Дарья Калинина - Пиф-паф, прекрасная маркиза!
И всякий раз, когда Василиса доходила до этого места, голос у нее начинал дрожать.
Так что проницательная Анька, лучше других знающая свою подругу, догадалась:
– Ты ведь не о золоте печалишься? Да? Что там у тебя еще было?
– От тебя ничего не утаишь.
– Рассказывай.
– А что толку? – вздохнула в ответ Василиса. – Он остался там. Я тут. Что рассказывать? Не быть нам с ним вместе, вот в чем беда.
Но Анька все же потихоньку выведала у Василисы про Терентия, такого славного, родного и любимого, которого ей не суждено больше увидеть.
– Нельзя! – возмутилась подруга. – Нельзя этого допустить!
– А что тут поделаешь?
– Не знаю. Но нельзя допускать, чтобы люди становились жертвами обстоятельств!
Василиса в глубине души была согласна с подругой. И где-то в глубине души у нее еще теплилась надежда. И первые дни у бабушки Василиса то и дело поглядывала в окно и прислушивалась к звукам на улице. Но дни шли за днями, а Терентий все не появлялся.
Зато появился Артем. Вернее, не он, а его адвокат, который сообщил о намерении своего клиента подать на развод. Адвокат долго и нудно рассуждал о том, что Василиса не имеет никаких прав на квартиру, потому что та, хотя и была приобретена в браке, но была оформлена как подарок от родителей Артема, а подарки в дележе имущества при разводе не участвуют.
Адвокат заготовил длинную-предлинную речь и был немало обескуражен, когда уже на пятой минуте Василиса взяла бумаги и, не глядя, подписала.
– И вы не будете оспаривать решение моего клиента в суде?
– Я же все подписала, не так ли?
После ухода адвоката Василиса неожиданно лучше почувствовала себя. Отношения с мужем давно стали для нее обузой. И вот теперь, когда он сам принял решение, ей сделалось легко и как-то спокойно.
Но тетя Света не могла смириться, что девочка, которую она любила почти как родную дочь, так просто отказалась от жизни в городе.
– Что же ты теперь будешь делать? – в ужасе допытывалась она у Василисы.
– Как что? Останусь в Карповке.
– Одна?
– Почему одна? С бабушкой.
Тетя Света долго смотрела на Василису, а потом вдруг обняла ее и заплакала.
– Тетя Света, ты чего? Все хорошо будет.
– Ох, Васька! – всхлипнула тетя Света.
– Не плачьте.
– Да не плачу я! Смеюсь. – И тетя Света подняла к Василисе смеющееся лицо. – Выходит, нас тут теперь двое таких будет.
Василиса поняла, о чем она говорит. Но все же спросила:
– Каких – таких?
– Ждущих! – весело сказала тетя Света. – Я своего суженого уже который год жду – все не дождусь, а ты с меня пример решила взять и этого своего Терентия ждать собираешься. Ну, не дуры ли мы с тобой?
Но пока тетя Света хохотала – то ли над собой, то ли над Василисой, то ли над ними обеими, Василисе вдруг почудилось, что на улице раздался знакомый голос. Она прислушалась, но больше ничего не услышала. И Василиса разочарованно вздохнула:
– Показалось.
Но тут послышался стук в дверь. Василису внезапно обдало жаром. Не спрашивая, кто там, она высвободилась из объятий тети Светы и распахнула дверь.
– Ты?! – вырвалось у нее, когда она увидела стоящего на пороге человека. – Ты все-таки приехал!
Василиса глазам своим не верила. Ей казалось, что все это происходит в каком-то сне.
Терентий держался невозмутимо, лишь ярко блестящие глаза выдавали охватившее его волнение.
– Сел на самолет и – фьють! К тебе! – И так как Василиса, не сводя с него восторженных глаз, продолжала молчать, продолжил: – Ох, и доложу я тебе, занятная это штука, когда в воздух, словно птица, взмываешь. Я-то раньше и не знал, как это. А теперь полетал и скажу: понравилось. Еще хочу!
Василиса все никак не могла поверить в происходящее. Неужели это и впрямь ее Терентий? Стоит тут, болтает о всякой ерунде.
– Терентий… Как же так?
Он замолчал и посмотрел на Василису.
– Что именно – как? Как я от своих удрал? Или как я на самолет без документов сел?
Василиса радостно закивала головой.
– Да. И то, и это.
– Ну, от своих удрать несложно было. Меня ведь никто по рукам и ногам не вязал. Теперь про то, как на самолет сел. Документ у меня теперь есть.
– Откуда?
– Калязин подсобил с выправкой паспорта. Он же в полиции служит, вот и помог. Гляди.
И Терентий извлек из кармана новехонький паспорт, который еще даже пах типографской краской и клеем.
Василиса не могла скрыть своих чувств. Наконец все в ее жизни складывалось так хорошо. Она успела заметить, что страничка, где ставят штамп о семейном положении, в паспорте Терентия девственно чиста.
Однако Василиса понимала, что паспорт за один день не сделаешь, даже если у тебя есть друзья в полиции.
– Так ты давно уже задумал побег от своих? – воскликнула она.
– Да.
– А почему от меня скрывал?
– А вдруг бы ты возражать стала? Сказала бы, сиди в своей Малочаевке, зачем ты мне нужен, увалень деревенский.
Терентий явно шутил. Но, видя, что Василиса смотрит на него серьезными глазами, признался:
– А вдруг бы не вышло? Вдруг Калязин мне не смог бы паспорт выдать? Как бы мне тогда тебя замуж звать? Пошла бы ты за беспаспортного?
– Пошла! За тебя какого угодно бы пошла!
Но Терентий покачал головой.
– Нет, без паспорта тут нельзя. Это в Малочаевке еще можно прожить, а тут без паспорта никуда. Ни на работу устроиться, ничего.
– А ты и работать собираешься?
– Ну, ты даешь! – изумился Терентий. – А как же я детей наших с тобой поить-кормить и вообще обеспечивать буду, если не работать? Ты, женщина, головой думаешь или чем?
Василиса была не в силах выговорить больше ни слова. От охватившего ее счастья она онемела и почти оглохла. Только чувствовала, как всю ее – от кончиков пальцев и до макушки – распирает от невыразимого восторга. Терентий приехал к ней! Он хочет жениться! И – главное – он тоже хочет детей.
– Терентий! Тереша! Господи, да за что же мне такое счастье-то выпало!
И на глазах у Василисы выступили слезы. Терентий раскинул руки, и Василиса кинулась в его объятия.
– До чего же хорошо!
Но тут же на язык подвернулся последний вопрос, который не позволял Василисе окончательно отдаться счастью:
– Слушай, а как же Настасья?
– Кто?
– Невеста твоя.
– На ней мой младший брат женится – Ванька.
– А ты уверен?
– Ага. Кабы я помер, он на ней жениться был бы должен. Ну, так пускай и женится. Они давно друг на друга поглядывают, я же видел. Это старики хотели, чтобы мы с Настасьей повенчались, а ей самой Ванька всегда был люб. Ну и она ему тоже… Я перед отъездом с ними поговорил, так Ванька от радости лампу под потолком сбил, так прыгал.
– А родители?
– Им-то чего? Уехал и уехал. Взрослый, небось не пропаду. У них, кроме меня и Ваньки, еще трое сыновей старших – все женаты, у всех дети. Родители за внуками мое отсутствие не сразу и заметят.
Возможно, это было и не совсем так, но Василисе очень хотелось верить, что отъезд Терентия из Малочаевки никого не расстроит, что всем от этого будет только лучше. А уж самой Василисе будет так хорошо, что и сказать невозможно.
Василиса взглянула в глаза Терентию и увидела там отражение собственных мыслей. Он смотрел на нее таким сияющим и открытым взглядом, что сомнений не оставалось. Это он, тот самый, кого ждала Василиса, с кем ей и суждено прожить жизнь, встретить старость, тот, из чьих рук, если так распорядится судьба, она примет последний стакан воды.
Они стояли, не сводя друг с друга глаз, и весь остальной мир перестал для них существовать. Они не видели ни тети Светы, голова которой то появлялась, то исчезала в окне, – сгорающая от любопытства женщина подпрыгивала под окном бабушкиного дома, пытаясь разглядеть, что делается в комнате. Ни как открылась дверь и вошла Нина Кузьминична, утирая слезы, в руках у нее была та самая старинная икона, которой она собиралась благословить внучку и этого незнакомого красавца.
И Василисе на миг показалось, будто лик у святого Николая, когда бабушка подняла икону, благословляя молодых, стал немного посветлее.
