Инна Тронина - Мёртвая вода
Величко замолчал и прислушался. Он сделала Франсуазе знак не двигаться, приподнялся и выглянул из-за куста. Вдоль забора – кто с автоматом, кто со снайперской винтовкой – устроились военные, солдаты и офицеры вперемешку.
Один из них, вцепившись в рацию, повторял:
– Раненых надо вынести, очень много раненых… Да, и наших, и ихних. Давайте скорее, мать вашу… Ещё один, блин! Снайпера бьют, гады…
– Козлы! Скольких уже убили да покалечили! – выругался штатский мужичок. Он увидел Олега и заулыбался: – Вы из Дома Советов?
– Да нет, хотя и сочувствую. Вы – ребята крепкие. – Величко немного подумал. – Помочь вам с ранеными?
– Солдатики обещали подсобить…
Мужичок тряс свою кепку, стуча ею то о забор, то и ветки кустов. От кепки во все стороны летели склизкие желтоватые комочки. Поймав взгляд Величко, мужичок помрачнел.
– Другану моему в голову вмазали. Сразу наповал. А я хочу себе на память взять. В Афганистане выжил, а здесь…
– Да, кто вы такой, собственно? – Капитан вышел из эфира. Поморгав воспалёнными глазами, он занялся Олегом. – Откуда здесь взялись? Разве не видите, что творится?
Капитан сразу же определил, что Величко не из защитников; это было уже хорошо.
– Я всё вижу, но со мной сейчас женщина, журналистка из Франции. Её надо вывести из-под огня. Я очень прошу вас помочь.
Дикий грохот «Шилок» и танков на какое-то время сделал голос капитана неслышным. Франсуаза появилась в кустах, как прекрасное видение, и подошла к солдатам. Те перестали материться и застеснялись.
– Кто вы? – Капитан протёр глаза кулаком. – Вас нужно вывести? Вы говорите по-русски?
– Лучше нас с вами, – заверил Олег.
Франсуаза обворожительно улыбнулась:
– Месье, конечно, преувеличивает… Помогите нам выйти вместе, капитан.
– С ранеными бы управиться! – неожиданно зло произнёс мужик в кепке. – Французы, небось, сейчас вместе с «CNN» на весь мир брешут, как наш «Жёлтый Геббельс». Бэтээр тут ездил две недели, крашеный. Через усилитель ельцинские указы передавал. Всем спать мешал. Мы уже полоумные сделались. Так что пускай французы сами свою мадам вызволяют, а у нас и так забот полно. Люди вон умирают…
– Мы вам дадим провожатых – двух человек. Они выведут на Конюшковскую. А дальше – до метро. Здесь ближе всего «Краснопресненская». – Капитан отвернулся и сказал что-то рации. – У нас действительно много тяжёлых. Каждый миг дорог…
У этого вояки было грязное, заросшее, но совсем не злое лицо. Величко только кивал, понимая, что всем не до них.
– Сейчас чуть стихнет, и тогда пойдёте.
– А отсюда на Новый Арбат никак? – безнадёжно спросил Величко.
– Ну, мужик, ты же видишь! – Капитан пожал плечами. – Я лично не советую.
– Но там люди на крышах сидят! – Франсуаза прищурила свои восхитительные глаза цвета спелого каштана. – И так много, а никто не удаляет. Могут быть ещё жертвы!
– Зеваки – они зеваки и есть. Дерьма не жалко. А вот за вас я боюсь…
Капитан махнул своим солдатам, раздвинув два пальца. Тут же двое солдатиков резко подбежали к командиру.
– Старикевич, Степанов, возьмите этих людей и проводите до Конюшковской. Обеспечьте прикрытие, насколько это возможно…
– Вот вроде нормальные ребята! – Мужичок смотрел на козыряющих солдатиков. – И не подумаешь, что убийцы. Зачем по своим лупите? А? Не боязно? В Бога-то верите? А если бы там ваши отцы и матери сидели? И вы бы их вот так – прямой наводкой?…
– Да мы не стреляли ещё. Так, просто в воздух! – Старикевич покраснел, как свёкла. – У нас ведь приказ.
– И «дембель» раньше обещали, – добавил веснушчатый Степанов. – Моя мать в Костроме. Мы никого не убьём, что вы, папаша! Без нас найдутся наёмники…
– Всё, кончайте! – гаркнул капитан. – Выполняйте приказ…
Он отвернулся, но в это время по стадиону ударили сразу с двух сторон – от Парламента и троллейбусного кольца. Пули засвистели, врезаясь в траву, в беговые дорожки. Во все стороны полетели состриженные ветки, посыпались листья. Люди разом грохнулись на землю. Степанов прижал к кочкам головы Франсуазы и Олега.
– Давайте вон там, между трибунами и забором. Вроде, есть пролом. Наверное, сумеете втиснуться. – Парень опять хотел выразиться, но при даме не стал. – И ползите, не поднимайте головы, тут всё уже огнём накрыли. За машины прячьтесь, если что. Только вот бензобак рвануть может…
– Постараемся. – Олег посмотрел на перепуганных ребят. – Идите обратно. Всё равно не прикроете – только сами погибнете. После дембеля матерям привет от нас передайте.
– Спасибо! – Солдатики смутились окончательно и нырнули обратно в дырку. Старикевич вдруг высунулся опять: – Счастливо вам добраться! Тут уже недалеко.
– Да знаю я, знаю, где метро. Только бы открыто было…
Некоторое время Величко и его спутнице пришлось просидеть за серой «Волгой», изрядно поцарапанной пулями. Олег никак не мог забыть тот взрыв в стороне дома Добина, и очень переживал.
– Грустно… Я не знаю, что буду делать, если друг погиб. Такого ведь и не найдёшь больше…
– Он тоже изучал экономику? – Франсуаза из-под колёс машины следила за тем, как пули чиркают по асфальту, вышибая крошку.
– Нет, он химик. Гений, представляете? И отличный музыкант. Я мог бы потом рассказать…
Несколько крупнокалиберных пуль прошили «Волгу» насквозь и вонзились в землю у голов Олега и Франсуазы – прямо между ними.
– А я решила, что мы укрылись надёжно, – разочарованно заметила молодая женщина. – Тогда давайте бежать. Понадеемся на судьбу!
– А что ещё делать? Будем потихоньку продвигаться за кустами, – решил Олег. – Вот когда на открытое место выйдем, придётся бежать. На наш русский «авось»…
– На авось – согласна! – Франсуаза улыбнулась и пропала в кустах.
Величко вдруг почудилось, что сейчас всё кончится. Он нырнул вслед за своей очаровательной спутницей, вернее, за боевым товарищем. В это время мимо пронёсся ещё один БТР, поливая огнём кусты, забор стадиона, дома через улицу напротив, зазевавшихся солдат. На том месте, где только что лежали Олег с Франсуазой, асфальт зиял выбоинами. Шансов у них не было бы никаких. Неподалёку стоял густой мат – там перевязывали двух новых раненых.
– Бешеный! – Величко яростно продирался к Франсуазе. Ветки кустов цеплялись за его плащ и галстук.
– Я здесь.
Француженка широко раскрытыми глазами смотрела, как тает оставленное БТРом облачко смога. От тяжёлой, осенней жары пот струился по их грязным лицам.
– Подождите немного, Олег. Один момент…
– Вы ранены? – испугался Величко.
– О, нет, нет! Я просто хотела вам сказать…
Послышалась канонада авиационных скорострельных пушек тридцатого калибра. Олег знал все модели военной техники не только потому, что ездил на сборы. Пришлось вызубрить, чтобы не ударить в грязь лицом перед сыном. Сам Величко никогда особо войной не бредил. Но вот у ребёнка дед был контр-адмиралом, подводником. А прадед – морским боевым лётчиком. Его ныне здравствующая вдова оперировала раненых в палатке, под обстрелом. Да и по другой линии одни герои, да ещё высокого происхождения. И все воевали, где только могли – кто в охране русских царей, а кто, наоборот, против них.
Кровь в мальце кипит. И Олег должен эту страсть удовлетворять, раз назвался его отцом. Сейчас бы сына сюда, не дай Бог, конечно. Вот бы интересно ему было!..
– И что вы хотите мне сказать? – вспомнил Олег.
Он понимал, что не может двигаться – даже за кустами вдоль стены. Его светлый плащ привлекал внимание стреляющих. При попытке пошевелиться начинался шквальный огонь.
– Откуда стреляют, Олег? Ведь сверху?
– С американского посольства или с гостиницы «Мир». Но это только слухи. Сам я ничего не знаю.
Величко решил хотя бы перекурить. Он уже потерял страх, притупил бдительность, и просто наблюдал, как рикошетят пули от стен и асфальта, роют землю, впиваются в стволы деревьев.
– Если кто-нибудь из нас не дойдёт, не выживет…
Франсуаза обхватила руками колени и повернулась к Олегу. Тот хотел возразить, но губы пересохли, и язык прилип к дёснам.
– Прежде чем выбираться из укрытия, я должна быть уверена. У меня есть двое родных детей – Жюль и Мари, по-польски – Юлек и Маня. Им по восемь месяцев.
– Ничего себе! И вы работаете в «горячих точках»? – Франсуаза снова потрясла своего, казалось бы, искушённого спутника.
– Они с мамой в Версале, в нашем доме. И ещё у меня есть дети от предыдущего брака моего мужа. Эти живут в Петербурге. Тоже двое – сын и дочка. Я всех их очень люблю.
– Я что-то не совсем разобрался… Ваш муж – защитник «Белого Дома»? Он ведь не француз, как я понял?
– Он – поляк, его имя Анджей Озирский. Но родился он в России, всю жизнь прожил там. Раньше был полицейским, а сейчас не у дел. – Франсуаза говорила это на ухо Олегу, шелестящим шёпотом. – Он может погибнуть сегодня. Я знаю его характер – он живым не сдастся. Или вырвется с боем, или пропадёт там. Я не прошу заботиться о детях, нет. Просто расскажите, если что… Да?
