Стивен Кинг - Детки в клетке (сборник)
На полпути по коридору была дверь с табличкой «Сотрудники хозяйственного отдела». Она вошла, повесила пальто и прошла в большую комнату, где сотрудники хозяйственного отдела (всего их было одиннадцать) пили кофе в перерывах, решали проблемы поставок и учета и пытались справляться с бесконечной писаниной. За этой комнатой с огромным столом, доской объявлений через всю стену и неизменно переполненными пепельницами находилась гардеробная. Стены из зеленых шлакоблоков, скамьи, шкафчики и два длинных стальных прута в фестонах несъемных плечиков, которые нельзя украсть.
В дальнем конце гардеробной была дверь в душевую и туалет. Эта дверь распахнулась, и из облака теплого пара появилась Дарси Сагамор в пушистом халате с монограммой «Ле Пале». Едва увидев сияющее лицо Марты, она кинулась к ней, протягивая руки и смеясь.
– Ты его получила, верно? Получила! У тебя же на лице написано. Да, сударь, да, сударыня!
Марта не думала, что заплачет, но слезы хлынули из ее глаз. Она обняла Дарси и прижалась лицом к ее черным влажным волосам.
– Все отлично, деточка! Давай-давай, рассказывай!
– Просто я так им горжусь, Дарси, как проклятая горжусь!
– И понятно. Потому ты и плачешь, и это хорошо… Но покажи сразу, как перестанешь. – Она улыбнулась во весь рот. – Можешь не выпускать из рук. Если я его обкапаю, ты мне глаза выцарапаешь, не иначе!
И вот с величайшим благоговением, точно священную реликвию (чем он и был для нее), Марта Роузуолл достала из голубой хозяйственной сумки первый роман своего сына. Дома она тщательно завернула его в папиросную бумагу и положила под свою форму из коричневого нейлона. И вот теперь бережно развернула, чтобы Дарси могла посмотреть на ее сокровище.
Дарси изучила суперобложку, на которой трое морских пехотинцев – один с забинтованной головой – взбегали на холм, стреляя из автоматов. «Огонь Славы» кричали оранжево-красные, точно пламя, буквы заглавия. А под картинкой значилось «Роман Питера Роузуолла».
– Ну вот! Хорошо, просто чудесно, но теперь покажи мне главное! – сказала Дарси тоном женщины, которая хочет покончить с просто интересным и прямо перейти к самому существенному.
Марта кивнула и уверенным движением открыла страницу с посвящением. Дарси прочла: «Эта книга посвящается моей матери МАРТЕ РОУЗУОЛЛ. Мам, без тебя я ее не написал бы». Под напечатанным посвящением тонким косым несколько старомодным почерком было написано: «И это не ложь. Люблю тебя, мам! Пит».
– Уж так хорошо, что лучше и придумать нельзя, верно? – спросила Дарси, утирая темные глаза тыльной стороной ладони.
– Не просто хорошо, – сказала Марта, снова заворачивая книгу в папиросную бумагу. – А чистая правда.
Она улыбнулась, и в этой улыбке Дарси Саламор, ее давняя подруга, увидела что-то большее, чем любовь. Она увидела торжество.
Отметившись в табельной в три часа, Марта и Дарси часто заходили в «La Patisserie», кафе-кондитерскую при отеле. В редких случаях они отправлялись в «Le Cinq» [22] , маленький бар сразу за вестибюлем, для чего-нибудь покрепче, и этот день, бесспорно, был днем «Le Cinq». Дарси устроила подругу поудобнее в одном из альковов и оставила ее там с вазой крекеров, а сама коротко переговорила с Реем, который в этот день стоял за стойкой. Марта увидела, как он ухмыльнулся Дарси, кивнул и сложил кружком большой и указательный пальцы правой руки. Дарси вернулась в альков, вся сияя. Марта посмотрела на нее с некоторым подозрением.
– О чем это вы?
– Увидишь.
Пять минут спустя Рей поставил перед ними серебряное ведерко на подносе. В нем покоилась бутылка «Перье-Жуайе» и два охлажденных бокала.
– Ну вот! – ахнула Марта, полуиспуганно, полусмеясь. Она растерянно посмотрела на Дарси.
– Ш-ш-ш! Помолчи! – сказала Дарси.
И к ее чести Марта не сказала ни слова.
Рей откупорил бутылку, положил пробку возле Дарси и на четверть наполнил ее бокал. Дарси высоко подняла бокал и подмигнула Рею.
– На здоровье, дамы! – сказал Рей и послал Марте воздушный поцелуйчик. – И поздравь от меня своего сына, лапочка! – Он вернулся за стойку прежде, чем Марта, все еще ошеломленная, смогла произнести хоть слово.
Дарси наполнила оба бокала до краев и снова подняла свой. Секунду спустя Марта последовала ее примеру. Бокалы тонко зазвенели, соприкоснувшись.
– За начало блестящей карьеры твоего сына, – сказала Дарси. А когда они отпили, Дарси снова чокнулась с Мартой. – И за самого мальчика, – сказала она. Они отпили еще, и прежде чем Марта успела поставить свой бокал на стол, Дарси чокнулась с ней в третий раз. – И за материнскую любовь!
– Аминь, деточка, – сказала Марта. Ее губы улыбались, но не глаза. Первые два раза она только пригубила шампанское, но теперь осушила бокал до дна.Дарси взяла бутылку шампанского, чтобы ее лучшая подруга могла вместе с ней отпраздновать решающий успех Питера Роузуолла так, как он того заслуживал. Но не только поэтому. Слова Марты «не просто хорошо, а чистая правда» раздразнили ее любопытство. Заинтриговало ее и выражение торжества на лице Марты.
Выждав, чтобы Марта допила свой третий бокал, она сказала:
– Как насчет посвящения, Марта?
– О чем ты?
– Ты сказала, что оно не просто хорошо, а чистая правда.
Марта так долго смотрела на нее и молчала, что Дарси уже решила, что не получит ответа. Затем Марта засмеялась смехом до того горьким, что он пугал. Во всяком случае Дарси стало страшно. Она понятия не имела, что бодрая маленькая Марта Роузуолл прячет в себе столько горечи, пусть ее жизнь и была нелегкой. Однако и в этом смехе слышалась интригующая нота торжества.
– Его книга будет бестселлером, и критики будут облизываться на нее, как на мороженое, – сказала Марта. – Я верю в это. Но не потому, что так говорит Пит… хотя он и говорит так. Я верю из-за того, что произошло с тем.
– С кем?
– С отцом Питера, – сказала Марта и, сложив руки на столе, спокойно посмотрела на Дарси.
– Но… – начала Дарси и замолчала. Естественно, Джонни Роузуолл книг не писал. Никогда. Только долговые расписки, да иногда «я трахал твою мамочку» краской из пульверизатора на кирпичных стенах. Выходило, что Марта говорит…
«Ладно, не притворяйся! – подумала Дарси. – Ты прекрасно знаешь, о чем она говорит. Пусть она и была замужем за Джонни, когда забеременела Питом, но мальчик уродился в кого-то поинтеллектуальнее».
Да только концы с концами не сходились. Дарси не была знакома с Джонни, но она видела с десяток его фотографий в альбомах Марты, а Пита успела узнать очень близко – настолько близко, что за два его последних года в школе и два первых года в колледже она привыкла считать его почти собственным сыном. И физическое сходство между мальчиком, который столько времени проводил у нее на кухне, и мужчиной в фотоальбомах…
– Ну, Джонни был биологическим отцом Пита, – сказала Марта, будто читая ее мысли. – Стоит только посмотреть на его нос и глаза, как сразу ясно станет. Но не был его подлинным отцом… а еще этой шипучки не осталось? Уж очень гладко проходит… – Марта была уже под хмельком, и в ее голосе начала прокрадываться интонация Юга, будто малыш, выбирающийся из укромного уголка, где прятался.
Дарси вылила в бокал Марты почти все оставшееся шампанское, и та подняла его за тонкую ножку, вглядываясь в стекло, любуясь, как он превращает неяркий дневной свет «Le Cinq» в жидкое золото. Потом она сделала глоток, поставила бокал и снова засмеялась тем же горьким наждачным смехом.
– Ты ведь понятия не имеешь, о чем я говорю, верно?
– Нет, деточка.
– Ну, так я тебе объясню, – сказала Марта. – После стольких лет мне нужно кому-то рассказать, а теперь так особенно, раз он издал свою книгу и прорвался после стольких лет подготовки. Бог свидетель, ему-то я ничего сказать не могу, уж ему-то в последнюю очередь. Ну да ведь сыновья, если им повезет, знать не знают, как сильно матери их любят и на какие жертвы идут, согласна?
– Пожалуй, – сказала Дарси. – Марта, деточка, может, тебе подумать, а хочешь ли ты на самом деле, чтобы я узнала – что бы это там и было?
– Нет, никакого понятия, – продолжала Марта, и Дарси поняла, что подруга не услышала ни единого ее слова. Марта Роузуолл пребывала в каком-то собственном мире. Когда она снова посмотрела на Дарси, уголки ее рта тронула особенная улыбочка, которая не понравилась Дарси, совсем не понравилась. – Никакого понятия, – повторила она. – Если хочешь знать, что на самом деле означает «посвящение» – посвящение всей себя, спроси у матери. А ты как считаешь, Дарси?
Но Дарси только могла покачать головой, не находя что сказать. Однако Марта кивнула, будто Дарси полностью с ней согласилась, и начала свой рассказ.Перечислять основные факты ей не требовалось. Они проработали вместе в «Ле Пале» одиннадцать лет, подружившись почти с самого начала.
Главным из этих основных фактов Дарси назвала бы (во всяком случае до этого разговора в «Le Cinq») брак Марты с никчемным парнем, который куда больше интересовался выпивкой и наркотиками – не говоря уж о любой женщине, стоило ей пошевелить бедрами в его направлении, – чем своей женой.
