Партнер - Гришэм Джон

Всеми силами стараясь не показывать этого, Джек страстно желал, чтобы феды убрались вон из его жизни. Миссис Стефано негодовала, безмерно раздражая мужа. А если в ближайшее время не удастся открыть офис, на бизнесе можно будет поставить крест.

Вот почему Джек собирался рассказать федам все, что они хотели услышать, точнее говоря, большую часть. Он возьмет деньги Бенни и начнет охоту за девчонкой. Может, ему повезет. Джек направит своих людей в Новый Орлеан следить за адвокатом Лэнигана. Но ФБР вовсе не обязательно знать об этих деталях.

Поскольку в отделении ФБР в Билокси не было и квадратного сантиметра свободной площади, Каттер попросил шерифа Суини отыскать местечко в окружной тюрьме. Тот неохотно согласился: идея делить свои помещения с сотрудниками ФБР его не прельщала. Выбросив весь хлам из кладовой, он поставил там стол и несколько стульев — кабинет для ведения дела Лэнигана был готов.

Вещдоков оказалось очень немного. Когда Патрик «умер», никто не предполагал, что речь в будущем зайдет об убийстве, а поэтому не предпринималось никаких попыток собрать какие-то вещественные доказательства. Правда, с исчезновением денег возникли первые подозрения, но к тому моменту след уже остыл.

Каттер и Тед Гримшоу, старший следователь округа Гаррисон, самым тщательным образом исследовали имевшиеся в их распоряжении скудные свидетельства, в число которых входили десять развешанных по стенам крупноформатных цветных снимков сгоревшего автомобиля. Гримшоу аккуратно снял все.

Пламя показалось немногим свидетелям удивительно жарким; теперь было ясно почему. Вне всяких сомнений, Патрик загрузил салон пластиковыми емкостями с бензином. В результате алюминиевые стойки сидений оплавились, стекла вылетели, от приборной доски и от трупа почти ничего не осталось. На шести снимках было запечатлено тело — горсть пепла с торчащей тазовой костью на полу под местом пассажира. Слетев с дорожного полотна, «шевроле» несколько раз перевернулся. Вся правая сторона машины обгорела.

Шериф Суини хранил искореженный кузов в течение месяца, а потом продал его как металлолом вместе с тремя другими развалинами, брошенными их владельцами. Позже он пожалел об этом.

Полдюжины фотографий с места происшествия: деревья и заросли обгоревшего дочерна кустарника. Добровольцам потребовалось около часа, чтобы потушить разбушевавшийся огонь.

Патрик в завещании выразил желание быть кремированным. Он распорядился об этом примерно за одиннадцать месяцев до исчезновения. Патрик успел даже изменить свое завещание, вставив в него пункт о том, что его наследница Труди — а в случае их совместной смерти Карл Хаски — должна совершить обряд кремации. Не забыл Патрик включить и особые распоряжения относительно церемонии собственных похорон и непосредственно погребения.

Причиной такой предусмотрительности стала смерть одного из его клиентов, который не смог заблаговременно написать столь детальные инструкции. В обсуждение способа похорон яростно включилась семья, и Патрику пришлось изрядно попотеть. В результате он даже заставил Труди выбрать себе на кладбище участок, что она и сделала, указав на кусок земли рядом с его. Уже тогда оба знали, что, случись что-нибудь с Патриком, супруга очень быстро изменит свое решение.

Служитель кладбища сказал позже Гримшоу, что кремация на девяносто процентов состоялась уже в машине. Взвесив прах после того, как при температуре почти в тысячу градусов останки пролежали в печи около часа, он увидел, что стрелка весов отклонилась на сто сорок граммов — наименьший вес из когда-либо им зарегистрированных. О теле служитель не мог сообщить ничего определенного: принадлежало оно мужчине или женщине, было черным или белым, молодым или старым. Для этого просто не имелось никакой возможности. Но если говорить правду, то служитель даже не пытался определить хоть что-то.

Труп отсутствовал, как и любые данные вскрытия.

Огонь — прекрасный способ избавиться от каких-либо улик, и Патрик проделал великолепную работу по уничтожению следов.

Уик-энд он провел в старой охотничьей хижине в окрестностях небольшого городка Лиф, что находится в округе Грин, на самом краю национального парка Де-Сото. Хижину эту он купил вместе с приятелем по колледжу два года назад со скромными планами немного обновить ее, уж больно спартанской была обстановка. Осенью и зимой они охотились на оленей, а весной ходили стрелять диких индеек.

Убегая от проблем семейной жизни, он все больше времени проводил в хижине, до которой было около полутора часов езды. Жену Патрик убеждал в том, что отправляется туда поработать в спокойной обстановке. Там и вправду было тихо и спокойно. Его приятель и совладелец уже почти забыл об их приобретении.

Труди делала вид, что скучает, однако Лэнс всегда находился неподалеку, выжидая момент, когда Патрик покинет город.

Вечером в воскресенье, девятого февраля девяносто второго года, Патрик позвонил жене, чтобы предупредить ее о своем приезде домой. Закончив подготовку к сложному судебному процессу, он чувствовал себя усталым. Побыв в его доме еще около часа, Лэнс ушел.

На автостраде Патрик остановился у заправки с магазинчиком, стоявшей на административной границе двух округов: Стоуна и Гаррисона. На четырнадцать долларов и двадцать один цент он приобрел двенадцать галлонов бензина, расплатившись за покупку кредитной карточкой. Поболтал с миссис Верхолл, пожилой владелицей заправки. Она помнила многих проезжавших мимо охотников, в особенности тех, кто, как и Патрик, находил удовольствие в подобных разговорах и пускался в хвастливые рассказы о своих приключениях. Потом миссис Верхолл рассказала, что он был в прекрасном настроении, хотя и жаловался на усталость. Она заметила: прозвучало это как-то странно. А через час услышала сирены проносившихся по автостраде полицейских и пожарных машин.

В девяти километрах, у холма с пологим склоном, метрах в восьмидесяти от дорожного полотна, лежал на боку объятый пламенем «шевроле». Первым его заметил водитель грузовика, сумевший подобраться так близко, что от жара у него опалились брови. По рации он вызвал помощь, а затем уселся на торчавший из земли пень и бессильно смотрел на огонь. Различить, находился ли кто-нибудь в автомобиле, не представлялось возможным. Какая разница? Спасти водителя все равно было уже нельзя.

К моменту когда к месту происшествия подъехал шериф, пламя полыхало так, что за ним нельзя было рассмотреть даже контуров машины. Горели трава и кусты. Прибыла команда добровольных пожарных с насосом, но у них не хватило воды. Останавливались проезжавшие мимо машины, гигантский костер обступали люди, прислушиваясь к реву огненных языков и негромко переговариваясь. Поскольку убитого горем водителя «шевроле» никто не видел, оставалось предположить, что он — или она — остался в салоне.

Подъехали два больших трейлера. Пламя понемногу стихало. Несколько часов шериф Суини вынужден был прождать, пока остынет металл. Была почти полночь, когда под сиденьем он рассмотрел нечто, что вполне могло оказаться телом. Коронер [4] находился рядом. Обнаруженная тазобедренная кость решила все сомнения. Гримшоу сделал необходимые снимки. Останки собрали и сложили в картонную коробку.

После того как с помощью карманного фонаря в половине четвертого утра были прочитаны буквы и цифры на почерневшей пластине номерного знака, внезапный телефонный звонок сделал Труди вдовой. На целых четыре с половиной года, во всяком случае.

Шериф принял решение не трогать обгоревший остов машины до утра. На рассвете он вернулся вместе с пятью своими помощниками, чтобы прочесать местность. На асфальте были обнаружены четкие следы экстренного торможения, что привело к мысли: уж не появившийся ли на шоссе олень заставил бедного Патрика потерять управление? Удивление вызвала находка метрах в пятидесяти от машины почти новой спортивной туфли для бега фирмы «Найк» десятого размера. Труди сказала, что туфля принадлежала Патрику. Увидев ее, она была глубоко потрясена.