Джорджетт Хейер - Тупое орудие
– Стукнулся головой? – спросил Невил.
– Ну нет, очевидно, что-то внешне банальное, что подействовало на его подсознание, – сказала Салли.
– Боже милостивый! – сказал Невил с деланным восхищением. – Да у него нет подсознания!
– Тут вы ошибаетесь, сэр. – Сержант не мог выдержать столь ужасного утверждения. – Подсознание есть у всех.
– Давайте-ка присядем и все обсудим, – в Невиле сразу вспыхнул интерес. – Я вижу, вы будете на стороне мисс Дру, но, хотя я практически ничего в этом не смыслю, ум у меня изворотливый, и я убежден, что сумею опровергнуть все ваши доводы. У нас будет прелестная дискуссия, верно?
– Несомненно, сэр, – ответил сержант. – Только я здесь не для того, чтобы спорить с вами. Я не могу понапрасну переводить время.
– Это было бы вдвое полезнее, чем глядеть на эту сломанную ветку, – сказал Невил. – Спор со мной стимулирует работу ума, что до этой ветки, которая выглядит некой уликой, то она – западня для опрометчивых.
Сержант посмотрел на него, прищурившись:
– Неужели, сэр? Может, вы скажете, как она сломалась?
– Конечно, скажу, но это не так интересно. Вы уверены, что не было бы лучше, если…
– Для меня это было бы очень интересно, – возразил сержант.
– Вы ошибаетесь, – сказал Невил. – Вам кажется, что кто-то, перелезая через ограду, поставил ногу на эту шпалеру, так ведь? Вы ужасно умный, – продолжил Невил, – потому что именно так и было.
– Так и было? – Сержант смотрел на него с предельным недоверием. – Вы что, собираетесь острить, сэр?
– Нет, я не смею. Может быть, вы не поверите, но я вас боюсь. Пусть моя беспечность вас не обманывает: это маска, призванная скрывать внутреннее замешательство.
– Могу этому поверить, – мрачно сказал сержант. – Но я бы хотел услышать еще про эту ветку. Кто перелезал через ограду?
– Я! – сказал Невил с ангельской, улыбкой.
– Когда?
– В тот вечер, когда убили дядю. – Он полюбовался выражением лица сержанта и продолжил: – Я вижу, вы ждете подвоха, и, конечно, если вы думаете об убийстве, здесь есть подвох. Я перелез через ограду, когда все, включая полицейского, помещенного в прихожей, полагали, что я заснул. Да, и я вылез из окна моей спальни. Я вам покажу.
– Зачем? – спросил сержант.
– В прихожей же был полицейский, – подмигнул ему Невил. – Я не хотел, чтобы он знал, что я ухожу. Он бы подумал черт знает что – то же, что думаете вы сейчас, что показывает, какие нечистые помыслы у полицейских. Да-да, я ни в чем не виновен. Мне просто надо было уйти и посовещаться с сообщницей.
– Вы… Послушайте, сэр!
– Ну вот, ввязался; у тебя разум хорька, Невил, – не выдержала Салли.
– Не груби, драгоценная моя: сержант тоже не сладкоречив, однако ему неприятно, когда юные женщины говорят гадости.
– Я бы хотел, чтобы вы не морочили мне голову, – взмолился сержант, – и рассказали, как все было на самом деле!
– Еще бы! – сочувственно откликнулся Невил. – И так как вы мне нравитесь, я расскажу вам. Я уходил тайком, чтобы рассказать миссис Норт, что моего дядю убили.
У сержанта отвалилась челюсть.
– Вы уходили рассказать… Но скажите мне, почему?
– Ну, очевидно, ей это было нужно знать, потому что у нее были нелепые финансовые отношения с дядей Эрни, – объяснил Невил.
– Так вы знали о них, сэр?
– Да, разве это еще не понятно? Я был ее сообщником.
– И ни к черту не годным! – в сердцах выпалила Салли.
– Ей не следовало вынуждать меня к этому. Не диво, что вы поражены, сержант. Вы абсолютно правы, это было совсем не по мне. Тем не менее я попытался заставить дядю вернуть расписки. Это и имел в виду Симмонс, когда сказал вам, что слышал, как перед ужином дядя послал меня к черту. – Он помолчал, наблюдая сержанта сквозь свои длинные ресницы. – Знаете, вы ужасно сообразительный, – сообщил он. – Я вижу, вы еще не перестали думать, что это дает мне мотив для убийства, как ваш ум уже уловил главный изъян этой теории. Дело в том, что я все равно не получил бы эти расписки, если бы убил дядю. Я, конечно, не пробовал, но я совершенно уверен, что не смог бы открыть сейф. Мисс Дру могла бы – по крайней мере, она говорит, что могла бы, но я заметил, что, когда доходит до дела, она всегда малость не готова. Это самое неприятное в женщинах: у них ничего не задерживается в голове. Если бы ее преступные записи были при ней, она могла бы приготовить весьма страшное вещество, которое она называет супом, и взорвать с его помощью сейф. Только не думайте, что я поощрял ее, потому что, хотя я, может быть, и кажусь женственным, на деле я не таков, и меня мутит от той первобытной дикости, которая свойственна женщинам.
Сержант выслушал этот поразительный монолог с неподдельным интересом и продолжил свое:
– А почему, сэр, вы считали, что миссис Норт так важно узнать, что ваш дядя мертв?
– Ну конечно же это было важно, – терпеливо пояснил Невил. – Вы же не могли не обнаружить эти расписки, и если вы не считаете, что их присутствие в дядином сейфе так уж компрометирует, то какого черта вашему суперинтенданту понадобилось с пристрастием допрашивать бедную девочку?
Изумленный сержант уставился на него, не в состоянии найти подходящий ответ, от которого его избавила мрачная сентенция констебля Гласса:
– Что хвалишься злодейством, сильный?
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Сержант вздрогнул, ибо не слышал, как его подчиненный подошел по лужайке, однако Невил оказался на высоте и без минуты раздумий выпалил Глассу:
– Разве я море или кит, что Ты поставил надо мною стражу?
Этот вопрос, заданный тоном страдальческого недоумения, ошеломил Гласса и пробудил в сержанте симпатию к Невилу.
– Дьявол в своих целях тоже может цитировать Библию, – бесстрастно заметила мисс Дру. – Все равно, это очень удачная цитата. Откуда ты ее выкопал?
– Из Иова, – ответил Невил. – Я нашел еще несколько удачных цитаток, к сожалению, их не произнесешь при дамах.
– Кто так презирает Слово, погибнет, – возвестил оправившийся от шока Гласс.
– Довольно! – приказал сержант. – Гласс, ступайте и подождите меня у крыльца! – Когда констебль удалился, он снова обратился к Невилу: – Итак, сэр, вы рассказали мне все, как было, но возникает вопрос, почему вы не рассказали этого раньше?
– А вы не замечали шпалеру, – ответил Невил.
– Вероятно, было бы лучше для вас, если бы вы рассказали о своих действиях в вечер убийства, не ожидая, когда вас спросят, – с некоторой суровостью посоветовал сержант:
– Нет, что вы! Если бы я сразу разлился соловьем, вы сочли бы это подозрительным, – сказал Невил.
Подумав, сержант про себя решил, что Невил прав, тем не менее вслух он заметил, что самое разумное – не пытаться умничать с полицией.
– Может, вы и правы, – ответил Невил, – но ваш суперинтендант говорил, что ничего хорошего не выйдет из моей дружбы с прессой, а вышло очень даже много хорошего. Моя фотография – в газетах!
– Неужели? – Сержанту не удалось скрыть веселья. – Не хотите же вы сказать, что они напечатали всю эту чепуху о международном шпионаже?
– Нет, – с сожалением ответил Невил. – Этого не было, но один из этих веселых парней поверил, что я слуга.
Салли весело хохотнула:
– Невил, это ты сам им сказал? Дай взглянуть на твое интервью!
– С радостью, если сержант отложит мой арест на десять минут.
– Вы прекрасно знаете, сэр, что мне не за что вас арестовывать, – сказал сержант.
– Но разве вам не хотелось бы? – пробормотал Невил.
– Не надо так говорить, – посоветовал сержант.
К его облегчению, Невил последовал совету и, взяв под руку Салли, зашагал с ней к дому. Когда они удалились на безопасное расстояние, она сказала:
– Ты наболтал больше, чем я ожидала.
– Я его отвлекал.
– Уповаю на то, что ты не сказал слишком много.
– Я тоже, – согласился Невил. – Одно утешение, что мы скоро узнаем. Как поживает героиня пьесы?
– Если ты имеешь в виду Хелен…
– Именно ее, дорогая, но если на тебя находит приступ сестринской любви, иди домой и не утомляй меня глупостями.
– Боже, как я тебя ненавижу! – воскликнула Салли.
– Ну, ты в этом не одинока, – утешил ее Невил. – И в самом деле, я становлюсь ужасно непопулярным. У тети Люси при виде меня гусиная кожа.
– Неудивительно. Я должна сказать…
– Что тебя вынуждает? – осведомился Невил.
– Да заткнись же! И кому сказать, что низко фотографироваться в роли лакея. Мисс Флетчер хватает неприятностей и без твоих фокусов.
– Неправда, – возразил он. – Моя бедная тетя стала слезливой, а от этого никакой радости ни ей, ни мне. Я осторожно подсунул ей газету с моим рассказом, и это развлекло ее. Возмущаться бессмысленно, но лучше возмущаться, чем без толку горевать. Как Хелен?
– С ней все в порядке, – сдержанно проговорила Салли.
Сонный, проницательный взгляд был ей ответом.
