Карина Тихонова - Ночь большой луны
― Да нет, ― сказала она. ― С двумя «эл». Стел-лецкая. Запомнили?
― Запомнил, ― сказал он.
Исправил написанное, еще раз попрощался и двинулся к двери. А по дороге думал, что мадмуазель Стеллецкая относится к породе барышень, которых трудно забыть.
Хорошо это или плохо?
Жизнь покажет!
●●●Время до вечера тянулось долго. Очень долго. Словно ждать ему пришлось не каких-то несколько часов, а целую рабочую неделю.
― Переодеться или нет? ― просил Егор у Тюбика.
― Конечно, переодеться! ― высказался Тюбик недвусмысленно.
― Да, но не будет ли это слишком… Ну, не знаю… Похожим на кокетство, что ли…
― Посмотри на термометр! ― призвал Тюбик.
― А что такое?
― Тридцать градусов на улице!
― Это я и без термометра заметил, ― недовольно огрызнулся Егор.
― Вот именно! И ты собираешься идти в гости в несвежей рубашке?
― А-а-а, ― сориентировался Егор. ― Точно!
― Переоденься, ― коротко велел Тюбик и скрылся на кухне.
Егор поискал и нашел в гардеробе рубашку, цветом похожую на ту, которая была на нем утром. Влез под душ, долго и с наслаждением отдраивал себя перед предстоящим свиданием.
Именно свиданием! Пускай даже оно носило деловой характер!
Думать о свидании с Никой было чрезвычайно лестно. Черт его знает почему. Можно подумать, мало у него в жизни было свиданий. В том числе, далеко не деловых. Но так сильно он волновался впервые.
― Ты ведешь себя как мальчишка, ― сердито сказал Егор своему отражению.
― А может ты уже влюбился? ― спросил Тюбик, неслышно возникая у его ног.
Егор насмешливо фыркнул:
― Вот еще!
― Не зарекайся, ― предупредил Тюбик.
И Егор поехал по указанному адресу.
Ника жила в одном из тех московских переулков, которые напоминали о добрых старых купеческих временах. Егор загнал машину в большой уютный двор, спрятанный огромными деревьями от июльского зноя. Вышел наружу, окинул взглядом двухэтажный особняк, стоявший прямо перед ним.
Именно такие дома им придется реконструировать, если они получат заказ от мэрии. Впрочем, заказ они, скорее всего, не получат, и нечего об этом думать.
Мысль на мгновение омрачила сознание, но Егор не позволил ей задержаться надолго. Сейчас его гораздо больше волновал другой вопрос: должен он принести даме букет цветов или лучше не надо?
Конечно, эта встреча носила деловой характер. В глазах Ники, точнее говоря. Сам Егор относился к происходящему иначе, но не собирался об этом сообщать раньше времени. Поэтому и не мог решить, как приличней поступить.
Букет он все-таки купил. И сейчас в нерешительности осматривал великолепный розовый куст, упакованный в целлофан.
Тащить его в дом или нет?
«Была, не была, ― решился он наконец. ― В конце концов, неудобно первый раз являться в дом с пустыми руками. Конфеты приносить некрасиво, получится так, будто я на чай напрашиваюсь. А цветы ― в самый раз. Они никого ни к чему не обязывают».
Приняв, наконец, соломоново решение, Егор посмотрел на часы. Пора.
Он достал с заднего сиденья букет роз с длинными крепкими стеблями и захлопнул дверцу. Включил сигнализацию и направился к подъезду. Набрал номер квартиры на домофоне и замер. Послышались длинные басовые гудки.
Наконец в динамике что-то щелкнуло, и мужской голос любезно проговорил:
― Слушаю вас…
― Добрый вечер, ― начал Егор торопливо. Надо понимать, что это и есть Игнатий, но назвать так человека, которого ни разу в глаза не видел, не поворачивался язык.
― Добрый, ― согласился невидимый собеседник.
― Меня зовут Егор. Мы договорились о встрече с Никой…
Он подумал и добавил:
― Аркадьевной.
― Да, она меня предупредила, ― все так же любезно подтвердил Игнатий. ― Прошу вас, входите.
Замок щелкнул и дверь открылась.
― Второй этаж, дверь налево.
― Спасибо, ― поблагодарил Егор и шагнул в прохладный полумрак. Выходит, Ника все-таки задерживается. Интересно, где ее черти носят?
Егор поднялся по широким каменным ступенькам. Перила представляли собой волшебное зрелище старинного чугунного кружева. Краска на деревянных перекладинах чуть потускнела, но все еще держалась назло прошедшему времени.
Дверь в квартиру Стеллецких тоже была деревянной. Но ручка на ней, чудная латунная ручка в виде львиной головы, была так хороша, что Егор присел на корточки, изучая ее.
Дверь распахнулась. Из полутемного коридора на него благожелательно смотрел моложавый человек с роскошной седой шевелюрой.
Егор поспешно поднялся на ноги.
― Простите, ― сказал он. ― Я хотел рассмотреть ручку.
― Вам нравится? ― оживился Игнатий.
― Очень! ― искренне ответил Егор.
Игнатий вышел на лестничную площадку, встал рядом с Егором и в свою очередь критически осмотрел львиную голову.
― Ручная работа! ― сказал он горестно. ― Девятнадцатый век! И все это валялось на помойке, молодой человек! Да-да, валялось на помойке! А какие чудные шпингалеты! А оконные решетки! А орнаментальные вентиляционные отдушки! Все выбрасывали, поголовно все!
Он печально нахохлился.
«Наверное, тоже историк», ― подумал Егор с уважением.
― Вы знаете, что покупают сейчас? ― угрожающе начал вдруг Игнатий.
― Что? ― испугался Егор.
― Китайскую фигню, сделанную под эти самые дивные образцы!
Игнатий схватился рукой за львиную голову.
― Фигню с фальшивой прозеленью, которой завалены прилавки!
Тут Игнатий оборвал себя и сменил тон.
― Боже мой, мы стоим на лестнице… Прошу вас, входите!
Егор шагнул в просторную прихожую и быстро осмотрелся.
Да. Только в старых домах бывают такие широкие уютные холлы. Даже в новостройках с обещанной новой планировкой они почему-то выглядят не так заманчиво. Черт знает почему. Наверное потому, что новые стены еще не впитали запах времени.
― Ника просила ее извинить и передать, что она задержится совсем ненадолго, ― доложил Игнатий. ― Вы не торопитесь?
― Нет, не тороплюсь, ― смущенно ответил Егор. Букет в руках страшно мешал ему освоиться в новом пространстве. Поэтому он не нашел ничего лучше, как протянуть розы Игнатию. Без слов.
― Это мне? ― восхитился Игнатий.
Егор глупо кивнул.
― Дивные розы!
Игнатий обнюхал букет так, как это обычно делал Тюбик.
― Да вы разувайтесь, молодой человек! Сейчас мы с вами будет пить чай. Я пеку чудные булочки с корицей. Вы любите булочки?
Егор представил себе Игнатия в цветастом женском переднике и с трудом сдержал смех.
― Да, да! ― удрученно закивал головой Игнатий, обладающий неприятным свойством читать чужие мысли. ― Понимаю, это не мужское дело! Но что делать? Если я пущу хозяйство на самотек, то мы в скором времени умрем от голода!
Егор нагнулся и принялся расшнуровывать кроссовки, которые и так отлично снимались. А нагнулся он для того, чтобы скрыть улыбку.
Итак, Ника Аркадьевна, выясняется порочащая вас подробность! Хозяйка вы, оказывается, нулевая!
Игнатий убежал вглубь просторной квартиры и вернулся назад с огромной напольной вазой.
― Ломать такие розы ― это варварство, ― объявил он.
Ловко развернул букет, сунул цветы в широкое горлышко и отнес вазу в ванную.
Послышался шум льющейся воды.
Через несколько минут Игнатий вынес вазу с цветами и двинулся в комнату. Вазу он тащил с трудом, было заметно, что ему тяжело.
― Давайте я вам помогу, ― засуетился Егор, ― тяжело ведь…
― Ничего, ― отдуваясь, ответил Игнатий. ― Пришли уже.
Он осторожно опустил вазу на потертый, но все еще красивый ковер.
Отошел в сторону, склонил голову к плечу и полюбовался.
― Вам нравится? ― спросил он.
Егор быстрым взглядом обвел комнату. В глаза бросились массивные книжные шкафы, занимающие почти все пространство. У единственной свободной стены стоял потертый кожаный диван, а над ним висел большой портрет молодой женщины с длинными каштановыми волосами.
Егор, словно притягиваемый магнитом, подошел к нему ближе.
― Ника? ― спросил он удивленно.
Женщина была похожа на его новую знакомую и одновременно не похожа на нее. В женщине на портрете чувствовалась некая болезненная меланхолия, которой Ника была напрочь лишена.
― Это моя дочь, ― ответил Игнатий, неслышно возникая за плечом Егора. ― Мать Ники. Она умерла очень давно. Восемнадцать лет назад.
― Простите.
― Не стоит извиняться.
Они помолчали еще немного. Неожиданно Игнатий хлопнул в ладоши и объявил:
― Чай! Остынет же! Идемте, молодой человек. Посидим на кухне. Вы не против?
― Не против, ― ответил Егор с благодарностью.
Он очень не любил парадные обеды за столом, накрытым скатертью и уставленным дорогим фарфором. Такие парадные мероприятия ассоциировались у него с Аминой. Вот уж кого невозможно представить на кухне!
