Вячеслав Барковский - Русский транзит 2
— Смотри, Крестовский, вон там, впереди, — сказала она тихо.
— А, вижу. Кто-то вроде нас шакалит…
— Я боюсь, — сказала Ксюша, прижимаясь к Счастливчику и глядя вперед — на темный силуэт человека, изучавшего забор.
— Это ты-то боишься? Не смеши меня, девушка! Такие, как ты, ничего не боятся! — ухмыляясь, прошептал Счастливчик.
— Но я все же женщина! — Оксана Николаевна с досадой отпрянула от беззвучно смеющегося Счастливчика. — Как ты можешь?!
— Все молчу, молчу! — Счастливчик попытался обнять ее рукой за плечи, но она только раздраженно передернула плечами, с силой отводя его руку. — Подожди… Он идет сюда.
Черный силуэт действительно приближался. Человек шел к ним навстречу быстрым решительным шагом, спрятав руки в карманы плаща и чуть подав вперед корпус. Тот слабый свет, который обозначал в пространстве силуэт человека, падал ему на спину и в глаза Счастливчику и Ксюше, поэтому лицо идущего было им не видно.
Счастливчик выдвинулся вперед, пряча за спиной Ксюшу и сжимая в руках тяжелый сверток, как дубину. Он вдруг почувствовал, как девушка сзади с силой вцепилась в его рубашку. Человек стремительно приближался: широкие полы плаща его развевались как знамена.
— Спокойнее, — еле слышно произнес Счастливчик. — Мне кажется, я знаю, кто это. Что ж, придется познакомиться… Отставить, Ксюша, нас ведь двое! Не бойся! почти крикнул он, почувствовав, как девушка вдруг всем телом задрожала.
Готовясь к схватке, Крестовский приподнял сверток с помповиком, чтобы, если только понадобиться, орудовать им, как дубиной.
— Трое, Петенька, трое! — Услышал Крестовский голос Юрьева и, с шумом выдохнув, опустил помповик вниз. — Здравствуйте, Оксана Николаевна. Ну, как дела, молодежь? Контейнер с мутагеном нашли?
— Сам ты молодежь! Ксюша мне чуть рубашку сзади не порвала от страха. Да и я, признаться, струхнул. Юрьев. О контейнере потом скажу. Да, Толя, напугал ты нас. Очень уж напомнил одного человека: тоже в плаще ходит да в очках черных, только поспортивнее тебя будет. В преступном мире именуется Хозяином…
— В плаще, говоришь, и в очках? А не мой ли это клиент, ради которого я сейчас домой не поехал, а притащился сюда на ночь глядя?! Мой ведь тоже в плаще да в черных очках. И начальник у него знаешь кто?
— Кто?
— «Добрый доктор» Леонид Михайлович, который меня на антрекоты порубать хотел, а тебя, как бесхозного покойничка, на дармовой ливер оформить!
Счастливчик схватил Юрьева за руку.
— Стой, Толя! Стой, не продолжай! Ты, старик, в самое яблочко попал. Это Хозяин, точно — он. Ты когда его в первый раз увидел?
— Сегодня утром. Они с доктором были на погрузке судна. А после того, как судно, то самое, которое привезло в страну мутаген, отчалило, доктор поехал куда-то. Я за ним с дуру и увязался. Но оказалось, что Леня просто решил удрать из страны воздушным путем — при содействии родного Аэрофлота. И, как ты понимаешь, лететь за ним я не смог… А этот, в плаще и очках, в порту остался. Вот я и хотел разузнать, что он сейчас там делает? Правда, может, его уже и нет там…
— Ну, Юрьев, приготовься, — тихо сказал Крестовский.
— К чему готовиться?
— А к тому, что мутаген еще здесь, в порту.
— Как здесь??? Ведь ты поехал за ним на Урал! Ты же сам мне говорил, что мутаген увезли!
— Увы, я поехал за пустышкой. Вот и Ксюшу на помощь вызвал зря. Оказалось: отводящий маневр противника. Признаюсь, сыгранно было на уровне. Этот Хозяин любит высокий класс. Думаю, он, в некотором роде, гений.
— Такой же, как ты или что посерьезнее? — ехидно спросил Юрьев.
— Посерьезнее. Ты, Толя, только не смейся. Он — самый настоящий гений. Злой гений… Ну, или гений зла, если хочешь. Я тебе потом как-нибудь расскажу, если захочешь, конечно, какую хитрую комбинацию закрутил он там, на Урале… А сейчас нам надо спешить. Дай Бог, чтобы контейнер был еще здесь, в порту.
— А это что у тебя за дубина? Небось хотел меня ею по башке, а. Счастливчик?
— Хотел, Толя. Но, к счастью, не успел. Это помповик, тот самый, с последним патроном.
— Что ж ты, Петенька, даже не пострелял? Не верю! Чтобы Крестовский, имея оружие, да не пострелял! Этого просто не может быть!
— Может, Толя. Вместо меня Ксюша постреляла. Как из пулемета палила.
— Это правда, Оксана Николаевна? — спросил удивленный Юрьев.
— Да, стреляла, пока он связанный в кузове дрезины прохлаждался…
— Так-то, Юрьев. Вот они какие, наши женщины!
— Ну хватит дурака валять! — нахмурилась Оксана Николаевна. — Мы теряем время!
— Ого! — сказал Юрьев и, восхищенно хохотнув, повел всех к лазейке, разведанной им накануне.
Юрьев и компания уже были на территории порта, когда до них донеслись крики.
— Шум как раз оттуда, от пакгауза! Вперед! — сказал Юрьев и ускорил шаг.
Они выскочили к пакгаузу. Возле его открытых ворот кто-то лежал на траве и, надсадно хрипя, пытался встать на ноги. К лежащему от проходной подбежал кто-то и попытался помочь ему подняться. У того, кто беспомощно лежал на земле, была перевязана голова, и сквозь свежую повязку обильно проступила кровь.
— Зачем вы ушли из медпункта? — кричал тот, кто пытался поднять раненого. Зачем? Что вы хотели доказать? Я же вам говорил, это — не человек, адмирал! Вы понимаете, не человек!!!
Юрьев внезапно остановился: он узнал этих людей.
— Хмурое Утро, его вы? — Юрьев тронул за плечо бича.
Бич оторвался от хрипящего и только беспомощно открывающего рот адмирала и обернулся. Напряженный взгляд пытливых глаз его уперся в Юрьева. Вдруг лицо бича прояснилось, и он, кивнув головой, сказал:
— Здравствуйте. Я сегодня вспоминал вас. Вот, с адмиралом беда.
— Что с ним? Кто его так?
Бич отошел от адмирала, над которым уже хлопотала Оксана Николаевна: пыталась остановить кровь, обильно истекающую из правой стороны груди.
— Один человек… — начал бич.
— В черных очках и длинном плаще, спортивной наружности? — перебил бича Крестовский.
— Да, — ответил Хмурое Утро удивленно.
— Хозяин! — крикнул Крестовский. — Это Хозяин! Где он? Он еще здесь?
— Он там. — Бич показал на открытые ворота пакгауза. Только не пытайтесь остановить его. Его невозможно остановить, ведь это…
Но Крестовский уже бежал в сторону пакгауза, срывая газету с помповика. Юрьев бросился за ним.
— Прошу вас, не надо! — крикнул вслед им бич. — Вы даже себе не представляете, кто это… Юрьев резко остановился и повернулся к бичу.
Ну? — едва слышно спросил Юрьев, боясь услышать в ответ нечто страшное и невозможное, что только что пришло ему в голову. — Кто это?
Бич замер, глядя перед собой широко раскрытыми глазами. Потом, словно проглотив какой-то сухой и горький комок, он, жалко улыбаясь, произнес:
— Оборотень…
Но Юрьев уже не слышал бича. Пригнувшись к земле, он вбежал вслед за Счастливчиком во тьму складского помещения.
«Оборотень, — размышлял про себя Юрьев. — А я-то думал, что ЭТОТ… Фу-у, в жар бросило! Словно чем-то горячим с головы до ног окатило! Хорошо, что ЕГО уже нет в живых… И что еще этот бич выдумал?! Оборотень! Какой еще оборотень? Там просто какой-то мазурик, подручный „доброго доктора“. А Хмурое Утро сразу: оборотень! Тоже поэт-романтик нашелся… Так, теперь осторожней: только бы не нарваться на него. Ведь у бандюги может быть оружие»…
В полумраке пакгауза, этого огромного ангара, Юрьев и Крестовский могли различить лишь контуры разнокалиберных ящиков, покоящихся аккуратными штабелями вдоль стен.
Посередине пакгауза стоял КамАЗ, груженный морским контейнером. Нигде не было видно ни души. Счастливчик пробежался вдоль ящиков, всякий раз направляя дуло помповика в проем между штабелями. Делал он это примерно также, как неуязвимые голливудские актеры в супербоевиках: в полный рост стремительно вырастал в проеме с «пушкой» у живота, широко расставив ноги. Со стороны это выглядело очень красиво, но было довольно глупо. Тот, кто прятался в проеме, если он, конечно, был там, видел Счастливчика, сам при этом оставаясь в тени невидимым. Поэтому киногеничный Счастливчик сейчас рисковал получить из проема, как минимум, крепкий удар в зубы…
А Юрьев, в любой момент готовый к встрече с противником, в это время осторожно обходил КамАЗ, то и дело заглядывая под машину…
Все, кажется, было тихо. Но именно эта тишина тяготила и настораживала его…
— Его нигде нет, — прошипел Юрьеву Счастливчик. — Надо посмотреть в машине. Давай, ты осмотри контейнер, а я загляну в кабину.
— Я уже заглядывал, — шептал Юрьев, — нотам ничего не видно. Надо попытаться открыть дверь.
Счастливчик встал на подножку КамАЗа и заглянул в кабину через левое боковое стекло, где должен был находиться водитель. Никого: одна густая, непроницаемая тьма, в которой нельзя было различить никаких очертаний…
