Джудит Кук - Смерть служанки
Присяжные удалились, а Монктон шепотом затеял разговор с клерком. Саймон и Фрэнсис сидели рядом на скамье в неуютном молчании.
Первым не выдержал Фрэнсис.
— Вы все слишком драматизируете, доктор Форман. А вдруг вы ошибаетесь? Ведь эти следы на руках — если они и в самом деле есть — вполне могли возникнуть по другой причине. Она могла поцарапать руки о кусты или деревья где-нибудь на берегу или столкнуться с каким-нибудь препятствием в воде. Я склонен был считать ее смерть несчастным случаем, пока вы не сказали о ребенке. Теперь же наиболее вероятное объяснение — самоубийство.
Саймон, которому Даун не приглянулся еще при первой встрече накануне, почувствовал, что начинает испытывать к нему настоящую неприязнь.
— Я не ошибаюсь. Следы веревки четко видны на обоих запястьях. Пойдите и взгляните сами. Скорее всего, она была жива и беспомощна, когда ее бросили в реку.
Даун взглянул на окровавленный платок.
— Плохой порез. Вам повезло, что так легко отделались.
— Тут вы правы, — согласился Саймон, — потому что у меня есть твердая уверенность, что человек, напавший на меня, не простой грабитель. Возможно, мне повезло, потому что я нахватался приемов во время войны. В честной схватке с рапирой, полагаю, я лучше многих. Пожалуйста, поделитесь этой информацией с теми, кого она может заинтересовать.
Прежде чем Даун успел ответить, в зал вернулись присяжные, и клерк приказал всем присутствующим встать.
— Вы вынесли приговор? — спросил Монктон Маунтджоя.
— С трудом, сэр. Нам было ясно, что у девушки были основания, чтобы покончить с собой, но доктор Форман, эксперт в таких делах, считает, что ее связали перед смертью, что означает, что сделано это было намеренно и с дурными целями. Ни тот, ни другой приговор не удовлетворит всех, но, учитывая все обстоятельства, мы склонны согласиться с доктором Форманом: Элизабет Паргетер была убита неизвестным или неизвестными.
— Ясно. — Монктон был явно раздосадован таким приговором, потому что он означал, что расследование надлежит продолжить. — Вы все пришли к такому заключению?
— Да, сэр.
Монктон откашлялся.
— Прекрасно. Поскольку решено, что она не кончала жизнь самоубийством, она может быть похоронена по христианским обычаям. Те, кто собирается востребовать тело, должны позаботиться о том, чтобы его увезли. В противном случае, ее похоронят в общей могиле для нищих.
Фрэнсис Даун встал:
— Моя хозяйка дала мне деньги, чтобы я позаботился о приличном гробе и отправил тело ее родителям в Эссекс для захоронения.
— Тогда займитесь этим! — рявкнул Монктон и удалился.
Глава 4
Совет секретаря
Когда Саймон вернулся после заседания, Анна на кухне накладывала в миску мужа жаркое. Оба заохали и засуетились при виде завязанной и окровавленной руки.
— Согрей мне воды, Анна. И найди, чем перевязать, пока я ищу мазь, чтобы обработать рану, — крикнул он им, проходя к себе в кабинет. Он вышел оттуда через несколько минут с маленькой бутылочкой. Аккуратно размотал платок и осмотрел рану. Порез был длинным, от безымянного пальца почти до запястья, но рана уже не так кровоточила, поэтому он промыл ее, смазал мазью и попросил Анну покрепче забинтовать ему руку. Затем тоже сел за стол.
— Так что случилось? — спросил Джон, когда Саймон с энтузиазмом набросился на мясо с овощами.
— На меня напал какой-то человек в проходе у складов Хенслоу, рядом с таверной «Берлога».
Слуга хмыкнул:
— Сейчас в Бэнксайде по паре бандитов на каждого честного человека.
Саймон был с ним согласен, но решил высказать собственные сомнения.
— Наверно, но я не думаю, что это был простой воришка. Он крался за мной, не пытался стащить мой кошелек, но готов был всадить мне нож в спину. Кстати, — опередил он упреки Джона, — никакой пользы от рапиры в этом узком проходе не было бы, даже если бы она была со мной. Там слишком узко, даже оружие не выхватишь, и нападавший это явно учел. Нет, полагаю, меня выбрали не случайно, хотя зачем и по какой причине, я пока не понимаю.
Джон воздержался от комментариев. Он находил привычку своего хозяина путаться в чужие дела весьма сомнительной, ведь у него и так было полно работы с пациентами.
Саймон припомнил недавнее расследование. Коронер явно был очень раздражен его показаниями и тем влиянием, которое они оказали на приговор. Вне всякого сомнения, сэр Томас Монктон слышал о сэре Уолфорде Барнесе и его богатстве, возможно, был даже знаком с ним лично и вообще не мог понять, зачем столько суеты по поводу смерти обыкновенной горничной. Если бы не показания Саймона, все сомнения касательно того, как умерла девушка, были бы забыты, а закон, Сити и знать в лице неоперившегося еще сэра Маркуса Такетта сплотили бы ряды ради избежания публичного скандала. Саймон грустно улыбнулся по поводу своей собственной, уже привычной реакции на отношение власть имущих к тем, кто ниже их по статусу. Когда в шестнадцать лет сэр Джайлс Эсткорт из Куидхэмптона приговорил его к тюремному заключению, он получил урок, который не забыл до сих пор.
Теперь же он не мог выбросить смерть Элайзы из головы. Каким бы влюбчивым он ни был, Саймон мог честно признаться, что узнать, как она умерла, он хотел не потому, что она казалась ему привлекательной, — им руководило стремление к простой справедливости. К этому еще стоило добавить утреннее происшествие. Возможно, это просто совпадение и не имеет ничего общего с его визитом к сэру Уолфорду Барнесу накануне, но… Он снова вспомнил реакцию прелестной Оливии и ее мужа. Способен ли кто-то из них позаботиться, чтобы он не смог явиться на следствие и дать показания? А что семья Элайзы? Как они ко всему этому относятся? Что бы они ни чувствовали, тот факт, что и мать, и отец работают в услужении у сэра Уолфорда и его жены в загородном поместье, вряд ли дает им возможность требовать выяснения правды, ведь их кров и кусок хлеба зависят от сэра Уолфорда Барнеса.
Была уже среда. Если тело Элайзы увезли сразу после следствия, то на место ее привезут где-то в середине следующего дня, и даже если родители уже извещены о трагедии, как утверждал Даун, все равно понадобится время на приготовление к похоронам и рытье могилы. Следовательно, вряд ли похороны смогут состояться раньше, чем в пятницу. Саймон отправился в кабинет и посмотрел на свой календарь, чтобы узнать, есть у него в ближайшие дни что-нибудь срочное. Ничего особенного не намечалось. Он решился. Может быть, разгадка тайны смерти девушки находится не в Лондоне, а в Эссексе? Возможно, она не имеет никакого отношения к дому купца, а гнездится в ревности влюбленного негодяя, которого бросили в деревне? Он решил, что сделает все возможное, чтобы это выяснить.
Раздумья о похоронах Элайзы напомнили ему о старушке Саре, которую хоронили на следующее утро. Он пойдет туда, как и пообещал, а затем направится в Стратфорд-Сен-Энн, что в Дедхэм Вейл, и возьмет с собой Джона Брейдеджа. С этой целью он велел слуге позаботиться, чтобы его лошадь привели оттуда, где ее держали, в середине утра и чтобы он сам нашел себе лошадь.
Саймон был не единственным, у кого голова ломилась от самых разных мыслей. Фрэнсису Дауну тоже было о чем подумать, пока комната освобождалась от присутствовавших на следствии. Первым делом он направился в конюшню и еще раз взглянул на тело Элайзы. Он пожевал нижнюю губу, разглядывая руки девушки, теперь благочестиво сложенные на груди, и сам заметил следы веревок, о которых говорил доктор. Ее глаза были закрыты, и ему не хотелось поднимать ей веки и разглядывать зрачки. Он некоторое время стоял, задумчиво глядя на нее, потом повернулся и вышел.
Договорившись о покупке приличного гроба у живущего по соседству плотника, он пустился на поиски подходящего транспорта. Нашел возчика, сказал, что именно придется везти в Эссекс, и заплатил ему с тем, чтобы он выехал из Лондона в Статфорд сразу же после того, как тело положат в гроб и надежно закроют крышку. Очень важно, сказал он возчику, чтобы гроб был доставлен родителям девушки как можно раньше, на следующий день. Затем он зашел в ближайшую таверну и заказал дежурное блюдо.
Он ел свой пирог в окружении шумных людей, чьи манеры за столом оставляли желать много лучшего. В другое время это бы его раздражало, но сейчас голова его была занята сомнительными обстоятельствами, окружающими смерть Элайзы, и он почти не замечал шума. Некоторым образом они с Элайзой были похожи. Оба из схожих семей, оба тщеславны и амбициозны, оба стремились добиться большего. Фрэнсис тоже был сыном слуг в большой усадьбе, но в его случае старый лорд-вдовец проникся симпатией к единственному сыну горничной своей жены и поощрял его стремление научиться читать и писать. Когда отец Фрэнсиса внезапно умер от лихорадки, старый лорд не бросил мальчишку, а заплатил за его обучение в ближайшей начальной школе, заверив его мать, что имеет на него большие планы, пусть только вырастет. Если у Фрэнсиса дела пойдут хорошо, он, возможно, поможет ему поступить в университет. Но судьба распорядилась иначе. Благодетель умер, хозяином стал его сын, который всегда терпеть не мог Фрэнсиса и ревновал к нему отца, считая, что тот уделяет мальчишке слишком много внимания.
