Сердце знает - Игл Кэтлин

Хелен встала, стряхнула крошки с рубашки, поставила свою тарелку в мойку. — Так ты побудешь здесь еще некоторое время?

— Пару недель, по крайней мере. — Он улыбнулся. — Может, займусь «блэкджеком».

— Между нами, это может стать очень дорогим удовольствием. Я бы не советовала.

— Не советовала? А что бы ты посоветовала? Между нами.

— Езду верхом. У твоего отца есть две, вернее, у тебя есть две очень славные лошади.

— Две — это хорошо.

— Кстати, одну из них зовут Блэкджек.

— Как у генерала Першинга. — Он видел, что она немного огорчилась, когда он заметил связь между именами. Он отнимал у нее возможность просветить его. — Отец интересовался не только Кастером и Бешеной Лошадью. Он когда-то служил и любил разные военные истории. А как зовут другую?

— Джампшот [3].

А вот это имя его действительно удивило. Было время, когда баскетбол стал единственно стоящим, что их объединяло, но затем он уехал, и старик отступил куда-то вдаль, словно лицо в фильме ужасов, зловеще растворяющееся на черном фоне.

— Он гордился тобой, Риз.

— Правда? А что он обо мне рассказывал?

— Рассказывал, что ты постоянно занят, и вы редко видитесь. Говорил, ты всегда присылал ему билеты на свои игры, а он старался ездить на них настолько часто, насколько мог.

— Что было не очень часто.

— Он говорил, что не любил летать. Но очень любил смотреть, как ты играешь. И лицо его сияло, когда он рассказывал о тебе.

— Сияло? — Он засмеялся. Риз видел сияющее лицо отца, но по другим поводам. — Не помню, чтобы когда-либо видел.

Ему очень не нравилось то, что эти мысли не покидали его, постоянно роились в его голове, пусть даже он старался, чтобы погребальный обряд и поминки прошли с должным почтением и уважением. Обижаться, раздражаться было бесполезно и неприлично. Вот сейчас ему хотелось слушать воспоминания Хелен, приятные и почтительные. Ему хотелось слушать, как увлеченно она говорила о его отце. — Я редко с ним виделся, когда ушел из спорта. Думаю, не хотел видеть, что мой уход сделал с ним.

— Могу сказать тебе, он очень переживал, как твой уход отразится на твоей жизни, — сказала она. — Я хотела расспросить его подробней о твоем уходе из баскетбола.

Он посмотрел на нее. Она отвела взгляд в сторону. Ее тревожило, что он так рано ушел из большого спорта. А ему трудно было объяснить.

— Тебя по-прежнему беспокоят травмы?

Он ничего не ответил.

— Писали, что ты повредил спину. И еще что-то о переломе лодыжки, но вижу, ты бегаешь по-прежнему.

— Да, бегаю по-прежнему. — Он отодвинулся от стойки. И от нее. Но она ждала ответа. — Я игрок атлетического плана, — объяснил он, прибегая к тривиальной защите. — Выхожу на площадку и прессингую. Ведь я должен компенсировать чем-то нехватку роста и недостаток в скорости, и моей сильной стороной было… — Драться до последнего.

— Сердце, — подсказала она. Он осторожно посмотрел на нее, и она улыбнулась. — Помню, один из комментаторов сказал, что ты в каждую игру вкладываешь все свое сердце, и что наблюдать за тобой сплошное удовольствие, потому что в каждом матче ты играешь, словно это последний раз.

— Твое лицо засияло, когда ты это услыхала? Когда ты это говорила, оно сияло. — Он испытал невероятное облегчение. И ему лестно было видеть, что она смутилась. В таком состоянии он всегда расплывался в улыбке. — Да, неплохо сказано. Я играл от всего сердца.

— Так ты ушел из-за спины? Что стало последней каплей?

— Стечение обстоятельств. Ничего приятного. Уводи, уводи ее подальше от разговора о сердце. Он скрестил руки на груди и улыбнулся. — Пот, вывихи, кровь, гнои — ничего приятного.

— Ты почти убедил меня.

— Это только часть. Об остальном и говорить неохота. Может, еще курицы?

— Это индейка. — Ее улыбка была ласковой. — Выглядишь ты здоровым.

— Ты тоже. — Он подошел ближе. — А теперь что?

— Теперь подхватились?

Он воспринял это как приглашение потянуться друг к другу, но она предупредила его намерения.

— Все равны, — сказала она, быстро убирая еду. — Мы оба здоровы, отец твой умер, а мы тут, как бы удивляемся, почему это.

— Он оказался на пути машины, — сказал Риз, разводя руками. — Ты ведь общалась с ним долго. Он что, играл в «блэкджек»?

Риз спросил полушутя, но когда Хелен осторожно взглянула, он приподнял бровь, требуя ответа.

Она едва слышно сказала «нет», покачав при этом головой.

— Так что же вас сближало?

— Я…м-м-м — Ей было что ответить, но хотелось, чтобы Риз сам докопался до этого. — Моя работа.

— А что в твоей работе?

— Он помог мне получить ее. — Она бросила бумажные тарелки в мешок для мусора под раковиной. — В Денвере стало трудно жить и небезопасно, по крайней мере там, где мы жили. И мне хотелось вернуться в Бед-Ривер. Здесь меньше людей, и у меня здесь оставались друзья. — Она закрыла дверцу буфета и повернулась к нему. — Но здесь многое изменилось.

— Что изменилось? Ну появилась у нас парочка дешевых казино, ну немного больше денег крутится вокруг, больше людей проезжает, больше машин и…

— Преступности. Больше преступлений, Риз. Большие деньги — большая преступность. И твоего отца вполне могли…

— Погоди. Я всегда считал, что преступность сопровождает нищету. А ты мне рассказываешь, что все те деньги, которые прокручиваются через ваше казино, причина политических неприятностей, что они развращают индейцев, и теперь те готовы пойти друг против друга и давить людей на дорогах?

— Это не мое казино, — возразила она. — Это казино твое. А я здесь только работаю.

— Тогда ты извлекаешь больше выгоды из него, чем я. А я просто вернулся домой, чтобы… — Он пожал плечами. — Я вернулся, только чтобы похоронить отца.

— Ты уже это сделал.

— Похоже на то, что предать его земле, это еще не все. — Он вновь прислонился к стойке, размышляя о том, как это прекрасно сидеть на кухне и после сытной еды беседовать с женщиной. С этой женщиной когда-то у них были эпизоды в спальне, но не было эпизодов на кухне — совместного приготовления еды. Наверное, тогда он был для этого слишком молод. Он только совершал набеги на кухню и совершенно был безразличен к этой стороне любовных отношений. — Так ты считаешь, что я должен превратиться в детектива?

— Я этого не говорила. — Она передала ему нож, который как раз вымыла. — Но я думаю, что если Риз Блу Скай захочет узнать, что же все-таки случилось с его отцом, и так, чтобы все об этом знали, то найдутся люди, которые постараются найти для него некоторые ответы. Совершенно другие, а не просто то, что твой отец был сбит машиной.

— Меня хотят назначить на место отца в Совете до конца его срока. Говорят, такова традиция. Он мертвый вождь, а я — старший сын. — Он бросил нож в ящик стола.

— Правда? Ты хочешь сказать, что будешь в Совете?

— До выборов в ноябре. Говорят, что если я захочу, то председатель не сможет отказать мне в назначении. Очевидно, есть две фракции, две группы, повернувшие друг против друга, как ты сказала.

— Как ты сам сказал. — Она в упор смотрела на него. — Что, если он погиб потому, что кто-то пожелал его смерти, а, Риз?

Пристально глядя на Хелен, он хотел понять, о чем же она думает. И сказал для начала: — Скажи мне правду, что ты знаешь?

— Я знаю, что он подозревал воровство, мошенничество и утечку прибылей казино на сторону.

Ризу показалось странным, почему Хелен не смотрит ему в глаза. Это не из скромности.

— Он говорил тебе об этом?

— Можно и так сказать.

— Что значит, так сказать? В ухо тебе шепнул или кричал об этом на перекрестке для всех желающих. И ты услышала?

— Да. Мне он нравился, я обожала его слушать. Риз, он не боялся говорить правду, и это стало причиной его смерти.

— А почему он не связался с властями?

— Безопасность и порядок поддерживает Компания, — ответила Хелен. — И они раскрыли недавно пару мелких обманов в карточных играх.