Галина Куликова - Фантом ручной сборки
Инга тонко завизжала и кинулась вперед, на Верлецкого. И вцепилась в него намертво, как лесной клещ в собаку.
— Заткнитесь! — рявкнул он и схватил ее в охапку. Как тогда, в первый раз.
Дальше все произошло, как в первый раз. Под потолком вспыхнула лампочка, и в коридоре возникла сонная Вероника в неглиже.
— Ты?! — закричала она, увидев Ингу в объятиях Верлецкого. — Снова ты?!
И даже присела, уперевшись руками в колени, как это делают вратари в опасный момент.
— Ну, сейчас начнется, — пробормотал Верлецкий себе под нос.
Однако Инга расслышала, потому что ее ухо находилось в непосредственной близости от его губ. Ноги у нее подкосились, и она едва не рухнула на пол. Верлецкий, надо отдать ему должное, ее поддержал, хотя Вероника клокотала и дымилась. И вообще была похожа на ведьму, которая только что прилетела на помеле и готовится кого-нибудь растерзать.
— Что Валерик, — свистящим голосом спросила она, — я тебя уже не устраиваю? Тебе нужна эта конопатая выдра?
Инга высвободилась из объятий Верлецкого и, не обращая на Веронику никакого внимания, спросила у него испуганно:
— Что это было? Вот это? — И поводила в воздухе руками.
— Это Аладдин, — хмуро признался Верлецкий. — Он испортил вашу куртку.
— Она кривоногая! — не унималась Вероника. — И плоскогрудая! У нее не грудь, а два желудя!
Верлецкий протиснулся мимо вопящей невесты и скрылся в комнате.
— Не оставляйте меня одну! — закричала ему вслед Инга. — Я боюсь! У меня и так травмы! Меня душили, а вы!
— Катись отсюда щас же! — вопила Вероника, раздуваясь, как кобра.
— Вот он, — сказал Верлецкий, протискиваясь обратно.
В руках у него был упитанный серый кот, которого он держал под передние лапы. Кот индифферентно висел, глядя на Ингу томными зелеными глазами.
— Обожает прятаться среди шапок, — пояснил Верлецкий и опустил кота на пол. — Иногда гости, не глядя, тянутся за головными уборами, а он тут как тут. Бьет их лапой. Многие пугаются. Ничего не могу с ним поделать.
— Ва-ле-рик! — завизжала Вероника, доведенная до белого каления тем, что он не обращает на нее внимания. — Выгони ее! Иначе я уйду навсегда!
— Если хотите от нее избавиться, — предложила Инга, кое-как взяв себя в руки, — я могу остаться и подождать, пока она съедет.
Верлецкий бросил взгляд на Веронику, которая в своей воздушной ночной рубашечке выглядела, как какая-нибудь мисс Вселенная, и хмуро сказал:
— Не зарывайтесь.
— Пожалуйста, проводите меня до квартиры, — попросила Инга, бочком продвигаясь к двери.
— Ни за что, — покачал головой Верлецкий. — Я не разрушаю чужих отношений, даже если мне этого очень хочется. Я позвоню вашему сердечному другу, пусть приходит и провожает вас хоть до посинения. Какой там у него телефон?
— Нет! — Инга зажмурилась, представив, как она «возвращается из командировки» в непотребном виде и ложится в постель, из которой только что бежала Надя.
Лучшая подруга была уверена, что Григорьев притащит Надю на ночь. А уж у Таисии большой опыт общения с мужчинами, не то что у Инги.
— Что «нет»? — нетерпеливо спросил Верлецкий и помутузил повалившегося на спину Аладдина тапочкой.
— Мяу! — пронзительно сказал тот и впился в тапочку зубами.
— Нет — это значит нет. Я не хочу, чтобы вы звонили Григорьеву. Прекратите играть с котом и сделайте что-нибудь, — потребовала Инга.
— Эта выдра уже командует тобой! — закричала Вероника и, фыркнув, унеслась из коридора. — Я все-таки ухожу навсегда!
— Простите, — всхлипнула Инга и принялась вытирать нос косынкой, которая висела у нее на шее.
— С удовольствием прощу, — галантно сказал Верлецкий, — если вы наконец уберетесь. Из-за вас мне предстоит бессонная ночь — уговоры, обещания, поцелуи, то, се… Надоело, честное слово.
Только все наладилось, и тут вы. Снова.
Он распахнул входную дверь, выглянул в мрачный, плохо освещенный подъезд и с неудовольствием согласился:
— Ладно, черт с вами, сам провожу. Надеюсь, мы с вашим Григорьевым не подеремся, как в прошлый раз. У него ярость опережает мысли.
— Я не пойду к нему! — успокоила его Инга. — Я пойду домой. К себе.
Не успела она договорить, как откуда-то снизу, из глубины подъезда, раздался удивленный вопль:
— Инга?! Ты здесь?
И по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, взлетел Стас Еремин. Физиономия у него была несчастная и разгневанная одновременно.
Увидев открытую дверь, а за ней Ингу и Верлецкого — босиком ив халате, — он остановился и изумленно спросил:
— Что у, вас тут случилось?
— Меня душили, — коротко ответила Инга, обратив внимание на то, что Стас был уже без перчаток.
— — Ты выдернула меня из ночного клуба, где я прекрасно проводил время, попросила приехать и проводить тебя до квартиры. Я приехал, но не успел и глазом моргнуть, как ты убежала к Верлецкому, НИ слова не говоря! Может быть, объяснишь в чем дело?
— Драная выдра! — закричала откуда-то из комнаты Вероника.
Вероятно, она металась по комнате, потому что даже отсюда было слышно, как гневно стучат по паркету ее босые пятки.
— Конечно, объясню, — пообещала Инга. — Только, умоляю, не здесь.
— Вы что, уже уходите? — не без ехидства спросил Верлецкий.
— Я хочу, чтобы вы знали, — обратилась к нему Инга. — Может, вы мне и не поверите, но я сожалею. Честное слово. Просто так сложились обстоятельства…
— Драная конопатая выдра! — стояла на своем Вероника, выгребая из шкафа что-то шуршащее.
— Пожалуй, нам пора, — услышав в ее голосе истерические нотки, сориентировался Стас.
Он вывел Ингу на улицу, придерживая под локоть и приговаривая:
— Сейчас все будет хорошо.
— Ты говоришь так, будто собираешься вырвать мне зуб, — угрюмо заметила она.
— Не понимаю, — вместо ответа сказал Стас, — почему ты не хочешь разбудить Борьку? Тебе не стоит сегодня оставаться одной. Ты дрожишь, как овечий хвост! И зачем ты полезла к Верлецкому?
Знаешь же, что вместе с ним живет злая Вероника.
— И, что вы все, дураки? — закричала Инга. — Я вам толком объясняю: меня хотели задушить! Заду-шить! Я спасала свою жизнь! И какое мне было дело — есть там Вероника или нет?!
— Задушить? — опешил Стас. — Ты не говорила!
— О!
— Значит, так. Я разбужу Борьку. — Они как раз вошли в лифт, и Стас сам нажал на кнопку. — Он должен быть в курсе.
— Зачем?
— Ну, знаешь! Вы женитесь или нет?
— Я еще не получила официального предложения.
Она достала из сумочки связку ключей, но Стас отвел ее руку от замка:
— Нет, мы позвоним в звонок. Пусть он сразу поймет, что с тобой произошло! Если ты расскажешь ему утром, он не прочувствует ситуацию.
— Ну-ну, — горько ухмыльнулась Инга. — Флаг тебе в руки.
Она была уверена, что Григорьев с Надей лежат на кровати, надев на одеяло черный шелковый пододеяльник, а вокруг расставлены ароматические свечи, и в ведерке охлаждается шампанское. В общем, все в точности так, как показывают в кино.
— Кто там? — спросил Григорьев таким хриплым голосом, как будто накануне съел сотню окаменевших во льду пломбиров.
— Друзья, — сварливо ответил Стас. — Открывай быстрее.
Григорьев немедленно распахнул дверь. Он был в «семейных» трусах с растянутой резинкой, в застиранной футболке и в носках. Увидев его, Инга онемела. Он, впрочем, тоже на некоторое время лишился дара речи.
— Может быть, пустишь нас? — с нарочитой грубостью сказал Стас. — Посторонись давай. Оттолкнул его плечом и ввел Ингу в квартиру, взяв ее за плечи.
— Почему вы вдвоем? — растерянно спросил Григорьев и с силой потер лоб. — Почему вы ночью? — Потом повернулся к Инге:
— Почему ты плакала? Ты же поехала за хулахупами!
— Я не поехала. И меня душили возле подъезда, — торопливо объяснила она, не в силах поверить, что все тонкие психологические расчеты Таисии — не более чем игра воображения.
— Кто тебя душил? — Григорьев чуточку повысил голос.
— Не знаю! Просто набросились и душили.
Сзади.
— А при чем здесь Стас?
— Я знала, что меня будут душить, и позвала его на подмогу.
— Но почему его?!
Григорьев уставился на приятеля испепеляющим взглядом, а тот подтянул плечи к ушам, показывая, что он понятия не имеет почему его.
— Потому что тебе не нравится, когда я прошу о помощи! — сварливо заявила Инга.
Теперь, когда она убедилась, что Нади в квартире нет, что она все себе напридумывала (не без помощи Таисии, кстати), нервы ее сдали окончательно, и захотелось устроить настоящий скандал. Высказать Григорьеву все!
— Ты привык, что свои проблемы я решаю сама! — запальчиво продолжала она. — Что я всегда держу себя в руках, хорошо выгляжу и ни на что не жалуюсь. И когда вдруг со мной начали случаться всякие.., странности, ты немедленно отстранился, отошел в тень.
— Нырнул в кусты, — подсказал Григорьев с печальной ухмылкой. — Это не правда. Я просто очень за тебя испугался, стал волноваться, нервничать и не сумел этого скрыть.
