Десятичасовой учёный - Кемельман Гарри
Думаю, нам всем было немного жаль Хоторна, и в то же время мы почувствовали облегчение, когда Ники наконец объявил: «Уже половина одиннадцатого. Думаю, мы достаточно долго ждали. Предлагаю заканчивать.»
Хоторн начал было протестовать, но потом одумался и замолчал, с досадой пожевав усы. Когда мы все двинулись к двери, Корнгольд прошептал достаточно громко, чтобы все услышали: «Этому молодому человеку лучше не планировать снова предстать на экзамене в этом университете.»
«У него может быть подходящее оправдание», - рискнул предположить Ники.
«По моим ощущениям», - сказал Корнгольд, - «это должно быть нечто большее, чем просто адекватное оправдание. Только вопрос жизни и смерти мог бы оправдать такое бесцеремонное отношение к экзаменационной комиссии.»
У Ники были дела в библиотеке, поэтому я вернулся в свой кабинет. Я пробыл там меньше часа, когда мне сообщили о причине кажущейся безалаберности Беннетта. Он был найден мёртвым в своей комнате, при этом убитым!
Первой моей реакцией, помнится, была идиотская мысль о том, что теперь у Беннетта есть оправдание, которое удовлетворило бы даже профессора Корнгольда.
Я посчитал, что Ники должен быть поставлен в известность, и моя секретарша несколько раз в течение дня пыталась дозвониться до него, но безуспешно. Когда в четыре часа лейтенант Делхэнти, начальник отдела убийств, в сопровождении сержанта Картера, который также занимался этим делом, пришли доложить о достигнутых результатах, она всё ещё не добилась успеха.
Картер остался в прихожей на случай, если он понадобится, а я провёл Делхэнти в свой кабинет. Делханти - человек систематичный. Он принёс свой блокнот и аккуратно положил его на мой стол, чтобы в случае необходимости можно было к оному обратиться. Затем он осторожно устроился в кресле и, прищурившись сквозь очки, начал читать.
«В десять сорок пять Джеймс Хьюстон, управляющий отелем «Авалон», сообщил нам, что один из его постояльцев, Клод Беннетт, двадцати семи лет, неженатый, аспирант университета, был найден мёртвым горничной, миссис Агнес Андервуд. Очевидно, он был убит. Звонок принял сержант Ломасни, который приказал Хьюстону закрыть и запереть дверь в номер и ждать прибытия полиции.
«Медицинский эксперт был уведомлён и выехал с нами. Мы прибыли в десять пятьдесят.» Он поднял глаза от своих записей, чтобы объяснить. «Авалон» - это небольшое заведение на Хай-стрит, напротив университетской гимназии. Это скорее пансион, чем гостиница, и практически все постояльцы - постоянные, хотя иногда они принимают и приезжих. Перед входом стояла машина – «Форд-купе» 1957 года выпуска, регистрационный номер 769214. Ключ был в замке зажигания.» Он снова поднял глаза. «Это оказалось важным», - сказал он. Он сделал неодобрительный жест рукой. «На такую вещь обратил бы внимание полицейский - припаркованная машина с ключом в замке зажигания. Это практически приглашение кому-то украсть её. Я навёл справки у управляющего, Хьюстона, и оказалось, что это машина Беннетта.
Комната Беннетта находилась на один пролёт выше, справа от лестницы. Когда мы вошли, шторы были задёрнуты, и Хьюстон объяснил, что при обнаружении были в таком виде. Беннетт лежал на полу, его голова была разбита полудюжиной ударов каким-то тупым предметом. Судмедэксперт решил, что первый удар, возможно, и сделал своё дело, а остальные были нанесены либо для того, чтобы убедиться в этом, либо из вредности. Рядом с телом лежал длинный кинжал, рукоять которого была залита кровью. Несколько прядей волос прилипли к липкой рукояти и были легко опознаны как принадлежащие жертве.»
Он потянулся вниз и достал из портфеля, который взял с собой, длинный тонкий свёрток. Осторожно развернув обёртку из вощёной бумаги, он показал кинжал в металлических ножнах. Длина его составляла около полутора футов. Рукоять, испачканная засохшей кровью, составляла примерно треть общей длины, шириной около дюйма и толщиной в полдюйма, а все края были хорошо закруглены. Похоже, он был сделан из кости или слоновой кости, и на нём были выгравированы свастики.
«Полагаю, это было оружие», - сказал я с улыбкой.
Он усмехнулся в ответ. «В этом нет особых сомнений», - сказал он. «Рукоятка как нельзя лучше подходит к ранам.»
«Отпечатки пальцев есть?» - спросил я.
Делханти покачал головой. «Ни одного на оружии, и только те, которые можно было бы ожидать в комнате.»
Я осторожно взял кинжал за ножны.
«Видимо, он утяжелён в рукояти», - сказал я.
Делханти мрачно кивнул. «Так и должно быть», - ответил он, - «чтобы сделать ту работу, которая проделана с Беннеттом.»
Я снова положил кинжал. «Ну, такой кинжал несложно отследить», - с надеждой сказал я.
Делханти улыбнулся. «У нас не было проблем с этим. Кинжал принадлежал Беннетту.»
«Горничная опознала его?»
«Лучше, чем так. Партнёр этого кинжала висел прямо здесь, на стене. Вот, давайте я вам покажу.» Он снова полез в портфель и достал большую фотографию, на которой была изображена одна сторона комнаты. У стены стоял письменный стол, а рядом с ним на маленьком столике стояла пишущая машинка. Но моё внимание привлекла стена над столом, где на крючках был симметрично расположен настоящий арсенал оружия, к каждому из которых была прикреплена маленькая карточка, предположительно с пояснениями. По подсчётам, здесь были две немецкие сабли, три пистолета, два оружия, похожие на полицейские дубинки (на мой недоумённый взгляд Делханти пробормотал: «Взяты у охранников концлагеря - отвратительное оружие - почти такой же толщины, как моё запястье»), и один кинжал, близнец оружия, лежавшего на моём столе. Но там, где должен был находиться второй кинжал, находилась ещё одна карточка и пустой крючок, а на выцветших обоях можно было различить очертания оного в виде более тёмного участка.
Делханти хихикнул. «Солдатские трофеи. Этот парень принёс домой столько, что хватило бы оснастить целый немецкий полк.»
Он достал из нагрудного кармана карандаш и указал им на стол, изображённый на фотографии.
«Теперь я обращаю ваше внимание на то, что лежит на столе справа от этой стопки книг. На фотографии это трудно разобрать, но я сделал детализацию.»
Он снова обратился к своим записям. «Разменная монета на сумму двадцать восемь центов, ключ от комнаты, набор из ручки и карандаша, складной нож, чистый носовой платок и бумажник. Это обычные вещи, которые мужчина держит в карманах и перекладывает каждый раз, когда меняет костюм. Одна вещь показалась мне занятной: бумажник был пуст. Там были его права и регистрация, а также квитанция об оплате аренды комнаты и небольшая книжечка с марками, но я имею в виду, что в отделении для денег не было ни доллара.»
«В этом нет ничего странного», - заметил я. «Студенты не отличаются богатством.»
Делханти упрямо покачал головой. «Обычно с собой носят хоть немного денег. Мелочь на столе не тянет даже на оплату обеда. Мы тщательно обыскали всё вокруг и не нашли ни денег, ни банковской книжки. Но в корзине для мусора мы нашли вот это.»
Он снова порылся в портфеле. На этот раз он извлёк длинный конверт с правительственной печатью.
«Именно в таких отправляют чеки», - заметил он. «А вы обратили внимание на почтовый штемпель? Должно быть, он получил его вчера. Мы навели справки в местных банках, и в первом же из них нам признались, что обналичили правительственный чек для Беннетта на сто долларов. Конечно, кассир не мог быть уверен, но если Беннетт не попросил купюры определённого номинала, то, скорее всего, тот выдал ему деньги тремя двадцатками, двумя десятками, тремя пятёрками и пятью единицами.
«Ну», - продолжил Делханти, - «молодой человек в обстоятельствах Беннетта вряд ли потратил бы всё это за день. Это навело меня на мысль, что мотивом может быть ограбление. А потом я вспомнил о машине, припаркованной на улице, ключ зажигания которой всё ещё находился в замке. Её не оставили на ночь, потому что тогда на ней была бы квитанция за парковку. Это означало, что её доставили туда сегодня утром либо друг, который одалживал её, либо, что более вероятно, кто-то из гаража. В этом нам тоже повезло. Мы выяснили, что машину оставляли в гараже на Хиух-стрит для смазки и доставили около девяти тридцати утра. Когда я спросил про ключ в зажигании, управляющий гаражом был озадачен не меньше меня. По его словам, они всегда отдают ключи владельцу или договариваются с ним, чтобы их где-нибудь для него оставить.
