Карина Тихонова - Ночь большой луны
Игнатий повел его за собой.
― Кстати, ― заговорил он по дороге. ― Я все трещу и трещу, а вы еще даже не представились.
― Егор. Называйте меня Егор.
― А меня называйте Игнатием, ― объявил собеседник. ― Терпеть не могу всякие имена-отчества…
― А вот ваша внучка их очень любит, ― не удержался Егор.
― Ника?
В голосе Игнатия послышались нежность и гордость.
― Молодая еще, ― сказал он с фальшивой небрежностью. ― Ей кажется, что так она выглядит авторитетней.
Он опасливо посмотрел на Егора и спросил:
― Вы давно знакомы?
― Мы познакомились два дня назад, ― ответил Егор.
Игнатий почему-то сразу успокоился.
― Прекрасно. Прошу вас, присаживайтесь!
«Боится, что внучку уведут, ― понял Егор, усаживаясь за угловой столик. ― Интересно, а где ее отец? Спрашивать как-то неудобно…»
― Прошу вас, угощайтесь, ― приговаривал Игнатий, накладывая ему на тарелку аппетитные румяные булочки.
― С удовольствием, ― пробормотал Егор. Взял одну, надкусил, задумчиво прожевал под внимательным взглядом замершего на месте Игнатия.
― Божественно! ― объявил он наконец вполне искренне.
Игнатий расцвел.
― Мой фирменный рецепт, ― объяснил он и подвинул к Егору чашку с горячим крепким чаем. ― Не слишком крепко?
― В самый раз.
― Лимончик?
― Да, спасибо…
Минуту они сидели молча, помешивая сахар. Кухню ласкали неяркие предзакатные лучи, делали ее неотразимо уютной.
― Егор, у вас есть профессия? ― спросил вдруг Игнатий.
― Да, конечно, ― ответил Егор и сделал осторожный пробный глоток. ― Ох, горячо… Я строитель.
Брови Игнатия изумленно поползли вверх.
― Строитель? Вы строите дома?
И он недоверчиво оглядел гостя с головы до ног. Егору стало смешно.
― Не сам, конечно, ― объяснил он. ― Просто работаю в строительной компании.
― Работаете в ней… кем?
― Я менеджер, ― коротко ответил Егор, избегая слова «президент».
― А реставрацией домов ваша компания случайно не занимается?
― Случайно занимается.
Игнатий откинулся на спинку стула и всплеснул руками:
― Слушайте, да это же просто замечательно!
― Что замечательно? ― не понял Егор.
― Нет-нет, ничего, ― спохватился Игнатий. ― Я это так, к слову…
Тем не менее, чашка чая была отставлена в сторону, а сам Игнатий начал смотреть на Егора, как мальчишка на рождественскую елку.
Егор смутился.
― Нет, мы вообще-то, еще ни разу ничего не реставрировали, ― счел нужным объясниться он. ― Совсем недавно подали конкурсную заявку на реставрацию части исторического центра Москвы.
― И каковы ваши шансы?
Егор помрачнел.
― Честно говоря, не слишком большие, ― ответил он откровенно.
У Игнатия разочарованно опустились уголки рта.
― Жаль, ― сказал он грустно.
― И мне жаль, ― поддержал Егор. И спросил в свою очередь: ― А почему вас это так заинтересовало?
Игнатий взял со стола чайную ложку, задумчиво постучал ею по краю чашки.
― Видите ли, Егор, ― сказал он рассудительно. ― Если бы вы знали, какой интерес представляет для кладоискателей этот самый «исторический центр Москвы», вы бы подобных вопросов не задавали.
― Резонно, ― согласился Егор. Тут до него дошел смысл фразы, и он слегка подскочил на диванчике.
― Центр Москвы? ― переспросил он ошеломленно. ― Для кладоискателей?!
Согласитесь, уважаемый читатель, что на месте моего героя вы бы тоже немного удивились. Искать клады в центре огромного города! Такая идея не приходила в голову ни одному писателю! Для поиска кладов существуют острова сокровищ, таинственные потерянные города в горах или джунглях, пещеры, на худой конец!
Но клады, спрятанные в центре мегаполиса!..
Это было что-то из области фантастики. Так Егор и сказал.
― Фантастика какая-то!
Игнатий рассмеялся.
― Вы просто далекий от истории человек, ― ответил он снисходительно.
― Далекий, ― согласился Егор. ― Но это ничего не меняет. Какой нормальный человек станет зарывать клад в густонаселенном городе?
― А вы? ― спросил Игнатий. ― Где стали бы прятать ценности вы?
Егор ненадолго задумался.
― В банке! ― ответил он наконец. ― В персональном сейфе!
― Превосходно! ― с энтузиазмом поддержал Игнатий.― А теперь представьте, что вы по каким-то причинам банкам не доверяете. Кстати говоря, персональные сейфы – это достижение нынешних демократических времен. А если бы их не было? Как в советское время?
Егор задумался.
― Вот! ― сказал Игнатий, поднимая вверх указательный палец. ― О чем я вам и толкую! В мире нет другой такой страны, где происходило бы столько войн, вражеских нашествий, смут, внутренних неурядиц и бунтов, как в России. И каждый раз люди пытались как-нибудь понадежней спрятать то, что у них могли отнять, конфисковать или просто украсть. Люди, жившие в городах, в этом смысле ничем не отличались от деревенских обитателей. К тому же, многие ценности не только прятались, а просто терялись: проваливались в щели между половицами, в зазоры между стенами и подоконником, например… Понимаете?
― Понимаю, ― ответил Егор. Разговор начал его по-настоящему интересовать. – И много ценных находок сделано в старых домах?
Игнатий всплеснул руками.
― Голубчик мой! Не меряно! Не ме-ря-но!
― И что, есть такая профессия: кладоискатель?
Игнатий удивился.
― Конечно, есть! Неужели вы этого не знали?
― Нет, ― ответил Егор со стыдом. ― Не знал. Даже не подозревал, что такое бывает…
Игнатий снисходительно пожал плечами.
― Там, где есть спрятанные ценности, всегда будут люди, желающие эти ценности найти. А в России, повторюсь, таких ценностей гораздо больше, чем в любой другой спокойной европейской стране. Да вы вспомните русскую классику! Вспомните хотя бы «Двенадцать стульев»! Или «Кортик»! Тема поиска сокровищ, спрятанных «буржуями», была очень популярна у литераторов. И строили они свои сюжеты, к слову сказать, на совершенно реальных фактах. Вот так!
― Расскажите мне о них, ― попросил заинтригованный Егор. ― О кладоискателях. Много их в Москве?
― Персональных ― немного, ― ответил Игнатий. ― Понимаете, кладоискательство ― это даже не профессия. Это…
Он задумался.
― Состояние души, ― подсказал Егор.
― Не совсем.
Игнатий пощелкал пальцами.
― Это… болезнь.
― Болезнь? ― удивился Егор.
― Ну да! Многие заболевают кладоискательством после того, как случайно наткнуться на какую-то ценную вещь. На заначку николаевских червонцев где-нибудь за притолокой, на кольцо, провалившееся в щель между половицами… Один мой знакомый кладоискатель нашел в старом доме, предназначенном на снос, золотой перстень с восьмикаратным изумрудом.
― Да что вы! ― ахнул Егор.
― А вы говорите, «старые дома»… Да это просто Клондайк! Причем побогаче того, американского!
― А как они ищут? ― жадно заинтересовался Егор. ― Приборами всякими, да? Металлоискателями, например? И где? На чердаках, в подполе?
― Металлоискатель в городе ни к чему, ― рассудительно ответил Игнатий. ― И называются они, кстати, «металлодетекторы». Город завален всяческим железом, поэтому приборы, включенные где-нибудь на чердаке старого доходного дома, начинают немедленно свистеть, «фонить», звонить на все голоса… А начинают поиск, как правило, с чердаков. Именно большие просторные чердаки доходных домов 19 века дали восемьдесят процентов всех кладов, найденных в Москве за последние два десятка лет.
― Почему?
― Ценности прятали на чердаках затем, чтобы нельзя было определить владельца, ― объяснил Игнатий. ― Ведь за хранение, скажем, золотых монет в иные времена можно было угодить в тюрьму, а хранение оружия всегда было противозаконным… Но тайники делали не только на чердаках. Сейфы замуровывали прямо в стену. Был один очень смешной случай, кажется, в шестидесятых годах…
Игнатий откашлялся в кулак и рассмеялся тихим дребезжащим смехом.
― В одном доме кладоискатели обнаружили тяжелый чугунный сейф, замурованный в стену. Выломали его оттуда целиком и неделю пытались вскрыть. Не получается! Бились, бились… В итоге от нетерпения просто распилили его пополам автогеном. И что же?..
― Что? ― спросил Егор, подавшись вперед.
― Внутри лежали четыре советских паспорта 1930 года на разные фамилии, но все с одной и той же фотографией!
Минуту Игнатий смотрел на оцепеневшего Егора, затем они одновременно расхохотались.
― Но иногда…
Игнатий посерьезнел.
― О! Иногда в домах находятся удивительные, сказочные вещи! В начале семидесятых годов под паркетом дома в Потаповском переулке в вентиляционной отдушине бригада газовщиков обнаружила два шерстяных чулка, набитых бриллиантами, жемчугом, золотыми и серебряными украшениями.
