Дмитрий Серков - Корпорация «Коррупция»
– И все об этом знали?
– Все этим и занимались, – в тон Виталию ответил Юшкевич и иронично подмигнул.
– Да и с тех пор мало что изменилось, правда, майор?.. Вопрос в аппетитах и все в тех же понятиях. Кто-то по мелочи щипал, а кто-то устойчивую систему взаимоотношений выстраивал. Сева был из тех, кто аккуратно, по кирпичику строил свое будущее.
– И вы тоже не брезговали? – заданный в лоб вопрос был призван проверить искренность собеседника.
Ни один мускул не дрогнул на широком лице Юшкевича, только зрачки вдруг вспыхнули и тотчас погасли.
– Могу сослаться на статью пятьдесят первую Конституции и промолчать. Но не буду… Я-то как раз брезговал. То есть деньги, конечно, и до меня доходили, но здесь все дело в границах дозволенного, которые каждый определяет сам. Никогда преступникам не потакал и от ответственности их не освобождал. Вымогателем не был. Случалось, положение служебное использовал, конфликты разные улаживал, но в откровенном криминале не участвовал.
– Крышевали?
– Можно и так сказать. Я и сейчас помощь оказываю, если кто с проблемой приходит.
Но повторяю: все в рамках закона.
– А Бирюк?
– Здесь другое, – казалось, прозвучало не без сожаления. – Сева со временем совсем связь с реальностью утратил, забыл, что погоны носит. Бабки во главу угла поставил, откровенно преступными схемами не гнушался. Он когда начальником штаба стал, тогда– то и развернулся во всей красе. А до того осторожный был до крайности, не хуже других со стороны выглядел.
Слушая, Виталий про себя поражался отечественным реалиям: завзятый коррупционер, о темных делах которого наверняка известно начальству, растет по служебной лестнице и добавляет звезд на погоны. И все нормально. Никто не удивляется.
«Не хуже других!»
Из-за пышного черешневого куста вынырнул худосочный тип среднего возраста и бичеватого вида, учтиво поздоровался с Юшкевичем, предложив сыграть партиечку, и, получив отказ, быстро удалился.
– Таких псевдо интеллигентов здесь тоже уйма, – поморщился Максим Харитонович, – паразиты на теле общества. Для них праздное времяпрепровождение важнее любых истинных ценностей. Наслаждаются компанией действительно нетривиальных людей, ничего не давая взамен. Какие-то крохи перепадают, тем и живут.
Неожиданный порыв ветра вспугнул птиц с насиженных мест. Проводив стаю взглядом, Лосневский спросил.
– Почему вы скрывали родственные связи с Бирюком.
– Не скрывали. Скорее не афишировали. Точнее, не трубили на каждом углу. Да и не было никаких связей. Не было отношений. Последний раз в неофициальной обстановке встречались, наверное, на похоронах тестя. Двадцать лет назад. Между женами нашими кошка пробежала, я никогда не стремился разобраться, кто там прав, а кто виноват.
Поначалу советовал супруге помириться с сестрой – ближе-то нет никого, но она ни в какую. Там обида большая… А с Севой встречались по службе, да на мероприятиях, приравненных к официальным. Вроде дней рождения начальства, на концертах по случаю дня милиции… Нам с ним до поры делить нечего было. Хотя ко мне, кажется, всегда холодно относился, настороженно. С опаской что ли…
Виталий заинтересовался.
– На то были причины?
Раздумывая, Максим Харитонович поиграл желваками.
– Как сказать… Думаю, нет. Но мы с ним по служебной лестнице до поры ноздря в ноздрю шли. Может, конкуренцию ощущал. А может, когда темные делишки мутить стал, боялся, что на чистую воду выведу. Южноморск – это ж большая деревня, а меня вроде как должность обязывала финансовые махинации пресекать… Не знаю. Это еще до его перевода в Москву. С другой стороны, он меня также ущипнуть мог, если б захотел. Мы ж все не без греха. Хотя, повторюсь, в моих делах преступного умысла не было и быть не могло. Но здесь уж как повернуть…
– А затем что изменилось?
– Многое! – Юшкевич злобно рубанул рукой по воздуху. – Должность начальника штаба ГУВД мне пророчили, в министерстве и представление уже лежало. Сева, конечно, это знал. Хитрее оказался, связями умело пользовался. И вернулся в Южноморск королем, чуть ли не сам себе хозяин. С ним даже Олег Федорович, – упомянул Максим Харитонович бывшего начальника ГУВД Южноморского края генерала Золотова, – лишний раз предпочитал не сталкиваться, понимая, что при первой же возможности Бирюк подсидит его. Так в итоге и вышло.
– Обида была? – прямо спросил Лосневский.
Выдерживая паузу, чтобы обдумать ответ, Юшкевич извлек из кармана мобильный телефон, глянул на время.
– Нет, пожалуй. Осадок остался от несправедливости. Мне ж в кадрах даже сказали, что все, готовься должность обмывать. А вышло вон как! Если б не обнадеживали, легче прошло бы. А так коллеги еще полгода потом с жалостью на меня смотрели. Некоторые подбадривали даже, советы разные давали, боялись, что скандал в управлении устрою…
Сева же повел себя, будто и не в курсе дел был. Назначение на широкую ногу в Доме Офицеров закатил. Я тогда еще заприметил, что не по карману полковнику такие мероприятия устраивать. У меня мозг так устроен: все просчитываю и в деньги перевожу.
Профессиональная привычка.
– Бирюку высказали подозрения?
Максим Харитонович качнулся в сторону от Виталия, как от чумного.
– Нет, конечно! Да и к чему? Что изменилось бы? Сам понимаю: чтобы работать нормально, надо лояльность продемонстрировать, с высшим руководством водки попить.
Севе здесь нет и не было равных.
– А дальше как работа складывалась?
Пожав плечами, Юшкевич продолжил:
– Нормально. Я человек старой закалки, меня учили в любой ситуации субординацию соблюдать. Так что, раз дали такого начальника, согласен или нет, а чирикать надо, как положено. К тому же, пока Золотов главк возглавлял, откровенного беспредела не отмечалось. А вот когда Олега Федоровича на заслуженный отдых ушли, тогда-то все и завертелось…
Следователь Лосневский кивнул головой. События, освещенные в статье Алены Соболевой и посвященные злоупотреблениям в системе ГУ МВД Южноморска, стоившие должности генералу Бирюку, были теперь хорошо известны.
– Почему вы именно сейчас решились дать информацию на Всеволода Матвеевича?
– Ты про «Губернский колокол»? – уточнил Юшкевич.
Лосневский кивнул.
– Так вышло. Практически случайно. Как-то вечером позвонил Ринат Салехов, главред «Колокола» – мы с ним уже лет десять хорошие знакомые – сказал, что в газете стартует новый проект – журналистские расследования. Попросил не отказывать во встрече его молодой, подающей надежды журналистке. Я согласился. Остальное – ее наработки, ее вопросы. Если думаете, что я удачно воспользовался моментом, чтобы свести счеты, то ошибаетесь.
– То есть инициатива целиком исходила от Алены Соболевой?
– Абсолютно! – согласился Максим Харитонович. – Она хорошо подготовилась к интервью, обладала неплохой базой. Ей нужны были ответы на вполне конкретные вопросы, и я их дал. А форма подачи материала в газете – только детали.
– Понятно… – Виталий задумался. – А скажите… вы же, так или иначе, по службе сталкивались со злоупотреблениями генерала Бирюка… Реагировали как-то или старались не выносить сор из избы?
Откинувшись на спинку скамьи и закинув ногу на ногу, Юшкевич иронично спросил:
– И какого ответа ты от меня ждешь?.. Сначала молчал. Долго терпел. Но когда Сева совсем совесть потерял, терпелка моя закончилась. Я ему неудобен стал, костью в горле.
Мой отдел ему на пятки наступал, бабки мешал зарабатывать. Там такие финансовые аферы, – Юшкевич закатил глаза, – закачаешься. Мириться с его действиями значило покрывать тяжкие преступления. Для моей системы координат – поступок недопустимый.
Надо было либо бороться, либо уходить.
– И вы приняли решение бороться, – догадался Лосневский.
– Именно. Хотя силы были изначально неравными. На стороне Севы – контакты в министерстве, налаженные связи в крае, контроль над всей правоохранительной системой.
А у меня – только правда и ничего кроме правды.
– Да, не лучшая расстановка фигур на доске.
По достоинству оценив намек на шахматы, Максим Харитонович ухмыльнулся.
– Поначалу я даже представить не мог истинных масштабов созданной Бирюком структуры. Просто возбуждались по разным эпизодам, связанным с мошенничеством, рейдерством и прочим. Затем стали прослеживаться связи между фигурантами. Всеволод Матвеевич сначала намеками пространными ограничивался, позже стал открытым текстом говорить, чего делать не следует. А я его так же открытым текстом посылал… к УПК.
