Монс Каллентофт - Дикая весна
И тут Харри Карлссон видит, как взгляд одного из полицейских меняется, и оба замирают. Один из них незаметно делает Харри знак подойти. Тот подходит, и полицейский шепчет:
– Это может быть наш разыскиваемый. Тот, который сейчас укладывает свои туалетные принадлежности в полиэтиленовый пакет.
Харри Карлсоон смотрит в сторону стола, на котором лежат пакеты.
Мужчина лет на десять моложе его, около сорока пяти лет.
Харри Карлссон видит его сбоку, но отмечает шрам над одной бровью. Несмотря на шрам, мужчина не выглядит крутым или опасным, однако Харри Карлссон ощущает, как адреналин ударяет в кровь – так всегда бывает, когда какой-нибудь известный, числящийся в розыске преступник приближается к пропускному пункту, а ведь Харри уже успел поучаствовать в двух десятках задержаний.
– Мы возьмем его, когда он пройдет контроль, – шепчет полицейский. – Мой коллега уже вызвал туда подкрепление.
Харри Карлссон смотрит на второго полицейского. Должно быть, тот незаметно передал сигнал по своей гарнитуре.
– Ничего не предпринимать, следи за тем, чтобы охранники соблюдали спокойствие, окей?
Харри Карлссон кивает, понимая, что полицейские уже оцепили все выходы из аэропорта, перекрыли каждый из путей к бегству и готовы достать оружие и стрелять.
Подозреваемый уже подошел к металлодетектору, снял с себя куртку, положил свою сумку на ленту и проходит через дугу без всяких замечаний.
Спокойствие, только спокойствие.
Спокойно.
И тут полицейские направляются к мужчине.
Похоже, они готовы в любую секунду выхватить оружие.
Харри Карлссон отмечает движение уголком глаза и вдруг видит, как мужчина вдруг разворачивается и одной ногой наносит профессиональный и мощный удар – так, что сразу оба полицейских падают назад. Люди в очереди кричат, а охранники Харри Карлссона кидаются на пол – не то для защиты, не то просто в панике, – однако ведь никаких выстрелов не прозвучало. Харри кидается на мужчину, но тот отскакивает и уворачивается, и Карлссон чувствует, как его верхние передние зубы вдавливаются в челюсть и вылетают, когда он приземляется подбородком на каменный пол.
«Проклятье, – думает он. – Проклятье! Огромный счет у стоматолога!»
* * *Когда Йоксо Мирович увидел полицейских, направляющихся к нему, он инстинктивно догадался, что они уже ждали его, пришли именно за ним. Неладное он почувствовал, еще когда регистрировался на свой рейс на Пхукет, но решил, что это его паранойя, ибо привык к подобным ситуациям, однако потом чувство укрепилось в очереди, когда он увидел полицейских – по опыту знал, что они редко стоят на пунктах досмотра.
Однако и тогда Йоксо отбросил это, как паранойю, хотя понимал, что не должен был так поступать, что всегда надо следовать своим инстинктам, но только не в этот раз – он просто должен улететь этим самолетом, любой ценой, другого выхода нет. Он вынужден начать поиски детей, а след начинался в Таиланде, где их похитили; паспорта детей остались дома, так что, возможно, их так и не вывезли из страны. Но откуда же, черт подери, полиция могла знать, что он сотворил? Не могли же они вычислить его?
Металлодетектор.
Старый толстый дядька в штатском – судя по всему, их начальник, – сразу занервничал: по лицу у него потекли струйки пота. А потом все произошло очень быстро, как это обычно бывает, – полицейские попытались вытащить пистолеты, когда подошли уже почти вплотную, и он выбросил вперед ногу и нанес удар, развернув стопу в грубом ботинке, и полицейские, эти накачанные клоуны с бронежилетами под рубашками, упали без сознания на пол, это Йоксо Мирович точно знал.
Их пистолеты так и остались в кобурах.
Что теперь?
Бежать. Если еще не поздно. В любой момент все здание будет оцеплено копами. И он бежит через большой зал, сердце пятого терминала, проносится мимо туристов чартерных рейсов, направляющихся в солнечные страны, и бизнесменов, летящих туда, где их ждут важные, с их точки зрения, встречи.
Какой выход?
Беги прямо, затем в «Скай сити» и в отель, расположенный там, и найди выход на парковку, где ты сможешь украсть машину.
Он поворачивает голову.
Трое полицейских в пятидесяти метрах позади него, и еще двое бегут ему навстречу – наверное, вошли через вход С.
«Я не могу попасться, не имею права, потому что тогда весь этот идиотский поступок был напрасен!»
Оружия у них в руках нет.
Однако ему пришлось вернуться в окопы.
Его гнали автоматные очереди, взрывы гранат и крики хорватов, и словно в какую-то долю секунды все превращается в огромный заряд взрывчатки, острое ощущение нынешнего момента и одной страсти: свободы!
Когда до полицейских остается всего пять метров, он бросается на пол, скользит им навстречу в своих скользких льняных брюках, сбивает их с ног. Сработало!
Они падают.
Орут.
А он стремительно встает, кидается вперед – от этого маневра задние полицейские приблизились к нему метров на двадцать, но он уже в стеклянном космосе «Скай сити»; здесь агрессивный свет и мало людей.
Он сворачивает в сторону.
Взлетает по эскалатору к отелю «Рэдиссон» и кидается к лифту.
Внутрь.
Нажимает кнопку закрывания дверей.
Полицейские отстают – они еще в десяти метрах от него, когда двери лифта закрываются за ним, и когда они снова раскрываются этажом ниже, он летит вниз по эскалатору, по второму, переводит дух, видит перед собой своих детей, «папа уже здесь, папа едет к вам!», он видит близняшек Вигерё, играющих на площади, и других детей, и ему хочется закричать, завыть, но он знает, что не имеет права дать слабину, поддаться чувствам, – и тут он останавливается.
Черт.
Проклятье.
За диванами в нижнем холле отеля забаррикадировались штук пять полицейских.
Они нацелили на него свои пистолеты.
У него оружия нет, он сбросил его на парковке.
Проклятье.
– Руки вверх!
– На пол! Лицом вниз!
В голове Йоксо Мировича проносится несколько возможностей.
Бежать вперед, прямо на стволы, умереть или уйти и сделать то, что он должен сделать.
«Мне не прорваться».
Это все равно что выбежать на нейтральную полосу перед передним краем противника.
Полицейские будут стрелять.
«Им известно, что я сделал.
Придется надеяться, что кто-то другой сделает то, что я должен довести до конца».
Но есть ли на свете полицейский, который справится с этой задачей?
Йоксо вспоминает своих друзей на войне – тех, кто умер, кто проявил чудеса мужества. Затем поднимает руки в воздух.
– Не стреляйте! – кричит он. – Не стреляйте!
Глава 53
Подземелье освещено холодным белым светом.
Постоянная атака на глаза.
Помещение для допросов расположено на третьем подземном этаже управления полиции, рядом с пышным парком Крунуберг в центре Стокгольма. Еще в ту пору, когда Малин училась в академии, это здание казалось ей уродливым. Брутальная архитектура семидесятых, где маленькие окна теснятся на оранжевом фасаде, облицованном пластиком.
В бассейне Крунуберга они сдавали экзамен по плаванию. Волокли за собой тяжелых, наполненных водой кукол вперед и назад по длинной дорожке; некоторые не справились – и были отчислены после первого года обучения.
Сурово.
Но это все детские игрушки по сравнению с этим помещением для допросов, невыразимо обтрепанным, так что краска отслаивается на стенах, в черном пластиковом покрытии на полу глубокие дыры, а под потолком висят лампы дневного света, которые, в отличие от галогеновых ламп в помещении для допросов в Линчёпинге, источают отвратительный свет, а не тот теплый, мягкий, который так располагает во время допроса.
Одностороннее зеркальное стекло в стене.
За ним – несколько стокгольмских коллег.
Свен Шёман позвонил им, когда они вернулись в отель, чтобы переодеться. И Малин, и Зак купили себе нижнее белье и белые футболки в универмаге «Оленс»; Малин надела свою футболку под платье, которое становилось все грязнее. Свен рассказал, что Йоксо Мирович задержан в аэропорту Арланда и доставлен в управление полиции в Стокгольме.
Они примчались сюда, и поначалу дежурный начальник сомневался, стоит ли допускать их первыми к допросу Йоксо Мировича. Этим, наверное, должна заняться СЭПО? Или, по крайней мере, сами сотрудники стокгольмской полиции, поскольку его задержали на их территории? Но Малин вкратце рассказала обо всей проделанной работе и с чувством заявила, что если они хотят раскрыть это дело как можно скорее и избавить общественность от ненужной опасности, то лучше всего будет дать им с Заком поговорить с задержанным.
Прямо сейчас.
А не потом.
И дежурный начальник сдался. Но только после того, как посовещался по телефону с начальником отдела по борьбе с насилием.
И вот теперь Йоксо Мирович сидит перед ними в помещении для допросов, и шрам над его бровью розовеет. Похоже, он ждет, пока Малин или Зак что-нибудь скажут, и смотрит в зеркало, разглядывая свое узкое лицо, словно кто-то другой, а не он, сидит в этой тесной комнате, загнанный сюда своими собственными поступками.
