкоку не снились.

– Ты не только видел, но и рассказывал, – подсказала Яна.

– У меня было ощущение, что всё происходило на самом деле, я голову мог дать на отсечение, что всё это чистая правда. Да, отлично мы траванулись, могли и коньки откинуть.

Яна вздохнула:

– Просто повезло. Но много неясных моментов. Например, где Борис? Куда он подевался? Ты ему звонил? – посмотрела она на Тимофея.

– Сто раз. Телефон вне доступа.

– А может вы ему все надоели, и он просто ушёл от вас и телефон вырубил, чтобы вы его больше не доставали? – спросил патологоанатом.

Тимофей подлил себе из турки кофе.

– Не похоже на Бориса. Он же не истеричка, чтобы совершать такие поступки. Что значит «надоели»? Мог бы сказать «увольняюсь» и всё. Я, конечно, не подарок, он был не только шофёром, но и охранником. И человеком порядочным. Выносил меня «тёпленьким» из ночных клубов, вытаскивал из потасовок, я ведь человек без тормозов, могу совершать немотивированные поступки, а непотребства – это вообще мой конёк.

– Чаша терпения лопнула. Дзы-ынь! – и всё! У каждого человека свой предел есть.

Тимофей помотал головой.

– Что-то всё-таки странное в его исчезновении есть.

– Плюнул на своего вечно пьяного хозяина, – предположил Витольд Леонидович.

– Может, это и так, – кивнул Тимофей. – Но лично я в это не верю. Черт с ним! Тут и без него голова кругом. Я уже и в тюрьме успел побывать. Дорого же мне вышел этот отравленный алкоголь!

– А откуда он вообще взялся? – спросила Яна. – Кто затаривал бар в твоем лимузине?

Тимофей сложил брови домиком.

– А-а, кстати… Машиной занимался Борис. Бар тоже был в его ведении. Я ему доверял, и он вполне оправдывал моё доверие. Машина всегда в порядке, бар тоже.

Яна покачала головой:

– Как оказалось, бар на этот раз, был как раз и не в порядке!

– Да. Кто-то добавил в бутылки наркотик. Зачем?

– Если бы мы знали зачем, то сейчас бы не гадали куда исчез Борис, – сказал Витольд Леонидович. Он повернулся к Цветковой:

– Как поживают твои знакомые актёры?

Яна улыбнулась:

– Всё хорошо. Я не зря волновалась, но оценка комиссии была положительной. И сразу же появилось предложение о большом гастрольном туре по городам России.

– И кто же сделал это предложение? – спросил патологоанатом.

Ему ответил Тимофей:

– Очень известный человек – Марк Соколовский. Планируются гастроли по Сибири, в Баку и Нижнем Новгороде.

– Значит, комиссия была не зря, – сказала Цветкова. – Театр получит новое дыхание и новые возможности.

Витольд Леонидович убавил ее восторг:

– Но в труппе теперь не хватает двух ведущих артистов – Головко и Абрикосовой. Эту проблему нужно решать.

– Этот вопрос уже решается. Я им занимаюсь, – ответил Мотов.

Яна грустно вздохнула:

– Мама уедет надолго, я буду скучать. Отец под следствием. Всё не так лучезарно, как кажется на первый взгляд.

Мотов утешающе погладил ее по руке:

– Артисты всегда в долгой разлуке со своими близкими, такая профессия, ничего не поделаешь. Это их судьба. И их счастье и жизнь. А Ивана Демидовича скоро отпустят, я уверен.

– Я тоже на это сильно надеюсь, – вздохнула Яна. – Отец, конечно, баламут, но он всегда такой был. Но он же не убийца.

– Это даже не обсуждается, – сказал Витольд Леонидович. – Конечно он никакой не убийца. Но вот вопрос: зачем он связался с девчонкой, которая ему во внучки годится?

Яна пожала плечами:

– Бес в ребро. Какие еще могут быть объяснения?

Но патологоанатом не отступал:

– Тогда я задам вопрос по-другому, – сказал он. – Зачем молодой девчонке семидесятилетний старикан? Для карьеры?

– На этот вопрос могла бы ответить только сама Настя. – Яна строго посмотрела на друга. – Здесь может быть много причин.

– Ты намекаешь, что ее привлекали любовные отношения со стариком?

– Не на что я не намекаю. Это было ее личное дело. Просто мне кажется, что Анастасия Абрикосова была не так проста, как казалась с первого взгляда, ты не находишь? Сколько ей было лет?

– Двадцать пять. Да, в ее поведении много странного и непонятного. Просто какой-то клубок загадок.

Витольд Леонидович решительно махнул рукой:

– И нужно как можно быстрее размотать этот клубок. Мне кажется, что дело не просто в любовной интрижке или протекции. Абрикосова была талантливой актрисой, и творческая судьба ее складывалась вполне удачно. Что мог ей дать Головко?

Яна накрутила на палец, кончик «конского хвоста».

– Да ничего особенного. Роли он не распределял, богатством, как пьющий человек и большой бабник, не располагал, годы имел немалые, творческих перспектив из-за этого особенных не имел… Не понимаю, что ее привлекало?

– Может быть, человеческие качества?

– Возможно. В театральном гадючнике порядочность – это редкое качество. В этом сами же артисты и признаются. Целуются и льстят друг другу, но при первой же возможности всегда рады подставить ножку партнёру по сцене. А отец не такой.

Тимофей согласно кивнул:

– Да, Иван Демидович – человек что надо! С ним бы я в разведку пошёл.

– Здесь явно имеет место внешняя похожесть сестёр, – сказала Яна. – Кто-то из них крепко запутался.

– И обе мертвы, – бросил патологоанатом. – Причём умерли одна за другой. Это наводит на определённые размышления.

– Аглая Алмазова, как теперь говорится, женщина с низкой социальной ответственностью, – сказала Яна. – Она находилась на самом дне – проституция, наркотики, абсолютное отсутствие моральных принципов. Алмазова всегда думала только о себе и не принимала в расчёт никакого другого. Такие как она – это страшные люди. Редкостная паршивка. Не удивлюсь, если выяснится, что это Аглая погубила свою сестру. Заморочила ей голову. Но вопрос – зачем?