Скрип на лестнице - Айисдоттир Эва Бьерг

Эльма нашла страницу Хендрика в Фейсбуке. На аватарке он стоял с занесенной клюшкой для гольфа, готовясь ударить по мячу. На нем были брюки цвета хаки, синяя рубашка-поло и бейсболка. Хендрик был немолод, загорел почти дочерна от нахождения на ярком солнце, и, судя по пальмам на заднем плане, этот снимок был сделан в каком-то южном райском уголке.

Она прокрутила страницу вниз и остановилась на семейной фотографии, сделанной по какому-то торжественному поводу. На ней Хендрик в костюме стоял возле миниатюрной женщины, серьезно смотрящей в объектив. Она открыто улыбалась, сверкая белыми зубами. Подпись под фотографией гласила: «Магнея Аусгримсдоттир». Это та женщина, с которой сейчас разговаривают Сайвар и Хёрд. Бьяртни обнимал ее за талию. Он был похож на отца: высокий, загорелый, с такой же улыбкой. Эльма узнала Бьяртни. Он был на несколько лет старше нее, а она хорошо помнила его из детства.

Эльма закрыла сайт и откинулась на спинку кресла. Ей вспомнилась девушка, к которой они заезжали неделю с небольшим назад, она представила себе ее лицо, на которое ее ухажер старше нее выплеснул свою злость. Тоумас, брат Хендрика, был совладельцем той фирмы. А скоро их сменит Бьяртни.

Она снова повернулась к компьютеру, открыла сайт Акранесского фотоархива и снова отыскала фотографию Элисабет тысяча девятьсот восемьдесят девятого года, на которой она сидела в классе с одноклассниками. Да, на обоих снимках была именно она! Это несомненно. Не многие могут похвастаться такими красивыми темными глазами. Эльма подперла голову рукой и уставилась на фотографию Элисабет в трусах. Кто же держал фотоаппарат? Кто был в комнате с Элисабет в тот день?

Когда они вернулись, Эльма ждала в кафетерии. Она лишь слегка притронулась к хрустящим хлебцам, из которых сделала бутерброды на работу, но ей их не хотелось, хотя в желудке у нее и было пусто. Она закончила разбирать вещи из машины, но не нашла ничего примечательного, кроме той фотографии и документов о разводе. Фотография впечаталась ей в мозг, и она не могла ни о чем думать, кроме этой девочки и того, через что ей пришлось пройти.

– Что это? – Сайвар взял документы, которые она протянула ему, как только они вошли.

– По-моему, это имеет отношение к ее визиту к адвокату, – ответила Эльма. – Она хотела развестись через суд.

– Что это значит? – спросил Сайвар.

– Всего-навсего, что они так и не договорились насчет развода у сислюманна. Обычно так бывает, когда один из супругов против, – объяснила Эльма. – И наверняка она беспокоилась и о детях.

– Значит, Эйрик был против развода, как мы и думали, – сказал Хёрд. – Да, похоже на то.

– А еще я нашла вот это, – сказала Эльма, не давая Хёрду слишком радоваться таким новостям. Она выложила на стол фотографию девочки.

– Это Элисабет? – Сайвар сел за стол и принялся рассматривать снимок.

Эльма кивнула.

– По-моему, да. Утверждать трудно, но явно похожа. Смотри, вот ее школьная фотография в шестилетнем возрасте. – Эльма указала ему на снимок на экране. – На этой фотографии девочка чуть постарше, но, по-моему, это явно Элисабет.

– А как ты думаешь, кто ее фотографировал? Ты считаешь, что кто-то?..

– Я думаю, фотографом был кто-то, кого девочка боялась. Только посмотри, как она стоит. Ей явно не по себе. Я думаю, что тот, кто ее фотографировал, что-то сделал ей. – Эльма посмотрела на Хёрда. – Я считаю, что надо рассмотреть версию, что Элисабет приходила из-за этого. Что она приходила посмотреть в глаза тому, кто делал тот снимок. Должна же быть какая-то причина, по которой она взяла эту фотографию с собой.

– А может, это ее мама сфотографировала? – Хёрд склонился над фотографией.

– Не думаю, – ответила Эльма. Такую возможность она даже не рассматривала. – Своих детей так не фотографируют, – добавила она и тут же засомневалась. Может, Элисабет так боялась матери?

– Тем более что мы не знаем, точно ли на этой фотографии Элисабет, – сказал Хёрд.

Эльма промолчала и убрала фотографию обратно в конверт. Она была уверена в своей правоте и решила получше изучить, что произошло с Элисабет. Но она не стала говорить это Хёрду, а вместо этого спросила:

– Что сказала Магнея?

Хёрд рассказал, как они ездили домой к супругам и что выяснили.

– И вы верите, будто Магнея ничего не знала? Она наверняка знала, о чем хочет поговорить Элисабет. Через столько лет без причин встречу не назначают, – сказала Эльма. – А если Магнея и впрямь не знала, почему не захотела выяснить? Почему она велела Элисабет уйти? Вот лично я бы умерла от любопытства, если бы давно забытый школьный товарищ пришел ко мне и захотел поговорить.

– Соглашусь, – ответил Сайвар. – У меня такое ощущение, что она чего-то не договаривает.

– Магнея знала, что Элисабет была у маяка. – Эльма посмотрела на Хёрда. – Может, она единственная это знала.

Хёрд спокойно кивнул:

– Да, и правда: по крайней мере, она единственная, о ком мы знаем. Может, кто-нибудь пошел за ней следом и решил не упускать шанс, когда она стояла там одна вдали от многолюдных улиц.

Эльма вздохнула. Вопреки всем надеждам, хотя машина жертвы и нашлась, много вопросов так и оставались без ответа. Они узнали, с кем она встречалась, прежде чем поехать к маяку, – но отнюдь не приблизились к разгадке. В этом расследовании вопросов возникало больше, чем ответов. Она сделала вторую попытку откусить от хрустящего хлебца, когда урчание в ее животе разнеслось по всему кабинету. Она была уверена, что неприятного звука никто не услышал, – пока не заметила, что Сайвар пытается скрыть усмешку.

– Во всяком случае, надо поговорить с этими их друзьями и получить подтверждение, что они провели вечер у Бьяртни и Магнеи, – сказал Сайвар.

– Вот именно. А потом вызовем к нам завтра Эйрика, – ответил Хёрд. – Хотя мало что указывает, что он в тот вечер был с Элисабет, судя по всему. В их браке проблем было больше, чем он желает признавать.

С тех пор как они вернулись в полицейское управление, Хёрд с каждой минутой все больше хмурился. Он сидел, рассеянно листая материалы дела, останавливался на каких-то местах, внимательно читал, а потом обреченно листал дальше. Он как будто набирался мужества. Он закрыл папку с делом, выпрямил спину и вымучил на лице улыбку. «Я думаю, мы кое-что пропустили насчет Эйрика. Единственно, кто может подтвердить его алиби – это дети, которые в то время наверняка спали. Наверное, он выяснил, что она хочет с ним развестись. Да, у меня такое чувство, что это дело начинает распутываться». – Он взял свою куртку и неспешно вышел из кабинета. Эльма и Сайвар переглянулись. Ни один из них не разделял чувство Хёрда, будто финал расследования близок.

Парень – сосед Эльмы по лестничной площадке – вышел из своей машины в тот самый миг, когда Эльма подошла к дому. Она его раньше не видела, хотя прожила здесь уже несколько недель. Он был одет в спортивную одежду, на плече у него висел рюкзак.

– Ты у нас новосел? – спросил он, придерживая для нее дверь.

– Да, – улыбнулась Эльма. – Уже несколько недель живу. – Он был на вид гораздо младше, чем она, ему, наверное, еще тридцати не было.

– Прости, что раньше с тобой не познакомился, я просто дома редко бываю. Я плаваю на траулере, и у нас рейсы длятся по месяцу.

Значит, в этом доме живут не одни старики, подумала Эльма и почувствовала небольшое облегчение. После того как она вернулась в Акранес и въехала в эту квартиру, она сама не могла сказать, как ей жилось. Порой ей казалось, что она ровесница своих пожилых соседей по дому. По крайней мере, она стала вести такую же жизнь, как они: долгие одинокие вечера дома и прогулки по выходным. Но в то же время она снова ощущала себя подростком. Она почти не готовила дома, а ходила обедать к родителям, и там ложилась на диван и смотрела новости вместе с папой, пока мама стряпала. Совсем как пятнадцать лет назад.

– А отпуска между рейсами у тебя бывают? – спросила она, когда они вошли.