Скрип на лестнице - Айисдоттир Эва Бьерг

– Да, – ответила Эльма. За столом повисло молчание, и она поняла, что девушки ждут чего-то еще. – Надеюсь, его скоро раскроют, – прибавила она и неслышно отругала саму себя за то, что не смогла сказать ничего поинтереснее. Ее бокал был почти пуст.

– А какой-нибудь подозреваемый уже есть? – спросила одна из девушек.

– Да… – начала было Эльма и тут же возблагодарила Сандру, которая ее перебила:

– Девочки, не надо так любопытничать. – Она улыбнулась Эльме. – Про это ведь нельзя говорить.

Разговор быстро переключился на что-то другое, и Эльма сидела и слушала. Она смеялась в нужных местах, а в промежутках опустошала свой бокал с вином, а затем и следующий. Вскоре она перестала следить за разговором, а вместо этого принялась рассматривать людей вокруг. Большинство гостей было ей знакомо, и она удивилась, как сильно многие постарели. И она тоже так постарела? Ей самой казалось – она не изменилась, но это, наверное, не так. Наверное, они все думали то же самое, когда смотрели на нее. Чего она так боялась? В течение вечера приходили еще гости и заговаривали с ней. Она рассеянно выслушивала откровения о неудачных браках, о детях, о карьере, событиях школьных лет. У нее самой последние в основном изгладились из памяти, но другие их вроде бы припоминали.

Она наблюдала за Сильей, которая в основном сидела с девушками, никогда с ней особо не дружившими, и как будто избегала смотреть в ее сторону. Эльма попыталась вспомнить, при каких обстоятельствах они с ней встречались в прошлый раз. Она припоминала, что вроде бы в «Крингле [13]», случайно несколько лет назад. У Сильи был новорожденный ребенок в корзинке и муж, с которым Эльма была не знакома, но знала, что он тоже из Акранеса. Их объятия были неловкими, а разговор коротким и вежливым. Даже тогда их дружба казалась такой далекой. А ведь когда-то они были лучшими подругами и все всегда делали вместе. Могли доверять друг другу свои тайны и разговаривать обо всем самом важном и обо всем неважном.

Эльма скучала по ней. Скучала по их дружбе. Такой близкой подруги у нее никогда не было и, очевидно, уже не будет. Может, виной тому были винные пары, но она решила, что надо что-то сказать. И что-то сделать. Так что она допила свой бокал и подсела к Силье.

Силья была всецело поглощена разговором с другой девушкой, и когда Эльма подсела к ним, они даже не взглянули на нее. Некоторое время Эльма терпеливо сидела, но, когда они начали перешептываться, чтобы она не услышала, она решила, что с нее довольно. Не успела она встать, к ней подсел мужчина.

– Привет, Эльма! – сказал он, дыша перегаром. Она обернулась и увидела бегающие глазки Вороненка.

– Привет. – Она неловко улыбнулась.

Вороненок навис над ней и продолжал заплетающимся языком.

– Ты думаешь, я тебя тогда не узнал? – Он рассмеялся.

– Не знаю… – начала Эльма.

– Ты тут одна живешь? – Запах от него был таким сильным, что Эльма старалась не дышать.

– Да, – ответила она. – У меня тут квартира недалеко.

Вороненок ухмыльнулся:

– Пошли.

– Что?

– Я тебя домой отведу. – Вороненок встал и схватил ее под руку.

Сначала Эльма засмеялась, но выражение лица у Вороненка стало суровым, и он крепче сжал ее руку.

– Вороненок, я…

Вороненок наклонился к ней и процедил сквозь стиснутые зубы:

– Ты пойдешь со мной домой, а то я всем расскажу, что твой парень делал. Что ты его заставила.

Эльма ощутила, как у нее в животе все сжимается. Она подняла глаза и заметила, что Силья и другая девушка прекратили разговаривать и наблюдают за ними. От Эльмы не укрылся упрек в их взглядах. У нее в глазах началось жжение, и вдруг она почувствовала, что больше не может здесь находиться. Она вырвалась и вышла вон, не попрощавшись.

По дороге домой она чувствовала, как внутри нее крепнет злость. Почему ей как будто было нужно их одобрение? Ведь эти люди не знали ее, не представляли себе, каково ей и кто она. Ведь ее ухода никто не заметил, так же как и ее прихода! Но ей это было неважно: пусть думают, что хотят.

Она шла быстрым шагом, утирая слезы, как только они выкатывались из-под век. Ей не хотелось плакать. Они не стоили ее слез – а все же остановиться она не могла. Они все знали про Давида? Эта история уже и до Акранеса дошла? Наверняка дошла. Как у нее хватило глупости считать иначе?

Придя к себе в квартиру, она почувствовала, что бокалов вина, очевидно, было слишком много. Ей не сразу удалось попасть ключом в замочную скважину общего тамбура, и не успела она осуществить задуманное, как дверь открылась изнутри.

– Как дела? – с усмешкой спросил парень из квартиры напротив.

– Да вообще отлично, – ответила Эльма, широко улыбаясь. Пока она добиралась до дома пешком, она пришла в себя, и сейчас была скорее расстроенная, чем злая. Правда, коридор покачивался у нее перед глазами, а стоять ей было трудно, но из-за выпитого вина все казалось ей слегка нереальным. И сейчас это было как раз хорошо.

– Хорошо вечер провела? – Сосед смерил Эльму взглядом.

– Да не очень. – Она рассмеялась и хлюпнула носом. – Но домой прийти – это хорошо. Спасибо, что открыл мне.

– Тебе с твоей дверью помочь? – осведомился парень.

– Нет, сама справлюсь.

– Ладно, – ответил парень, но уходить не собирался, а продолжал стоять и наблюдать за ней.

На этот раз Эльма попала ключом в замочную скважину с первой попытки. Не успела она закрыть за собой дверь, парень поторопился сказать:

– Если хочешь… у меня ведь и пиво в холодильнике есть.

Эльма обернулась и приоткрыла дверь чуть побольше.

– Уже поздно. – Она немного наигранно зевнула. Эльма уже представляла себе, как наполнит ванну и залезет в нее.

– Сейчас всего… одиннадцать часов двадцать минут, если быть точным, – усмехнулся парень.

– Да ну? – Эльма с удивлением посмотрела на свои наручные часы. – Правда? Так мало?

Парень рассмеялся:

– Мое предложение остается в силе.

Эльма замялась:

– Но ты же собрался куда-то выходить.

– Да, за газировкой сходить хотел. Но ничего, это терпит.

– Ладно, тогда я, пожалуй, одно пиво выпью. – Она нерешительно улыбнулась парню. Наверное, ей просто было необходимо сделать что-нибудь не так, что-нибудь, не похожее на нее.

– Отлично. – Парень проводил ее в свою квартиру. Эльма наблюдала, как он открывает холодильник и достает две банки пива. Он был моложе нее, а еще очень симпатичный. Даже гораздо симпатичнее, чем все парни, которые проявляли к ней интерес. Она подумала о Сайваре, который сейчас сидит за ужином у родителей своей девушки. А еще она подумала о Давиде, но ей легко удалось отогнать эти мысли. Она хотела провести хоть один вечер без него. Хоть один вечер, когда к ней не лезли бы мысли о том, в чем она могла бы поступить по-другому.

Парень протянул ей банку пива и сел напротив нее на диван. Она до сих ор не знала, как его зовут. Эльма успела отпить только один глоток, когда он отставил свою банку, встал и подошел к ней.

Акранес 1991

Они вдвоем сидели на бортике песочницы, зарываясь ногами в мокрый песок. Одна – темноволосая в пальтишке, которое было ей мало, и потертых кедах. Другая – светловолосая в новеньком дождевике и сапожках. Ни одна из них не проронила ни слова. Две восьмилетние девочки, погруженные в свои мысли.

Они всегда могли молчать вдвоем. С тех пор как они впервые встретились в школе, обе как будто сразу поняли, что иногда слов не нужно. В отличие от большинства детей их возраста, у них почти не было потребности разговаривать о пустяках в присутствии друг друга. Как будто вместе они получали возможность отдохнуть. Хоть ненадолго отдохнуть от положения восьмилетнего ребенка, который должен ежесекундно изучать что-нибудь новое, и его ни на миг не оставляют в покое.

И вдруг светловолосая встала. Она посмотрела на подругу и шмыгнула носом. «Я больше не могу с тобой дружить», – сказала она, заглянув ей прямо в глаза. Элисабет, глубоко погруженная в свои мысли, удивленно подняла взгляд. – «Мама мне больше не велит с тобой играть», – продолжила Сара. Она немного постояла, словно соображая, что делать дальше, а потом развернулась и убежала с детской площадки и через пару секунд скрылась из виду.