Сергей Смирнов - Всегда начеку
Молодые преступники не успели согласовать свои «версии» на случай ареста. И сейчас пытались навести следователя на ложный след, путались в показаниях, лгали. Троицкой, опиравшейся на неопровержимые улики, не составило большого труда уличить их во лжи, выяснить степень участия каждого в преступлениях. Но для нее это было не главным.
— Вот вы показали, Николаев, что снимали часы с прохожих в тот день с Игорем. А Игорь утверждает, что грабил с Анатолием. Кому же верить?
Володя упорно молчал, избегая проницательного взгляда больших карих глаз, прикрытых очками. Запираться дальше не имело смысла, хотелось рассказать обо всем и облегчить душу. Но страх сковывал язык.
— Вы считаете, что молчать лучше? — спокойно спросила Троицкая.
— Я ничего не знаю, — упрямо твердил Володя.
— Знаешь, Володя, — Троицкая доверительно перешла на «ты», — ты вбил себе в голову, что подло признаться во всем, выдать товарищей. Хочешь, я скажу, о чем ты сейчас думаешь?
Помедлив, она твердо взглянула в глаза подследственного и со скрытой иронией произнесла:
— Пусть меня пытают, режут на куски, но я не скажу ни слова!
— Не угадали! — криво усмехнулся Володя.
— Ну, может, не теми словами, а за смысл ручаюсь... Ты любишь стихи?
Николаев презрительно пожал плечами.
— И напрасно... Так вот, о молчании. Разное оно бывает — молчание-то. Есть у Симонова «Рассказ о спрятанном оружии». Дело в Испании происходит. Понимаешь, франкисты захватили в плен двух республиканцев. Пытали, мучали жаждой, топтали и били, добиваясь признания, где спрятано оружие. А они молчали. Потом старший из пленников заметил, что его товарищ вот-вот заговорит. И тогда он... Как ты думаешь, что он сделал?
Подавшись вперед, Володя жадно слушал Троицкую. Вопрос застиг его врасплох.
— Не знаю. Задушил, наверное. Или...
— Нет, он сказал начальнику тюрьмы, что готов раскрыть тайну, но поставил три условия: дать ему стакан воды, отпустить на свободу и убить его товарища...
— Вот сволочь! — вырвалось у Володи.
— Подожди. Товарища его застрелили «при попытке к бегству». А заканчивается стихотворение так:
Вам про оружье рассказать,
Не правда ли, сеньор?
Мы спрятали его давно.
Мы двое знали, где оно.
Товарищ мог бы выдать
Под пыткой палачу.
Ему, который мог сказать,
Мне удалось язык связать.
Он умер и не скажет.
Я жив, и я молчу!
В кабинете воцарилось продолжительное молчание. Потом Татьяна Сергеевна негромко сказала:
— Я тебе завтра принесу эти стихи, Володя... Понимаешь, есть идеи, убеждения, ради которых не жаль идти на смерть. И есть в жизни ситуации, когда молчание становится героизмом. А то, о чем ты хочешь умолчать, так мелко и грязно, что не заслуживает никаких добрых слов. Пойми меня правильно. Днем раньше или днем позже мы все равно выясним то, о чем ты не хочешь говорить. А если говорить откровенно, то нам уже все известно.
— Раз известно, так и не спрашивайте! — почти выкрикнул Володя.
— А нервишки у тебя сдают, — улыбнулась Троицкая. — Кричать-то зачем? Ты ведь на заводе учеником работал, да? Так вот, представь себе такую картину. Получил ты зарплату, идешь домой. А тебя вдруг останавливают какие-то типы и, наставив ножи, отбирают часы, деньги, снимают костюм. А ведь на часы и костюм ты откладывал деньги месяцами. Те, кто ограбил тебя, в три вечера спустят заработанное тобой. Ты не находишь, что между фашистами и вот такими типами не такая уж большая разница?
— Фашисты убивали, а мы... — с мальчишеской обидой начал Володя и тут же осекся, заметив, что проговорился.
— Да, вы пока не убивали, вы только угрожали. Но ведь не у всех людей здоровые сердца, иной и от испуга мог умереть. Ну, а если бы тот, кого вы хотели ограбить, оказался смелым человеком, стал бы защищаться? Вы бы пырнули его ножом.
— Нет, нет, никогда!
— Это ты сейчас говоришь, а там, — Троицкая кивнула на окно, — там, пожалуй, мог бы за копейку... Ладно, иди и хорошенько подумай обо всем...
Прошло две недели. Тоненькая папка стремительно разбухала. С помощью единственной ниточки, полученной после признания трех арестованных в магазине подростков, постепенно распутывался клубок преступлений.
Со школьной скамьи дружили Володя, Толя, Вася, Игорь и Толик. Вместе ходили в кино, менялись книжками, до поздней ночи зачитывались «детективами», делились мечтами. После школы одни пошли работать на завод, другие — учиться в техникум и ремесленное училище.
Летом ребята решили поработать на спасательной станции при одном из подмосковных пляжей. Денег не хватало, да и хотелось совершить что-нибудь из ряда выходящее — скажем, спасти утопающего и прочитать о своем подвиге в газете.
Однажды вечером, сойдя с катера на берег, Толя хватился наручных часов — подарка отца ко дню рождения. Отец, заподозрив неладное, пригрозил, чтобы сын не приходил без часов домой. Дружки посочувствовали Толе, но помочь ничем не могли.
Вечером, возвращаясь из кино, увидели в сквере пьяного. Посмеялись над ним, а потом решили помочь ему добраться домой. Толя стал искать его паспорт и нашел деньги. Кто-то вспомнил о Толиных часах. Толя недолго отказывался — деньги были нужны позарез. Но их было мало. Где взять недостающие? Решили припугнуть в парке загулявшую парочку. А чтоб было наверняка, поручили Толе выточить на заводе ножи.
Первая же «операция» прошла удачно: сняли сразу двое часов. Одни из них сразу отдали Толе, другие пошли продавать на базар. Там познакомились со скупщиком краденого. Тот взял часы за бесценок, но за следующие обещал заплатить дороже.
Легкие деньги вскружили подросткам голову. Но ранняя осень прогнала влюбленных из парка. Тогда разработали новый «план». Игорь старательно выискивал подходящие дома, выбирал нужное время. Потом вдвоем поджидали одиноких жильцов, садились с ними в лифт и, угрожая ножами, отбирали ценные вещи. А родители ребят были довольны: дети не просили больше денег на развлечения.
Последней жертвой преступников была женщина с часами «Омега».
И вот дружки за решеткой тюремной камеры. Потом суд и справедливый приговор.
Последнее свидание Троицкой с Володей состоялось в КПЗ. Ему только что передали посылку от родителей. А Толя ни разу не получал передач: родители от него отказались.
— Отдай ему часть своей посылки, — предложила Троицкая Володе. — Парню сейчас плохо, и ему как никогда нужна поддержка. Вот это и будет настоящее товарищество. Я верю, Володя, что у тебя достаточно времени, чтобы подумать о себе и своем будущем. Буду рада, если ты снова станешь человеком...
И Володя не забыл этого сдержанного, но теплого напутствия. Он вернулся к людям честным...
2
Самолет приближался к Ростову-на-Дону. Майору милиции Троицкой вместе с товарищами по работе — Антоном Петровичем Чеботарем и Юрием Михайловичем Хайловым предстояло разыскать в Батайске скрывавшегося от ареста преступника, на которого был объявлен всесоюзный розыск. Татьяна Сергеевна могла бы спокойно ждать результатов розыска. Но не таков ее характер, да и обстоятельства дела не позволяли.
А дело было далеко не простым. В ряде строительных организаций Москвы свили гнездо матерые хапуги — злостные расхитители народного добра. На протяжении ряда лет, используя излишнюю доверчивость некоторых руководителей, они воровали денежные средства. Преступники не гнушались ничем в достижении своих корыстных целей: шли на обман, подлог, фабрикацию фальшивых документов, втягивая в свою преступную орбиту новых и новых соучастников — пьяниц, халтурщиков, любителей легких денег. Преступников объединяла алчность, корыстолюбие.
В руках у Троицкой было немного улик и вещественных доказательств. От поимки скрывавшегося в Батайске члена преступной шайки — Каплуновского — зависело многое. Не случайно люди, которых он знал, заставили его покинуть столицу и скрыться в неизвестном направлении. Труднейший поиск, многочисленные опросы свидетелей дали возможность Татьяне Сергеевне установить местожительство «подруги» Каплуновского. Но та сразу же заявила, что он давно уже покинул ее — как только она обнаружила в его чемодане несколько десятков бланков трудовых книжек и фальшивую печать.
Казалось бы, едва мелькнувший след неожиданно оборвался. Но Троицкая упорно продолжала поиск. Вновь и вновь она перечитывала протоколы допросов сожительницы Каплуновского — Вязовой. А вот и новая нить. Во время допроса Вязова сообщила, что после того, как от нее уехал Каплуновский, она провела свой отпуск у матери в небольшом белорусском городке.
Через день Троицкая уже допрашивала пожилую, немногословную женщину. Та заявила, что дочь к ней в отпуск не приезжала. Где же провела свой отпуск Вязова? Может быть, в этот вопрос внесут ясность соседи и знакомые ее матери? И вот один из них, к радости Троицкой, сообщил, что свой отпуск Вязова и Каплуновский провели у некоего Ляшенко в Ростове-на-Дону.
