Элизабет Джордж - Горькие плоды смерти
– Могу я сейчас этого не знать?
Психолог задумался. Дверь паба открылась, впустив внутрь дыхание свежего летнего воздуха и группу туристов с рюкзаками за спиной и альпенштоками в руках. Они были в прекрасном настроении, галдели и даже заявили, «что готовы съесть целую свинью с поросятами, так как дьявольски голодны».
Заметив Эллиот и ее собеседника, туристы вежливо кивнули.
– Извини меня, Индия. Спасибо за то, что приехала. Для меня это многое значит, так же как и для моей мамы, – сказал Чарли, то ли искренне, то ли из-за присутствия посторонних людей.
Женщина не стала ломать над этим голову.
– Она в курсе? – И указала куда-то за двери, имея в виду мемориал и предстоящее мероприятие.
– Не имеет ни малейшего понятия, если Клэр Эббот говорит правду… И как только Клэр удалось все это провернуть, ни слова не говоря маме! Ведь от нее невозможно что-то утаить – особенно то, что ей положено знать.
Шафтсбери, ДорсетКогда Чарли и Индия подошли к мемориалу, там уже собрался народ. Большинство гостей Голдейкер знал – это были работники его отчима, из пекарни и семи разбросанных по всему Дорсету булочных, где Алистер торговал своей выпечкой. В их числе была и вдова средних лет, что-то вроде управляющего, а рядом с нею стояли несколько дамочек из Женской лиги Шафтсбери. Их было нетрудно узнать по шляпкам, которые они надевали по любому случаю, достойному, по их мнению, данного головного убора.
На Брич-лейн из земли бил ключ. Клэр Эббот вложила свои деньги за право устроить рядом с ним мемориал в память Уилла. Самое главное, подумал Чарли, ей удалось сотворить из этого клочка земли нечто такое, что наверняка понравилось бы его покойному брату. Да что там! Уилл и сам мог бы спроектировать такой мемориал.
Родник наполнял каменную чашу, а из нее вода, переливаясь через край, стекала вниз по склону холма. Вокруг, на каменной площадке, изрезанной бороздками бегущей воды, стояли несколько простых скамей из известняка. Дальше со всех сторон был разбит небольшой садик с лужайкой и кустарниками, посредине которого был установлен валун, в данный момент прикрытый зеленым брезентом, – по всей видимости, кенотаф.
Мероприятие почтила своим присутствием даже мэр Шафтсбери, важного вида дама, надевшая по этому случаю на шею цепь – символ своей власти. Явились на церемонию и члены городского совета.
Разумеется, здесь же была Клэр, а еще незнакомая женщина с пятнистой собакой непонятной породы, причем обе держались близко к писательнице. Чарли пошел поздороваться с ними, но сначала предложил руку Индии. Та ее приняла, за что молодой человек был искренне ей благодарен. Они вместе пересекли клочок иссушенной летним зноем травы, и Эббот представила их обоих Рори Стэтем и ее собачке Арло.
– Как вам это удалось, ни слова не сказав маме? – спросил Чарли у Клэр. – Она ведь явно не в курсе?
– Насколько мне известно, пока что она в полном неведении, – подтвердила писательница. Чарльз обратил внимание, что Эббот, по своему обыкновению, была вся в черном. Правда, костюм на ней успел помяться – наверное, потому, что был сшит из льняной ткани. Ведь что еще наденешь в такую жару? Седые волосы феминистки были небрежно убраны в конский хвост.
– Ее сегодня не было на работе, и я даже слегка испугалась. Но я позвонила Алистеру, и он пообещал мне привести ее, – рассказала писательница.
– Надеюсь, она не приболела? – спросил Голдейкер.
– Честно? Думаю, что они с Алистером поругались. Он всячески юлил, избегая прямого ответа. «Сегодня она не в себе» – так он сказал. – Произнеся эту фразу, Клэр глянула на свою спутницу, но Рори Стэтем никак не отреагировала на ее слова. – В любом случае, Алистер найдет предлог, чтобы привести ее сюда. Явись она сегодня на работу, я могла бы предложить ей прогуляться, но раз нет… Кстати, а вот и он. Да, я рада видеть тебя, Индия. Я заняла для вас два места впереди. А пока, если вы извините меня…
Чарли кивнул, а Клэр зашагала к фургону, из которого вылезала его мать. Рори осталась стоять на месте. Она по-прежнему не проронила ни слова. Взяв собачонку на руки, редактор принялась задумчиво поглаживать ее по голове, пристально наблюдая за прибытием Каролины.
Остановив фургон, Алистер обошел вокруг него и, открыв для жены дверь, протянул ей руку, но та сделала вид, будто не заметила ее. В результате она неуклюже выбралась из машины сама. Чарльз не сомневался: это должно было смутить ее, особенно в присутствии людей.
В первый момент его мать была явно ошарашена увиденным – белый тент, натянутый над подковой из четырех рядов стульев с центральным проходом, улыбающиеся, нарядно одетые люди, мэр и, наконец, ключ посреди недавно высаженного скверика. Затем взгляд Каролины упал на Чарли и Индию, и она моментально изменилась в лице.
Оно как будто осветилось. Полная женщина быстро прошла мимо Клэр, мимо остальных людей, мэра, членов городского совета и дам из Женской лиги Шафтсбери, чтобы прежде всех подойти к Чарли и его жене.
– Мои дорогие… я так рада! – воскликнула она. Ее взгляд скользнул с сына на невестку, а рука сжала руку Чарльза. Тот понял: мать решила, что эта торжественная церемония снова свяжет его и Индию, упрочит их брачные узы. Хотя одному богу известно, почему они могли бы избрать местом для этого именно Шафтсбери. Впрочем, подумал психолог, ее умозаключение было не таким уж и необоснованным. Один только белый навес, не говоря уже о расстановке стульев, явно намекал на некое событие матримониального характера.
Прежде чем Голдейкер успел разубедить мать, к ним подошла Клэр. Указав на стулья с табличками «Для почетных гостей», она предложила прочим присутствующим занять те сиденья, что остались.
Церемония началась с выступления мэра, которое Чарли слушал вполуха. Мэр с благодарностью говорила о проекте Клэр Эббот, позволившем подчеркнуть естественную красоту этого места. Теперь жители Шафтсбери смогут не только любоваться отсюда красотой Блэкморской долины, но и под журчанье ручья отдохнуть душой и помедитировать.
По мнению Чарльза, глава города слегка затянула свою речь. Он отключился, перестав ее слушать, и посмотрел на мать. Каролина безмятежно наблюдала за церемонией, но, похоже, ее уже начали терзать смутные сомнения. Похоже, мероприятие было устроено вовсе не затем, чтобы Чарли и Индия объявили на нем о воскрешении своего брака.
Затем мэр предоставила слово Клэр. Та подошла к накрытому брезентом камню и, сложив у груди ладони, произнесла:
– Каролина. Алистер. Чарли. Индия.
После этого, обменявшись взглядом с Рори, она заговорила дальше:
– Утрата любимого человека – всегда ужасная вещь. Так было со всеми вами, когда не стало Уилла. И хотя мне не довелось знать его лично, я видела и знаю, как вы переживали его утрату. Особенно ты, Каролина. Когда из жизни уходит молодой человек, любой родитель боится того, что, поскольку жизнь его ребенка оборвалась столь преждевременно, велика вероятность, что сам факт этой жизни будет забыт. Не его родными, конечно, но другими людьми, всеми теми, кто никогда не знал их ребенка, теми, с кем, не уйди он от вас, мог бы соприкасаться. Надеюсь, что, благодаря этому месту, такого не случится. Надеюсь, оно подарит вам всем хотя бы каплю душевного покоя. Это место уже давно было моим любимым. Каждый день, проходя мимо во время прогулки, я думала о том, как прекрасно было бы превратить его в то, что вы видите сейчас. Но с одним добавлением – городской совет любезно позволил мне это сделать. Алистер?..
Чарли понял: это намек его отчиму. Маккеррон встал и предложил руку жене. Он подвел ее к Клэр, которая, в свою очередь, сняла с мемориала брезент. Под брезентом оказалась бронзовая табличка. Пока Каролина ее разглядывала, Эббот зачитала вслух посвятительную надпись и строки Шелли на смерть Джона Китса:
– В память о дорогом Уильяме Фрэнсисе Голдейкере. «От пагубы мирской навеки защищен, отныне не скорбеть ему, что сердце холодно, а голова седа».
На табличке были также выбиты даты жизни и смерти Уильяма и изображение венка.
На миг воцарилась звенящая тишина. Затем, как будто по чьему-то безмолвному знаку, со склона холма ниже Брич-лейн слетела большая стая скворцов и на несколько секунд черным облаком повисла над мемориалом.
Каролина молча шагнула к камню с памятной табличкой. Алистер все время был рядом с нею. Те несколько мгновений, пока птицы парили над мемориалом, мать Уилла была бессильна выдавить из себя хоть слово.
– Ему бы здесь понравилось, – наконец проговорила она. – Это место подарило бы ему радость… – Голос Каролины дрогнул, и она умолкла.
Маккеррон обнял ее за плечи.
– Обязательно подарило бы, – тихо сказал он.
В следующую секунду Каролина шагнула к Клэр Эббот.
– Спасибо тебе. Это так важно для меня, – обратилась она к писательнице.
И, наконец, будучи больше не в силах сдерживать обуревавшие их чувства, присутствующие зааплодировали в такт хлопанью крыльев. Мэр указала на ключ с его каменной чашей, приглашая всех полюбоваться этим чудом, а также ближе рассмотреть мемориальный камень. Чарли тотчас принял ее предложение, и Индия последовала за ним. Толпа перемешалась. Загудели голоса. Всеобщих похвал удостоился и камень с его красивой бронзовой табличкой, и родник с прудиком, и скамьи, и живописный садик.
