Дарья Калинина - Пиф-паф, прекрасная маркиза!
– Вам от меня что-то нужно? – спросила она.
– Понимаете… Пока вы возле своей бабушки в больнице дежурили, мы тоже не спали. И тут такое странное дело получается. Этот ваш покойник вроде как и не покойник вовсе.
Василиса оторопела.
– Он же весь холодный был. И не дышал. Он в петле сколько времени провисел, не мог он живым остаться!
– Нет, в том плане, что покойник – это покойник, тут ошибки нет. Только не мертвый он вовсе, а живой.
– Говорите, пожалуйста, яснее.
– Так я и стараюсь. Мы с отделением связались, информацию дали, что гражданин Батурин Игнат Федорович скончался при невыясненных обстоятельствах, по факту его гибели заведено уголовное дело. А нам на это говорят: ошибка, жив он!
– Как они оттуда могут говорить? Они же его не видели!
– То-то и оно, что видели. Сразу же после нашего звонка оперативники наведались на квартиру к этому Батурину и застали его там в обществе супруги, которая кормила его ужином, целого, невредимого и совершенно живого.
Только теперь Василиса сообразила, что хочет сказать следователь.
– Значит, в сарае убили не Батурина, а кого-то другого?
– То-то и оно.
– А кого? И почему этот человек имел при себе паспорт Батурина?
Следователь начал объяснять, и Василиса узнала удивительную историю. По словам Шурыгина, когда на Игната Федоровича Батурина надавили следственные органы, он признался, что свой паспорт временно одолжил хорошему человеку. Так и выяснилось, что бабушкиного гостя звали Савва Прохорович.
Услышав это, Василиса всплеснула руками и воскликнула:
– Точно! Этот тип тоже говорил, мол, подарок у бабушки в сарае – это Савва. И бабушка про Савву Прохоровича говорила. Но кто он такой?
По словам следователя, Савва Прохорович был из села Малочаевка, где проживал все последние годы.
– Какая такая необходимость заставила этого Савву Прохоровича ехать к вашей бабушке, нам неизвестно. Но у него было при себе письмо от некоего Прохора Кузьмича, которое покойник должен был вручить вашей бабушке.
– Но зачем для этого ехать самому? Для писем есть почта.
И тут же Василиса вспомнила про письма, которые в прошлом месяце приходили ее бабушке и которые та, не распечатывая, отсылала назад. Видимо, те, кто писал бабушке, отчаялись получить ответ. Вот и послали Савву, чтобы тот при личной встрече добился от Нины Кузьминичны желаемого.
Шурыгин между тем продолжал:
– Как только встал вопрос о поездке, тут же у Саввы возникла проблема. Билет без паспорта ему бы никто не продал, а паспорта у нашего покойника как раз и не было.
– А почему не было? Куда он его дел?
На вопрос, куда Савва дел свой паспорт, Шурыгин явно ничего не смог ответить. Зато он сказал, что Батурин решил помочь своему хорошему другу и дал ему свой документ с тем условием, что Савва Прохорович обернется за три дня, а на четвертый вернет паспорт Батурину.
– Это же криминал! – возмутилась Василиса. – Савва собирался воспользоваться чужим документом! А это преступление.
– На выселках у людей другие нравы, – заявил Шурыгин тоном полным превосходства.
И Василиса поняла, что, если даже их деревенский Анискин считает Малочаевку провинцией, это такая глухая дыра, что дальше уже просто некуда.
– Там люди куда проще к таким вещам относятся, – продолжал следователь. – Как я понял, эти двое – Савва и Игнат – хорошо друг с другом знакомы. Ни тому, ни другому и в голову не пришло, что они совершают что-то противозаконное.
– Ладно, оставим это. Но выходит, под именем Батурина к бабушке приехал некий Савва Прохорович? Из Малочаевки?
– Да.
Василиса призадумалась. Бабушка тоже говорила про село Малочаевка, где живет некий Прохор Кузьмич, к которому Василисе обязательно надо поехать, чтобы произнести заученные фразы. А дорогу в эту самую Малочаевку ей должен был указать Савва. Тот самый Савва Прохорович, которого они нашли повешенным у бабушки в сарае. Местность их Саввами была небогата. Василиса до сего дня не знала ни одного человека с таким именем.
– Надо точно выяснить, кто приезжал к бабушке. Кто этот Савва Прохорович? Что ему конкретно было нужно от нас с бабушкой? И зачем мне с ним ехать?
– А как это выяснишь? Игнат Федорович, что сам знал, уже рассказал.
– Ну, пусть тот полицейский, с которым вы по телефону разговаривали, отправит кого-нибудь в эту Малочаевку. Объяснят, что и как. Если там подтвердят, что Савва Прохорович уехал к моей бабушке, значит, точно это его и убили. Опять же пусть на всякий случай фотографии его там возьмут.
– Насколько я понял, не хотят они в Малочаевку эту ехать. Далеко. И люди там неконтактные живут.
– Запрос сделайте! Пусть по электронке фотографию этого Саввы вышлют.
– Нет у него фотографий.
– Как это? Откуда вы знаете?
Следователь совсем пригорюнился, но все же изложил Василисе свои новости до конца. Василиса слушала и лишь глазами хлопала. Она и не представляла, что окажется замешанной в столь странном и необычном деле. Ведь она всего лишь ехала к бабушке, чтобы проститься. А что вышло?
– Малочаевка эта, – рассказывал следователь, – насколько я сумел понять со слов коллеги, еще с прошлого века была заселена исключительно раскольниками-староверами.
– Кем?
– Община такая, – охотно пояснил Шурыгин, – древняя. Насколько я понял, они уже не одно столетие существуют.
– Староверы, говорите?
Тут Василиса очень кстати вспомнила рассказ церковного сторожа и решила блеснуть перед Шурыгиным эрудицией. Она важно кивнула головой и сказала:
– Про староверов я слышала. Это люди старой веры, которая еще до Никона на Руси была.
Тут очень кстати пришел на память и курс истории, который Василиса прослушала на лекциях у себя в институте. И она добавила:
– Патриархат был ликвидирован, вместо него возникло государственное ведомство по церковным делам – Синод. Было создано новое министерство, которое занималось церковными вопросами. А вместо старой веры была предложена новая. А те, кто был не согласен с этой новой верой, в раскол ушли. Раскольниками то есть стали, или иначе староверами.
Шурыгин ее отступление выслушал, а продолжил говорить свое:
– Однако живут эти люди тихо. Ни в чем предосудительном замечены не были. Несмотря на то что наших законов они не признавали и не признают, агитации или пропаганды своей веры среди населения не ведут, новых сторонников не вербуют. Наоборот, на общение с властями и вообще чужаками идут крайне неохотно. Нет, враждебности не выказывают, но и к себе на чай-кофе не приглашают. Да и не пьют они кофе. Живут тем, что сами выращивают. Если кофе у них и есть, то исключительно желудевый.
– Гадость какая! – содрогнулась Василиса, вспомнив, как в детстве пыталась пожевать сырой желудь, и как долго потом отплевывалась, и как «вязало» у нее язык после такого угощения.
– Сетевым электричеством не пользуются, – продолжал бубнить следователь. – Максимум, генераторы, а то и вовсе при свечах или керосинках живут. В переписи не участвуют. Документы не оформляют. Лечатся сами, в медицинские учреждения или за пенсиями-пособиями не обращаются. Детей в учебные заведения не отправляют, ни в средние, ни в высшие, ни в какие.
И соответственно, раз староверы Малочаевки не пользуются никакими благами, то и налоги с них взыскивать как-то неудобно.
– Об этих людях просто забыли. Живут себе и живут.
– Но как же они живут?
– Так и живут. Что вырастят, то и едят. Бортничеством занимаются, лесной мед собирают. Его и меняют иногда на другие товары. Денег не признают. Паспортов не имеют.
– Как же это им разрешают?
– Особо не разрешают, но тоже ведь что поделаешь? Задержать, конечно, можно, но их там много. И старики, и дети. Да и не делают они ничего плохого. Живут себе, Богу молятся, хлеб растят, пчел разводят.
Василиса покачала головой.
– Получается, что Савва Прохорович взял паспорт у своего знакомого – Батурина, потому что иначе ему было не сесть на самолет?
– Без документа, удостоверяющего личность, ни на самолет, ни на поезд не попадешь. Вот и пришлось нашему покойнику пойти на хитрость. Купить билет по чужому документу и приехать сюда… к вашей бабушке.
И следователь нерешительно взглянул на Василису.
– А бабушка ваша, в свою очередь, говорит, что вы должны в самое ближайшее время поехать в эту Малочаевку?
– Да. Она просила, чтобы я туда съездила.
– А зачем? Это она сказала?
– Бабушка отправляет меня к какому-то Прохору Кузьмичу, чтобы я ему…
И тут Василиса прикусила язычок. Вспомнила, что бабуля велела молчать как рыба. А внучка чуть было не проговорилась!
– Чтобы передать Прохору Кузьмичу привет от бабули.
– Они знакомы?
– Ну, раз она ему привет со мной шлет, видимо, знакомы.
– А кроме привета больше ничего?
– Нет.
И чувствуя, что следователю этой информации маловато, Василиса добавила:
