Луиза Пенни - Разные оттенки смерти
Клара кивнула, и Фортен ушел.
Инспектор Бовуар и старший инспектор встретились на мосту.
– Вот, посмотрите, – сказал Бовуар, отдавая ему распечатку.
Гамаш прочел заголовок, потом пробежал страницу. Прочтя три четверти текста, остановился, словно ударился о стену. Он поднял глаза на Бовуара – тот ждал и улыбался.
Старший инспектор вернулся к распечатке, на сей раз стал читать медленнее.
Он не хотел ничего упустить, как они уже чуть было не упустили.
– Отличная работа, – сказал он, возвращая распечатку Бовуару. – Как ты это нашел?
– Я просматривал наши опросы и понял, что мы поговорили не со всеми, кто присутствовал здесь на вечеринке.
Гамаш кивнул:
– Замечательно. Великолепно. – Он посмотрел на гостиницу Габри. – Так что, идем?
Через минуту они из-под ярких, теплых лучей вошли в прохладу веранды. Норман и Полетт следили за их продвижением по деревенскому лугу. Гамаш даже подозревал, что за ними следит вся деревня.
Три Сосны могли показаться сонным местечком, но на самом деле жители видели и замечали все.
Когда Гамаш с Бовуаром подошли, двое художников подняли на них глаза.
– Можно попросить вас об одной громадной услуге? – произнес, улыбаясь, Гамаш.
– Конечно, – ответила Полетт.
– Не могли бы вы пройтись по деревне или заказать себе выпивку в бистро? За мой счет?
Они смотрели на него, поначалу ничего не понимая, затем Полетт что-то сообразила. Она взяла свою книгу и журнал и кивнула:
– По-моему, это прекрасное предложение – прогуляться. Ты так не считаешь, Норман?
Судя по виду Нормана, он бы предпочел остаться на прохладной террасе со старым номером «Пари матч» и стаканчиком лимонада. Гамаш не мог винить его в этом. Но ему нужно было, чтобы они ушли.
Двое полицейских дождались, когда Полетт и Норман отойдут достаточно далеко, и только тогда обратились к третьему человеку, расположившемуся на веранде.
Сюзанна Коутс сидела в кресле-качалке со стаканом лимонада. Но на коленях у нее лежал не журнал, а альбом для рисования.
– Привет, – сказала она, не вставая.
– Bonjour, – ответил Бовуар. – А где его честь?
– Поехал к себе в Ноултон. А я решила переночевать здесь.
– Зачем? – спросил Бовуар.
Он пододвинул стул поближе к Сюзанне, а Гамаш сел рядом в кресло-качалку и закинул ногу на ногу.
– Я хочу оставаться здесь, пока вы не найдете того, кто убил Лилиан. Насколько я понимаю, у вас есть немалый стимул закончить работу поскорее.
Она улыбнулась, улыбнулся и Бовуар:
– Расследование пошло бы быстрее, если бы вы сказали нам правду.
Улыбка исчезла с ее лица.
– О чем?
Бовуар протянул ей лист бумаги. Сюзанна взяла его, прочитала написанное и вернула Бовуару. Вся ее немалая энергия не то что ослабела, а скорее сдулась, схлопнулась. Женщина переводила взгляд с Бовуара на его босса, потом снова на Бовуара. Гамаш ни словом не помог ей. Просто наблюдал с интересом.
– Вы были здесь в ночь убийства, – сказал Бовуар.
Сюзанна молчала, и Гамаш с удивлением понял, что даже сейчас, когда не осталось никакой надежды, она, похоже, вынашивает какую-то ложь.
– Была, – призналась она наконец, стреляя глазами то в одного, то в другого.
– Почему вы нам этого не сказали?
– Вы спрашивали, была ли я на вернисаже в музее, а меня там не было. Про здешнюю вечеринку вы не спрашивали.
– Вы хотите сказать, что не солгали нам? – спросил Бовуар, посмотрев на Гамаша, словно хотел сказать ему: «Видите? Еще один олень идет по той же нахоженной тропе. Люди не меняются».
– Слушайте, – сказала Сюзанна, ерзая в кресле. – Я хожу на многие вернисажи, но по большей части мое занятие – готовить сосиски для пикников. Я вам это уже говорила. Так я зарабатываю дополнительные денежки. Я этого не скрываю. Вернее, скрываю от налоговой инспекции. Но вам я все об этом рассказала.
Она умоляюще посмотрела на Гамаша, и тот кивнул в ответ.
– Вы рассказали нам далеко не все, – возразил Бовуар. – Вы забыли упомянуть, что были здесь, когда убили вашу подругу.
– Я была здесь не в числе гостей. Я гостей обслуживала. И даже не как официантка. Я весь вечер провела в кухне. И не видела Лилиан. Даже не знала, что она здесь. Да и откуда мне было знать? Слушайте, этот прием был запланирован давно. Меня наняли несколько недель назад.
– Вы говорили об этом Лилиан? – спросил Бовуар.
– Нет, конечно. С чего бы я стала говорить ей обо всех вечеринках, которые обслуживаю.
– Вы знали, кто устраивает эту вечеринку?
– Понятия не имела. Я знала, что художник. Но это почти всегда художники. Та фирма по организации выездных банкетов, которая меня нанимает, обычно обслуживает вернисажи. Я не сама решила приехать сюда – меня сюда назначили. Я понятия не имела, кто хозяева. Да и какая мне разница. Меня волновало только, чтобы все были довольны и я получила свои денежки.
– Но когда мы вам сказали, что Лилиан убили на вечеринке в Трех Соснах, вы все поняли, – не отступал Бовуар. – Почему вы не сказали нам тогда?
– Вы правы, я должна была сказать, – признала она. – Да что там, это была одна из причин, по которой я и приехала. Я знала, что должна сообщить вам правду. Мне нужно было набраться смелости.
Бовуар смотрел на нее со смесью отвращения и восхищения.
Она мастерски плела паутину лжи. Он скосил глаза на шефа, который тоже внимательно слушал. Но лицо Гамаша было непроницаемым.
– Почему вы не сказали нам об этом вчера? – снова спросил Бовуар. – Почему лгали?
– Я была потрясена. Когда вы упомянули Три Сосны, я поначалу решила, что ослышалась. Только после вашего ухода все встало на место. Да, я была здесь в тот вечер. Может быть, в тот самый момент, когда ее убили.
– А почему не сказали об этом сегодня по приезде? – спросил Бовуар.
Она покачала головой:
– Я знаю, это было глупо. Но чем дольше я молчала, тем больше понимала, как можно истолковать мое поведение. А потом я убедила себя, что это не имеет значения, потому что я так ни разу за весь вечер и не вышла из кухни бистро. Я ничего не видела. Клянусь вам.
– У вас есть жетон новичка? – спросил Гамаш.
– Что-что?
– Жетон новичка из АА. Боб мне сказал, что его все берут. У вас есть?
Сюзанна кивнула.
– Можете его показать?
– Я забыла. Я его отдала.
Под взглядами двух полицейских ее щеки покрылись румянцем.
– Кому? – спросил Гамаш.
Сюзанна задумалась.
– Кому? – настойчиво повторил Бовуар, глядя ей в глаза.
– Не знаю, не могу вспомнить.
– То, что вы не можете вспомнить, – это ложь. Нам нужна правда. Немедленно, – резко проговорил Бовуар.
– Где ваш жетон новичка? – спросил Гамаш.
– Не знаю. Отдала кому-то из моих подопечных много лет назад. Мы так делаем.
Но старший инспектор полагал, что жетон гораздо ближе. Он подозревал, что тот лежит в пакетике для вещественных доказательств, – жетон, найденный в земле на том месте, где убили Лилиан. Он подозревал, что это одна из многих причин, которая и привела Сюзанну Коутс в Три Сосны. Она хотела найти свой жетон. Посмотреть, как продвигается следствие. Возможно, попытаться ввести их в заблуждение.
Но уж конечно не для того, чтобы сказать им правду.
Спускаясь по грунтовой дороге, Питер увидел, что их машина стоит чуть наискосок на границе газона.
Клара вернулась.
Бóльшую часть дня он провел в англиканской церкви Святого Томаса. Повторял молитвы, которые помнил с детства, в основном «Отче наш», обеденную молитву, «Благослови, Господь, пищу нашу» и «Весперс», но потом он вспомнил, что это про Кристофера Робина, а не про одного из апостолов[69].
Он молился. Сидел неподвижно. Даже напел что-то церковное.
Он отсидел себе зад и не почувствовал ни радости, ни торжества.
И тогда он ушел. Если Бог и был в Святом Томасе, то Он скрывался от Питера.
Его избегала Клара, и его избегал Господь. Этот день, как ни посмотри, был далеко не лучшим в его жизни. Хотя на пути в деревню он решил, что Лилиан была бы не прочь поменяться с ним местами.
Были вещи и похуже, чем невстреча с Богом. Например, встреча с Ним.
На подходе к дому Питер увидел, что из дверей их коттеджа вышел Дени Фортен. Они помахали друг другу.
Клару он нашел в кухне – она смотрела в стену.
– Я только что видел Фортена, – сказал он, обходя ее из-за спины. – Что ему было нужно?
Клара повернулась, и улыбка замерла на лице Питера.
– Что такое? Что случилось?
– Я сделала нечто ужасное, – сказала она. – Мне нужно поговорить с Мирной.
И побежала к двери, огибая Питера.
– Нет, Клара, подожди. Поговори со мной. Расскажи мне, что произошло.
– Вы видели ее лицо? – спросил Бовуар, ускоряя шаг, чтобы догнать Гамаша.
Они шли по деревенскому лугу, оставив Сюзанну на веранде. Кресло-качалка замерло. Акварель у нее на коленях – изображение цветущего сада Габри – была смята и уничтожена. Ее собственной рукой. Та рука, которая создала рисунок, и уничтожила его.
