Лилиан Браун - Кот, который проходил сквозь стены (сборник)
Юрист подошел к телефону (Квиллер представил его в фартуке и с шумовкой в руке) и заверил, что ничего не знает о рукописи. Среди бумаг Эндрю Гланца ничего подобного не было.
– Тогда где же она? – спросил Квиллер у Мэри. – Уместно предположить, что ее уничтожил тот, у кого были на это причины. Кстати, что было в первой главе?
– Там рассказывалось о женщине, которая собиралась отравить мужа. Довольно захватывающе.
– А почему Энди не дал тебе читать дальше?
– Он считал роман своей тайной. Тебе не кажется, что большинство писателей очень чувствительны, когда речь идет об их работе, еще не напечатанной?
– Всего вероятней, герои были взяты из жизни. Миссис Макгаффи, правда, думает иначе, но не ей судить. Она живет слишком замкнуто. Возможно, роман Энди раскрывал некоторые неприятные тайны Хламтауна.
– Он не сделал бы такого! Энди был таким деликатным…
Квиллер стиснул зубы. Такой деликатный, такой честный, такой умный… Эту песню журналист уже знал наизусть.
– Возможно, среди персонажей существовала и ты, – сказал он Мэри. – Вот Энди и не хотел, чтобы ты читала дальше. Возможно, описание было столь прозрачно, что тебя легко узнали бы. И семейный скандал, которого ты так боишься, разразился бы.
Глаза Мэри засверкали.
– Нет! Энди не мог так поступить.
– Ну, теперь мы этого никогда не узнаем. – Квиллер собрался уже уходить, но остановился. – Ты ведь знаешь Холлиса Прантца? Так вот, он говорит, что был маляром и оклейщиком стен и оставил работу из-за слабого сердца, а сам бегает, как юноша. Когда я был у него сегодня, он лакировал выставочные ящики.
– Лакировал? – удивилась Мэри.
– Он сказал, что готовится к завтрашней вечеринке, и тем не менее товара у него маловато.
– Лакировал в такой день? Да эти шкафы никогда не высохнут! Если наносить лак в сырую погоду, он останется липким навсегда.
– Ты уверена?
– Абсолютно. Сначала покажется, что лак высох, но, как только влажность повысится, поверхность снова станет сырой.
Квиллер дунул в усы:
– Странная ошибка, правда?
– Для того, кто утверждает, что был маляром, – ответила Мэри, – невероятная!
Позже дождь превратился в предательский мокрый снег, мелкий и густой, как туман. Квиллер отправился в магазин дешевой одежды и купил красную егерскую кепку с наушниками. Кроме того, готовясь к воровскому дебюту, он позаимствовал фонарь и лом у Коббов.
Пора было идти к Расселу Пэтчу, который пригласил журналиста послушать двадцатитысячную аудиосистему. Квиллер зашел домой и надел на Коко голубую шлейку. Поводок неизвестным образом исчез, но для дружеского визита он был необязателен. Благодаря шлейке кот выглядел подтянутым и спокойным, да и нести его по улице было проще в такой упаковке.
– Этот поход, – объяснил он своему мурлыкающему помощнику, – мы совершаем не только ради культуры. Прошу тебя, обнюхай все, что можно, и посмотри, не найдется ли что-нибудь интересное.
Бывший экипажный сарай находился через два дома от Коббов, и Квиллер засунул Коко за пазуху, чтобы тот не промок.
Они зашли в мастерскую, и хозяин провел их по узкой лестнице в странную комнату. Пол в ней был расчерчен на крупные шахматные клетки, у стен стояли статуи из белого мрамора на белых пьедесталах. Сами стены были разными: две – тускло-черные, две – ярко-красные.
Рассел представил своего друга – бледного молодого человека, либо очень стеснительного, либо очень хитрого, – со сверкающим бриллиантом на пальце, а Квиллер познакомил их с Коко, сидевшим теперь у него на плече. Коко только взглянул на новых знакомых и сразу же выразил пренебрежение, отвернувшись и устремив взгляд в противоположную сторону.
Отовсюду раздавались раздражавшие Квиллера звуки скрипок и флейт.
– Вам нравится музыка барокко? – спросил Расс. – Или предпочитаете что-то посовременнее?
– Коко предпочитает что-нибудь поспокойнее, – ответил Квиллер.
– Стэн, поставь ту – сонату Шуберта.
Аудиоаппаратура занимала ряд старых кухонных шкафчиков, переделанных под итальянский ренессанс.
И Коко не замедлил их осмотреть.
– Стэн, приготовь чего-нибудь выпить, – попросил Рассел. – Слушайте, этот кот совсем мирный! А мне сказали – он злобный!
– Если вам к тому же сказали, что я частный сыщик, то это тоже неправда, – заметил Квиллер.
– Очень рад. Не хотелось бы, чтобы кто-то шлялся по Хламтауну и копался в грязи. Мы упорно трудимся, чтобы создать району приличную репутацию.
– А я таки раскопал один интересный факт: оказывается, ваш друг Энди писал роман о Хламтауне.
– О да. Я говорил ему: он тратит время зря. Если в романе нет секса, кто его купит?
– А вы читали рукопись?
Расс рассмеялся:
– Нет, но могу себе представить, что там было. Энди был занудой, просто занудой.
– Самое интересное, что рукопись пропала.
– Наверное, он ее выбросил. Я же говорил вам, что это был за человек – хотел полного совершенства во всем.
Квиллер взял стакан лимонада и обратился к Стэну:
– А вы тоже занимаетесь антиквариатом?
– Я парикмахер, – тихо ответил Стэн.
– Я слышал, это неплохо оплачивается.
– Не жалуюсь.
Заговорил Расс:
– Хотите знать, откуда на самом деле у него «ягуары» и бриллианты? Удачная игра на бирже – это кое-что!
– А вы играете? – спросил Стэн журналиста.
– Честно говоря, у меня никогда не было начального капитала, так что я этим не занимался.
– А чего тут заниматься? – сказал Стэн. – Брокер каждый год удваивает мой капитал.
– Серьезно?
Квиллер задумчиво раскуривал трубку, прикидывая в уме: получаем первую премию «Прибоя» и превращаем в… две, четыре, восемь, шестнадцать, тридцать две тысячи за пять лет! Возможно, он просто зря тратит время, пытаясь сделать из мухи слона.
Коко обследовал всю комнату и теперь прилег возле теплового счетчика, не обращая внимания на Шуберта.
– Слушайте, я бы хотел попробовать одну штуку, – сказал Расс. – У меня есть кое-какая электронная дребедень, бьющая по высоким частотам, – «белый» шум, компьютерная музыка, синтезаторы и все такое. Давайте посмотрим, как отреагирует кот. Животные же воспринимают недоступные человеку диапазоны.
– Не возражаю, – ответил Квиллер.
Шуберт закончился, и тут тридцать шесть колонок выдали концерт с воем и писком, блеянием и ржанием, дребезжанием и чириканьем, от которых чуть не лопались барабанные перепонки. При первых звуках Коко навострил уши, а через миг вскочил. Он выглядел озадаченным. Потом побежал по комнате, резко повернул и бросился назад.
– Ему не нравится, – запротестовал Квиллер.
Музыка превратилась в тихий шепот с пульсирующими вибрациями. Коко кинулся в сторону и бросился на стену.
– Лучше выключи!
– Это великолепно! – сказал Расс. – Стэн, ты когда-нибудь видел что-нибудь подобное?
Из колонок раздался чудовищный скрип. Коко молнией взлетел в воздух и опустился на шкафчики с аппаратурой.
– Выключи! – пытался перекричать музыку Квиллер.
Но было поздно. Коко снова прыгнул, приземлился на голову Рассела и впился в нее когтями. Вопль Пэтча перепугал кота еще больше, и сиамец отскочил в угол.
Расс прикоснулся к виску. Пальцы окрасились кровью.
– Так тебе и надо, – тихо сказал Стэн, выключая установку.
Квиллер понес Коко домой. Кот внешне казался спокойным, но журналист чувствовал, как тот дрожит.
– Прости, старик, – сказал хозяин. – Это была подлая шутка.
В комнате Квиллер осторожно опустил животное на пол. Прибежала Юм-Юм, чтобы дотронуться до носа Коко своим, но кот не обратил на нее внимания. Он долго пил воду, потом встал на задние лапы и поцарапал когтями по брюкам Квиллера. Журналист взял Коко на руки и носил по комнате, пока не пришла пора идти на следующую встречу.
Закрыв животных, он направился к лестнице, но вопли за запертой дверью буквально разрывали его репортерское сердце. Он медленно спускался по ступенькам, однако крики становились все жалобнее и печальнее, и все опасения Квиллера, что Коко его больше знать не захочет, испарились. Кот нуждался в нем. Обрадовавшись, журналист вернулся и взял хвостатого друга с собой к Клатре.
Восемнадцать
Вообще-то Клатра приглашала Квиллера зайти попозже (?) вечерком (?), когда оба смогут расслабиться (?). Но он сослался на занятость и сделал вид, что не понимает ее заигрываний.
В половине восьмого – самое пристойное для дружеского визита время – они с Коко приехали на такси в Орлиное Гнездо и достигли на лифте семнадцатого этажа. Коко ничего не имел против поднимающихся лифтов – другое дело те, что пытаются ускользнуть из-под его ног!
Клатра встретила гостей в пышном облаке бледно-зеленого шифона и страусовых перьев.
