Тесс Герритсен - Смертницы
– Поэтому нам нужно вызволить ее оттуда. Как можно скорее.
– Да, сэр. – «И не только как можно скорее. Но еще и живой». – Надеюсь, вы расскажете мне, что там происходит. Потому что бостонская полиция мямлит что-то невразумительное.
– За эти годы вы не раз выручали меня, агент Дин. Я обещаю сделать все, что от меня зависит. – Он повернулся и жестом пригласил его пройти к большому кирпичному камину, напротив которого теснилась мягкая мебель. – Возможно, господин Силвер сможет помочь.
Только сейчас Габриэль заметил мужчину, который так тихо сидел в кожаном кресле, что его можно было и не увидеть. Мужчина встал, оказавшись необычайно высоким, с редеющими темными волосами и добрыми глазами за стеклами профессорских очков.
– Наконец-то вы встретились, – сказал Конвей. – Это Дэвид Силвер, заместитель директора Национального совета по разведке. Он только что прилетел из Вашингтона.
«Вот так сюрприз», – подумал Габриэль, пожимая руку Дэвиду Силверу. Директор Национального совета по разведке – ключевая фигура кабинета министров, контролирующая все разведывательные службы страны, начиная от Федерального бюро расследований и Службы военной разведки и заканчивая Центральным разведывательным управлением. А Дэвид Силвер был его заместителем.
– Как только нам стало известно о случившемся, – сказал Силвер, – господин Уинн, директор, попросил меня вылететь на место. В Белом доме полагают, что это не простой захват заложников.
– Если захват заложников вообще можно назвать «простым», – добавил Конвей.
– Мы уже установили прямую связь с комиссаром полиции, – сказал Силвер. – И внимательно следим за тем, как продвигается расследование. Но сенатор Конвей говорит, что у вас есть дополнительная информация, которая может иметь решающее значение в данной ситуации.
Конвей жестом указал на диван.
– Давайте присядем. Нам предстоит долгий разговор.
– Вы сказали, что не считаете эту ситуацию обычным захватом заложников, – начал Габриэль, расположившись на диване. – Я тоже так думаю. И не только потому, что моя жена оказалась в заложниках.
– И что вам кажется необычным?
– А разве так часто террористы бывают женщинами и к ним присоединяются вооруженные сообщники? Разве часто они передают в эфир закодированные сообщения?
– Это как раз и вызвало обеспокоенность господина Уинна, – сказал Силвер. – Кроме того, есть еще одна деталь, которая нас настораживает. Должен признаться, я и сам не придал ей значения, когда впервые прослушал запись.
– Какую запись?
– Звонка на радиостанцию. Мы попросили лингвиста из военной разведки проанализировать ее речь. Грамматика была идеальной, даже чересчур. Ни пропуска звуков, ни сленга. Совершенно очевидно, что женщина не американка и родилась за границей.
– Переговорщик из бостонской полиции тоже пришел к такому выводу.
– Это нас особенно беспокоит. Если внимательно прослушать то, что она сказала, в частности фразу «жребий брошен», – можно уловить акцент. Он явно присутствует. Возможно, русский, украинский или еще какой-то восточноевропейский язык. Трудно точно установить ее национальность, но акцент славянский.
– Вот что вызывает тревогу у Белого дома, – подытожил Конвей.
Габриэль нахмурился:
– Они предполагают террористическую атаку?
– Если конкретно, со стороны Чечни, – сказал Силвер. – Мы не знаем, кто эта женщина и как она попала в нашу страну. Нам известно, что чеченцы часто используют женщин для проведения терактов. В Москве при захвате театрального центра несколько женщин были обвязаны поясами смертниц. Несколько лет назад на юге России в воздухе взорвались два пассажирских самолета, летевших из Москвы. Мы полагаем, оба взрыва были осуществлены пассажирками-террористками. В общем, чеченские террористы, как правило, используют в своих атаках женщин. И этого больше всего опасается директор Национального совета по разведке. Поскольку мы имеем дело с людьми, которые не заинтересованы в переговорах. Они готовы умереть, устроив из этого представление.
– Но Чечня конфликтует с Москвой, а не с нами.
– Террористическая война глобальна. Именно с этой целью и был создан Национальный совет по разведке – чтобы не допустить повторения одиннадцатого сентября. Наша задача – координировать работу всех разведок, исключить всякие противоречия, что не редкость. Отныне никакого соперничества, никакой конкуренции. Теперь мы все в одной упряжке. И наше общее мнение заключается в том, что Бостонская гавань – соблазнительная мишень для террористов. Они могут поставить своей задачей поджог нефтехранилищ или танкера. Одна моторка, груженная взрывчаткой, может вызвать катастрофу. – Он помолчал. – Эта женщина-террористка была найдена в воде, верно ведь?
– Я вижу, вы колеблетесь, агент Дин? – заметил Конвей. – Что вас беспокоит?
– Речь идет о женщине, которая случайно оказалась в этой ситуации. Вам известно, что ее сочли утопленницей и отправили в морг, а потом, когда она очнулась, перевезли в больницу?
– Да, – кивнул Силвер. – Это странная история.
– Она была одна…
– Но теперь она не одна. У нее есть сообщник.
– Это не похоже на заранее спланированную террористическую операцию.
– Мы и не говорим о том, что захват заложников был спланирован. Их поджимало время, и они были вынуждены действовать второпях. Возможно, все началось с несчастного случая. Предположим, она упала за борт во время переброски в страну. Очнулась в больнице, поняла, что ею заинтересуются власти, и запаниковала. Она могла быть всего лишь одним из щупалец осьминога, частью гораздо более грандиозной операции. Операции, которая сейчас и разворачивается.
– Джозеф Роук не русский. Он американец.
– Да, нам кое-что известно о Роуке из военного архива, – сказал Силвер.
– Вряд ли его можно назвать сторонником чеченцев.
– А вам известно, что господин Роук обучался обезвреживанию бомб и снарядов во время службы в армии?
– Да, но такое же обучение прошли сотни других солдат, которых нельзя отнести к террористам.
– В послужном списке господина Роука значатся и выходки антиобщественного характера. У него были дисциплинарные взыскания. Вы в курсе?
– Да, мне известно, что он был уволен из армии.
– За то, что ударил офицера, агент Дин. За систематическое неисполнение приказов. Там даже стоял вопрос о серьезном нарушении психики. Один из армейских психиатров поставил ему диагноз параноидальной шизофрении.
– Его лечили?
– Роук отказался от лечения. После увольнения из армии он ушел в подполье. Речь идет о человеке вроде Юнабомбера[1], который изолировался от общества и в одиночестве лелеет свою извращенную злобу. Роук одержим идеей правительственных заговоров, манией преследования. Этот помешанный считает, что правительство плохо обращалось с ним. Он так забросал ФБР письмами, что на него завели специальное досье. – Силвер взял со столика папку и протянул ее Габриэлю. – Вот образец его творчества. Написано в июне две тысячи четвертого года.
Габриэль открыл папку и прочитал письмо.
…Я уже предоставил вам документальные доказательства целого ряда инфарктов, вызванных PRC-25, смешанным с табачным дымом. Как хорошо известно нашей военной разведке, сочетание этих веществ дает смертельный нервно-паралитический газ. Сотни ветеранов были уничтожены таким образом, так что Управлению по делам ветеранов удалось сэкономить миллионы долларов, выделенных на их лечение. Неужели никого в ФБР это не интересует?
– Это лишь одно из множества писем, которые он написал в ФБР, в конгресс, в газеты, на телевидение. В «Вашингтон пост» уже скопилась целая груда подобного хлама, теперь они просто выкидывают любую корреспонденцию, подписанную его именем. Как вы видите из этого образца, парень далеко не глуп. Он четко формулирует свои мысли. И твердо убежден в том, что правительство – это зло.
– Но почему за ним не наблюдает психиатр?
– Он не считает себя сумасшедшим. Хотя другим совершенно очевидно, что у него не все дома.
– Террористы не стали бы нанимать психа.
– Стали бы, если бы он показался им полезным…
– Таких людей нельзя контролировать. Их поведение непредсказуемо.
– Но зато их можно настроить на террор. Убедить в том, что правительство – враг номер один. И одновременно использовать их навыки. Роук, возможно, параноик, но зато умеет обращаться со взрывчатыми веществами. Он – озлобленный одиночка с военным прошлым. Идеальный кадр для террористов. Агент Дин, пока у нас нет доказательств обратного, мы вынуждены считать, что эта ситуация является угрозой национальной безопасности. Нет оснований полагать, что бостонская полиция справится с ней собственными силами.
– Так вот почему здесь Джон Барсанти.
– Кто? – Силвер явно удивился.
