Иван Дубинин - Цезарь в тесте
— А что будет, если вбить четыре или пять яиц? И — надо просто вбить или ещё и взбить? Либо, вообще, лучше без яиц? А если вместо орехов положить туда желуди? А, может, тесто замешивать не на молоке, а на ананасовом сиропе?
Знаете, для многих учёба заканчивалась сразу после звонка, а для Полинки этот процесс длился целые сутки. Она могла прибежать сияющая на занятия и радостно сообщить:
— Я сейчас такой классный рецепт торта придумала! Локотки оближешь!
Это у неё такое выражение было. Как достижение невозможного.
Потом нас Светлана Ивановна к себе пригласила. И тут уж Полинка во всю развернулась. Заведующая ей всё позволяла, когда увидела, что от этого всего большая польза, то есть прибыль получается.
— Юля, а кто такой «цезарь»? — напрямую спросила я, чтобы выяснить животрепещущий для меня вопрос.
Девушка запнулась и вытаращила на меня свои и так выпуклые серые глаза.
— Не знаю. Царь, наверное, какой-то.
— А Полина никогда не упоминала про него?
— Про кого, про царя?
— Ну, может, она кого-то или что-то так называла?
— Цезарем? Владимира? Да он не то, что на принца, на последнюю лошадь его младшего конюха не тянул. Болтун и хвастун! — У Юли от возмущения даже в носу пересохло, и насморк прошёл.
— А Владимир, это кто? — поинтересовалась я.
— Да Полинкин последний ухажёр. Вообще-то, она скрытная была, особенно, что касалось ее личных дел. Где-то пропадает, я спрошу, а она отмахнётся, да так, мол, пустяки. Но как-то мне призналась: «Понимаешь, Юлька, я хочу всё и сразу! У меня в голове столько задумок, что ждать просто некогда. А деньги, вот они, рядом ходят, ищут нашу привлекательность, нашу изюминку, наши капризы. В мире много удовольствий и наслаждений, но по-настоящему осчастливить мужчину может только женщина. И этот шанс нельзя упустить».
— А где сейчас этот Владимир?
— Кто его знает. Полинка его оставила с месяц назад, и он умер.
— Умер?!
— Ну, в смысле, исчез из её жизни навсегда.
— А собаки или кота у неё не было с такой кличкой?
— Ну, что Вы, какие собаки! Вы же знаете нашу работу. Не дай Бог, шерсть или даже волос в изделие попадёт. Скандал! Мне один клиент рассказывал. Люблю, говорит, женские волосы. Целовать их готов и даже каждый волосочек по отдельности. Но как увижу в супе или почувствую на языке эту самую волосинку… Кошмар! Слепая кишка через рот выскакивает посмотреть на это безобразие!
— А, может, она перстень так называла или какую-то драгоценность? — уже напрямую намекала я. Говорить про записку всем подряд не хотелось.
— Да что вам дался этот Цезарь? Кто он такой? — не выдержала Юля.
Болезнь повышает раздражительность. Я её понимала.
— У нас есть все основания полагать, — сказала я как можно весомее, — что Полина не просто погибла, а её убили и именно из-за какого-то «цезаря».
— Убили?! — в глазах девушки отобразился ужас.
— Да. Вот поэтому я и Вас прошу быть предельно осторожной.
— А что, и меня тоже… могут?
— Они ищут «цезаря», — ушла я от прямого ответа, чтобы излишне не пугать Юлю. — Скорее всего, это — драгоценность. Полина где-то ее спрятала, и они шерстят её ближайшее окружение.
— И что же мне теперь делать?
— А Полина Вам ничего не давала на сохранение?
— Нет.
— Просто, будьте внимательны и никому чужому не открывайте. А Вы вот двери не запираете.
— Так я же Вас ждала! И звонок у нас не работает.
— А что в доме мужчины нет? С кем Вы живёте?
— С родителями и младшим братом.
— Вот! Разве отец не может починить?
— Так он же у нас бухгалтер! — удивилась девушка моей непонятливости.
И для пущей убедительности рассказала такую историю.
— Как-то у нас утюг сломался, и мама попросила папу посмотреть его. Так он тут же сделал на бумаге математические выкладки, доказывающие экономическую выгоду от приобретения нового гладильного аппарата.
— Может, там всего лишь проводочек отошёл? — не унималась хозяйка утюга. — Из-за этого деньги выбрасывать? Конечно же, не тебе гладить. А мне без этого нельзя! — упрекнула она мужа.
И папа решился на отчаянный шаг. Он раскрутил утюг, что-то там поправил, снова собрал. Порадоваться папиному достижению собралась вся семья. Для проверки исправности он торжественно сунул вилку от утюга в розетку. Раздался резкий хлопок. Вспыхнуло пламя. Свет во всей квартире погас, а папа рухнул на пол. Мы с мамой в ужасе бросились к потерпевшему, а мой братишка не растерялся, вытащил вилку и включил выбитую автоматическую пробку. При свете выяснилось, что папа не пострадал, а упал, скорее всего, от испуга, хотя он убеждал всех, что его опрокинуло ударной волной. Этот случай окончательно убедил маму в правильности папиных математических доказательств в отношении электрических приборов.
— Юля, — спросила я, — а Вы у Полины дома бывали?
— Конечно.
— Вы там у неё случайно не видели каких-нибудь изделий из теста?
— Тортов что ли?
— Ну, не обязательно. Может, она лепила статуэтки или заготовки к своим новым произведениям.
— Нет, она на работе этим занималась. А дома у неё ничего ценного не было. Да, кстати! — Юля даже привстала со стула, — Мне соседи её рассказывали. Когда милиция приезжала квартиру осматривать, то там уже такой погром был! Точно. У неё что-то искали!
— А где же бабушка была?
— Бабушка уже третий месяц у своей сестры гостит. Где-то в Саратовской области.
— А ей сообщили об… этом?
— Наверное, нет. Всё равно б она на похороны не успела. Да и старенькая уже. Сердце не выдержит. Ведь и Петя погиб.
— А Вы его знали?
Девушка опустила глаза и отвернула голову.
— Знала.
Видимо, и она побывала в сладких лапках дамского соблазнителя. Я не стала продолжать эту тему, тем более что в душе сейчас ощущала горькую досаду за свою промашку. Почему я сразу не поехала на Полину квартиру? Хотя вряд ли бы я что-то там узнала. И Костя, главное, молчит! Прямо, замкнутый круг. Куда теперь идти? Что делать? Думай, сыщик, думай! Не посрами чести «Пердимонокля»!
— Скажите, Юля, а с кем ещё общалась Полина?
— Да со многими общалась. Впрочем, она часто бывала у Александра Ивановича, в его художественной мастерской.
— Александр Иванович? Кто такой?
— Рисухин. Ну, это её, можно сказать, родственник. Отец бывшей жены её брата Пети. Известный живописец.
— Да, да. Я, кажется, уже слышала о нём.
— Полинка в душе тоже художницей была, тянулась к творчеству. А Александр Иванович, как она говорила, очень обаятельный и милый человек. К тому же, просвещал её в вопросах искусства.
— А Вы случайно его адрес не знаете?
— Случайно, знаю.
— Ну, а совершенно случайно, у Вас нет его номера телефона?
Юля усмехнулась.
— Совершенно случайно, есть. Мне Поля оставила. Я иногда звонила туда, разыскивая её.
Записав данные новой «ниточки», я еще раз предупредила девушку.
— И, пожалуйста, будьте осторожней. Берегите себя.
— Хорошо, — пообещала Юля. — Но главное — уберечь папу. От электрического звонка.
ГЛАВА 9
Я разрывалась на части. Надо бы по горячим следам встретиться с Рисухиным, уж он-то наверняка знает про «цезаря». В этом я почему-то была уверена. Но и домашние обязанности требовали моего присутствия. Как там Данька после бессонной ночи? Что с псиной оравой, страдающей от избытка чувств… в мочевых пузырях? Догадается ли кто выгулять их? И приготовит ли Серафима Гавриловна обед или побаловала-подразнила нас только завтраком? Такие мысли бились у меня в голове, а ноги чётко знали своё дело — уверенно завернули на рынок. Нагрузившись по самый надрыв пупка, я поволоклась домой, с любовью и тоскою вспоминая свою временно нетрудоспособную «копейку». Моя десятая часть лошадиной силы явно не шла ни в какое сравнение с нею!
Во дворе с нашими собаками никто не гулял. Может, уже пошли домой? — не хотела умирать во мне надежда. Но — увы! — она была обречена.
В подъезде я столкнулась с Верой Ивановной, соседкой с третьего этажа. Они с мужем пенсионеры, живут под нами.
— Здравствуйте, Евстолья Анатольевна!
— Добрый день, Вера Ивановна.
— Вы всё в хлопотах, всё в делах.
— А что делать? Надо же что-то делать!
— Да, да, — закивала головой женщина. — У Вас большая семья. А что, Данька сегодня в школу не пошел?
— Приболел немного. Остался дома. А что такое? — насторожилась я.
— Да целое утро на балконе и мекает, мекает! Что за странные шалости?
— Это он тренируется, — нашлась я. — Понимаете, у них в школе спектакль готовят. А ему досталась роль козлика-братика. Видимо, он репетирует. Вам неприятно?
— Да это ещё ничего. Но уж слишком он в роль вошёл. И даже, мне кажется, немного переигрывает.
