Агата Кристи - Убийство в проходном дворе: четыре дела Эркюля Пуаро (сборник)
– Думаю, сэр Джордж, вам надо пойти лечь спать. Вы были очень добры и помогли мне.
– Да, пойду-ка я посплю. Вы правда думаете, что есть шанс вернуть чертежи?
Пуаро пожал плечами:
– Я намерен попытаться. Не вижу причин, почему бы и нет.
– Хорошо, я пошел. Доброй ночи.
Он вышел из комнаты.
Пуаро остался сидеть, задумчиво глядя в потолок. Затем он достал маленький блокнот и, открыв чистую страницу, написал:
Миссис Вандерлин?
Леди Джулия Кэррингтон?
Миссис Макатта?
Реджи Кэррингтон?
Мистер Карлайл?
Ниже он приписал:
Миссис Вандерлин и мистер Реджи Кэррингтон?
Миссис Вандерлин и леди Джулия?
Миссис Вандерлин и мистер Карлайл?
Сыщик недовольно покачал головой, пробормотав:
– C’est plus simple que ça[20].
Затем он добавил несколько коротких предложений:
Действительно ли лорд Мэйфилд видел «тень»? Если нет, то почему он сказал, что видел? Видел ли что-нибудь сэр Джордж? Он категорически утверждает, что не видел ничего ПОСЛЕ того, как я обследовал клумбу.
Примечание: лорд Мэйфилд близорук, может читать без очков, но чтобы увидеть что-то на той стороне комнаты, ему приходится пользоваться моноклем. Сэр Джордж дальнозоркий. Таким образом, если мы говорим о дальнем конце террасы, то на его зрение можно положиться больше, чем на зрение лорда Мэйфилда. Однако лорд Мэйфилд категорически уверен, что ВИДЕЛ что-то, и даже заверения его друга не могут его поколебать.
Может ли кто-нибудь быть выше подозрений, каким кажется мистер Карлайл? Лорд Мэйфилд горячо отстаивает его невиновность. Слишком горячо. Почему? Потому что он тайно подозревает его и стыдится своих подозрений? Или потому что он четко подозревает кого-то другого? То есть кого-то, КРОМЕ миссис Вандерлин?
Пуаро отложил блокнот. Затем, встав, отправился в кабинет.
Глава 5
Лорд Мэйфилд сидел за столом, когда в кабинет вошел Пуаро. Он резко обернулся, отложил ручку и вопросительно посмотрел на него снизу вверх.
– Ну, месье Пуаро, вы поговорили с Кэррингтоном?
Сыщик улыбнулся и сел.
– Да, лорд Мэйфилд. Он прояснил некоторые моменты, которые меня озадачивали.
– И что это было?
– Причина, по которой миссис Вандерлин находится здесь. Вы понимаете, я счел вероятным…
Мэйфилд быстро понял причину несколько преувеличенного смущения Пуаро.
– Вы думали, что я питаю слабость к этой леди? Вовсе нет. Совсем напротив. Забавно, но Кэррингтон думал так же.
– Да, он рассказал мне о вашем разговоре на эту тему.
У лорда Мэйфилда был покаянный вид.
– Моя затея не сработала. Всегда досадно признавать, что женщина обвела вас вокруг пальца.
– Да, но она еще не обвела вас вокруг пальца, лорд Мэйфилд.
– Думаете, мы еще можем победить? Что же, я рад это слышать. Мне бы хотелось думать, что вы правы… – Он вздохнул. – Я чувствую себя полным дураком – я так радовался своему замыслу, чтобы заманить ее в ловушку.
Эркюль Пуаро сказал, закурив одну из своих крохотных сигарет:
– А каков в точности был ваш замысел, лорд Мэйфилд?
– Ну, – помялся тот. – На самом деле в деталях я его не продумывал.
– Вы ни с кем его не обсуждали?
– Нет.
– Даже с мистером Карлайлом?
– Даже с ним.
Пуаро улыбнулся:
– Вы предпочитаете действовать в одиночку, лорд Мэйфилд?
– Как правило, это оказывается лучшим вариантом, – мрачновато ответил тот.
– Да, это разумно. Никому не доверять. Но вы рассказали об этом лорду Кэррингтону?
– Просто потому что я понял, что мой дорогой друг всерьез волнуется за меня.
Лорд Мэйфилд улыбнулся воспоминаниям.
– Он ваш старый друг?
– Да. Я знаю его более двадцати лет.
– А его жену?
– И его жену, конечно же.
– Но – простите, если я чересчур нахален – вы так же откровенны с ней?
– Я не понимаю, как мои личные отношения с людьми относятся к делу, месье Пуаро.
– Мне кажется, лорд Мэйфилд, что это имеет очень даже большое отношение к делу. Вы ведь согласны с тем, что, по моей версии, вероятно, кто-то мог оставаться в гостиной?
– Да. Я действительно согласен с тем, что наверняка так и случилось.
– Мы не должны говорить «наверняка». Это было бы слишком самоуверенно. Но если моя теория верна, то кто, по-вашему, мог бы находиться в гостиной?
– Очевидно, миссис Вандерлин. Она заходила туда один раз за книгой. Она могла бы туда зайти за другой книгой, или за сумочкой, или за оброненным платочком – у женщин найдется десяток причин. Она заставляет свою горничную закричать и выманить Карлайла из кабинета. Затем проскальзывает внутрь через окно и выходит из окна, как вы и сказали.
– Вы забываете, что это могла быть не миссис Вандерлин. Карлайл слышал, как она окликнула горничную сверху, пока он разговаривал с девушкой.
Лорд Мэйфилд прикусил губу.
– Верно. Я и забыл, – с досадой сказал он.
– Видите, – мягко сказал Пуаро, – у нас есть прогресс. Сначала у нас было простое объяснение – вор зашел снаружи и убежал с добычей. Очень удобная теория, как я тогда сказал, слишком удобная, чтобы принимать эту версию всерьез. Мы отмели ее. Затем перешли к версии иностранного агента, миссис Вандерлин, и все снова прекрасно сходится – до определенного момента. Но теперь это снова кажется чересчур простым, чересчур удобным, чтобы принять версию.
– Вы снимаете со счетов и миссис Вандерлин?
– В гостиной была не миссис Вандерлин. Это мог быть подельник миссис Вандерлин, который совершил кражу, но вполне вероятно, что за этим делом стоит кто-то вообще другой. Если так, нам следует подумать о мотиве.
– А не слишком ли это притянуто за уши, месье Пуаро?
– Не думаю. Итак, каков мог бы быть мотив? Деньги. Чертежи могли украсть, чтобы превратить их в наличные. Это самый простой мотив. Но на самом деле он может быть совсем иным.
– Например…
– Это определенно может быть попытка причинить кому-либо вред, – медленно проговорил Пуаро.
– Кому?
– Возможно, мистеру Карлайлу. Подозрения, очевидно, в первую очередь пали бы на него. Но здесь может быть не только это. Мужчины, в руках которых судьба страны, лорд Мэйфилд, особенно уязвимы в глазах населения.
– Вы хотите сказать, что кража имела своей целью подорвать мое реноме?
Пуаро кивнул.
– Если я не ошибаюсь, лорд Мэйфилд, где-то пять лет назад у вас были непростые времена. Вас подозревали в дружбе с одним европейским политиком, который был тогда чрезвычайно непопулярен у здешних избирателей.
– Совершенно верно, месье Пуаро.
– Быть в наши дни государственным деятелем – непростая задача. Ведь ему приходится проводить политику, которую он считает выгодной для страны, но в то же время нельзя не признавать силу народного мнения. А народное мнение очень часто сентиментально, смутно и невероятно ненадежно, однако им нельзя пренебрегать.
– Как верно вы говорите! Воистину это – проклятие жизни политика. Приходится потакать чувствам страны, как бы опасно и рискованно это ни было.
– Мне кажется, в этом и состояла ваша дилемма. Ходили слухи, что вы заключили соглашение с тем вышеупомянутым деятелем. И страна, и газеты сразу набросились на вас. К счастью, премьер-министр категорически отверг эти подозрения, и вы отрицали все, хотя и не скрывали своих симпатий.
– Все это верно, месье Пуаро, но зачем ворошить прошлое?
– Дело в том, что я считаю вероятным, что враг, разочарованный тем, как вы преодолели этот кризис, решил попытаться устроить вам очередные сложности. Вы вскоре восстановили доверие в глазах народа. Проблема ушла в прошлое, теперь вы заслуженно являетесь одной из наиболее популярных фигур в политике. Вас открыто прочат в очередные премьер-министры, когда мистер Ханберли уйдет в отставку.
– Вы считаете, что это попытка дискредитировать меня? Чушь!
– Tout de même[21], лорд Мэйфилд, будет выглядеть нехорошо, если станет известно, что чертежи нового британского бомбардировщика были украдены во время уик-энда, когда у вас в гостях была некая очаровательная леди. Один намек на ваши взаимоотношения с этой леди в газетах – и вам перестанут доверять.
– Но такое же нельзя воспринимать серьезно!
– Дорогой мой лорд Мэйфилд, вы прекрасно знаете, что можно! Чтобы подорвать общественное доверие к человеку, нужно совсем немного.
– Да, это так, – сказал лорд Мэйфилд. Внезапно вид у него стал очень обеспокоенный. – Господи! Как же отчаянно запутывается это дело! Вы правда думаете… но это невозможно… невозможно!
– Вы знаете кого-нибудь, кто… завидовал бы вам?
