Чисто убойное дело - Луганцева Татьяна Игоревна

Яна вздрогнула:

– Что?! Да ни за что на свете! Стричься отказываюсь категорически!

Людовик словно и не удивился ее эмоциональному взрыву.

– Нет, так нет, – спокойно вздохнул он. – Не будем искать лёгких путей. Давайте мы вас покрасим?

– Сверху донизу? – удивилась Яна. – В черный цвет? Я буду негритянкой?

– Идея смелая, я бы даже сказал, революционная, но мне кажется, что это будет лишним и привлечёт к вам слишком много внимания. Давайте просто волосы перекрасим. Как вы относитесь к рыжим волосам?

Яна наморщила лоб, задумавшись:

– Я должна быть рыжей? А можно лучше я буду брюнеткой? Составлю конкуренцию Ольге Федосеенко.

Людовик широко улыбнулся:

– Да легко!

– Но мне не очень хочется оставаться брюнеткой на долгое время. И, наверное, от краски волосы испортятся?

– Могу предложить парик.

– Вы считаете, что мои длинные волосы могут уместиться под париком? Вряд ли это получится. Или у меня получится огромная голова, как у Страшилы Мудрого.

– Поэтому я предлагаю выкрасить ваши волосы оттеночным шампунем. После того как вы помоете голову, снова станете блондинкой. К вам вернётся ваш естественный цвет.

Цветкова засмеялась:

– Согласна.

– Тогда прошу за мной в ванную комнату. Приступим к окраске.

Цветкова решительно направилась за ним, Людовик на правах ее личного парикмахера весело шел впереди. Леопольд занялся Витольдом Леонидовичем, а Тимофей уселся на диван пить пиво.

Результат превзошёл все самые смелые ожидания.

Когда патологоанатом предстал перед Тимофеем, тот не смог поверить, что он знаком с этим человеком. Перед ним стоял солидный, уверенный в себе человек в прекрасном дорогом костюме и модном галстуке с золотым зажимом, в котором блестел крошечный бриллиантик. На руке незнакомца тикал «Ролекс», а на пальце был платиновый перстень. Причёска его оказалась выше всяких похвал.

– Ух ты… Но мне кажется, или ты стал толще, Витольд?

Витольд Леонидович улыбнулся:

– У меня для солидности накладной животик, – он провёл рукой по животу. – По-моему очень даже ничего, ты не находишь?

– Хоть на великосветский бал… – только и произнёс Тимофей, но главное потрясение его еще ожидало впереди.

Когда появилась Яна, Мотов даже выронил бутылку пива из рук и открыл от удивления рот.

Вместо молодой красивой женщины перед ним стояла богато разодетая немолодая черноволосая толстуха. На даме топорщился нескладный парчовый костюм, состоящий из пиджака и юбки. На груди пятого номера лежало сверкающе ожерелье, на полных руках звенели разнообразные браслеты, пальцы оттягивали массивные кольца. На толстых ногах плотно сидели туфли без каблуков, напоминающие тапочки. Но больше всего его поразило лицо мадам. Огромные губы напоминали рот карпа, тяжёлый подбородок почти лежал на декольте, пухлые щеки алели румянцем, маленькие карие глазки скрывались под мохнатыми нарощенными ресницами, а брови напоминали два черных коромысла. Она была так безобразна, что даже вызывала восхищение.

– Яна, я потрясён… – простонал Тимофей. – Что с тобой сделали?

– Чудеса гримёра, – попыталась улыбнуться надутыми губами Цветкова. – Всё накладное – живот, руки, ноги. А посмотри какая у меня причёска, – крутанулась она перед ним, – как у знаменитой японки Чио-Чио-сан из оперы «Мадам Баттерфляй». Видишь, какие у меня японские палочки в причёске? – покрутила залитой лаком головой Яна. – Просто атас! Но я нацепила парик.

– А как ты поменяла цвет глаз? Они ведь у тебя голубые.

– Были голубые, стали карие. Это линзы, ничего сверхестественного.

– Ну ты меня потрясла, – не мог успокоиться Тимофей. – Я думал, что меня уже ничем нельзя удивить, но ты превзошла все мои ожидания.

Яна встала рядом с Витольдом Леонидовичем.

– Ну, и как мы смотримся?

– Потрясающе, – не покривил душой Тимофей. Вы достойны друг друга.

– Но меня волнует один момент, – сказала Яна. – Очень волнует.

– Какой именно?

– Ты посмотри на меня. Я же похожа на жабу. Кто захочет заниматься со мной сексом?

Тимофей вытаращил глаза:

– Ты что, в самом деле собралась на вечеринку, чтобы найти там себе партнёра? Яна, дорогая, держи себя в руках! У нас важное дело – нам нужно добыть информацию. Тебя загримировали, чтобы никто не узнал в этой женщине Яну Цветкову. И никаких любовных забав.

Яна помотала головой.

– Я так вошла в роль, что забылась. Прости меня. Во мне, наверное, погибла великая актриса.

– Ага, – вздохнул Тимофей. – Великая актриса погорелого театра. Ты еще над голосом поработай. Тебе нужно голос изменить, а то он у тебя очень запоминающийся.

– Так подойдёт? – пропищала не своим голосом Яна.

Тимофей улыбнулся:

– Вполне. Мне кажется, что вы подготовлены на сто процентов. Теперь я за вас спокоен, родная мать не узнает! Поехали? Я сам сяду за руль. Пароль при входе в гнездо разврата: «Кролик в норе». Ответ: «А птичка в гнезде». И не говорите, что это противно и пошло! Сам знаю. Яна, почему у тебя походка «уточкой», словно ты беременная? Ты на свингер-пати едешь, а не на осмотр в женскую консультацию.

– Не могу найти баланс. На мне столько всего накручено, да я еще и без каблуков. И ресницы эти – я плохо теперь вижу. Погоди минутку, я сейчас всё исправлю, – ответила Яна и, взяв себя в руки, бодро направилась к выходу.

Глава тринадцатая

Яна не любила ночные клубы. Конечно, она бывала в подобных заведениях, пару раз даже посетила заграничные. К тому же, у Мартина имелся свой клуб и Яна относилась к толпе молодых красоток-танцовщиц вполне спокойно, Мартин умел разделять работу и отдых. Она безгранично доверяла любимому и это было залогом ее душевного спокойствия.

Интерьер клуба Ольги Федосеенко поражал своей безвкусицей, и чем-то напоминал провинциальный театр. Всего было чересчур – толстых колонн, пыльных тяжёлых штор с кистями, позолоты, люстр с блестящими висюльками, больших напольных ваз с сухоцветами. Стены были затянуты плотной материей. Круглые столики стояли очень тесно, на них горели свечи под стеклянными колпачками, в зале было темно и очень душно, так как в заведении разрешалось курить и посетители, судя по всему, без меры пользовались духами и дезодорантами, а вытяжка не справлялась.

Играла тихая спокойная музыка. Многие столики были заняты. За ними тихо переговаривались пары, бросавшие любопытные взгляды по сторонам. Бесшумные официанты подавали вино и шампанское, которое входило в стоимость билета. Посреди зала находился помост с шестом, но сейчас он еще пустовал, представление пока не началось.

«Засланные казачки» сдали верхнюю одежду в гардероб и направились в зал, где прибывающих гостей вечеринки ожидала сама хозяйка заведения – бывшая балерина Ольга Федосеенко. На ней было чёрное длинное платье, а на шее тонкая нитка жемчуга. В этом наряде она была очень элегантна.

При виде хозяйки у Яны подкосились ноги от страха:

– Вот и всё… – выдохнула она. – Сейчас она меня узнает.

Витольд Леопольдович подхватил ее под локоток:

– Это вряд ли, – сказал он. – Тебя сейчас мать родная не признает, не то что какая-то шапочная знакомая.

Стараясь идти ровно и не выдать своего волнения Яна и Витольд Леонидович подошли к хозяйке заведения.

Федосеенко одарила их обворожительной улыбкой:

– Добрый вечер! Рада вас видеть на нашей вечеринке. Вы у нас впервые?

– Да… – выдавила Яна.

– Как это приятно! – Она протянула для приветствия руку Витольду Леонидовичу. – Здравствуйте!

Тот неожиданно припал к ее надушенной руке губами и запечатлел на ней жаркий поцелуй.

– Очень приятно, я вас знаю, Ольга! Я восхищаюсь вами! – засверкал он глазами.

– Ну, что вы! Спасибо большое! – закатила наигранно глаза Федосеенко. – А вы у нас первый раз? Это всегда очень волнительно, я вас понимаю, – и она сочувственно-доверительно посмотрела на Яну.