Инна Тронина - Мёртвая вода
– Идёт, – кивнул Олег. – Возвращайся. Там без тебя с ума сойдут.
Добин выглядел жалко – худой, сутулый, с взъерошенным затылком. Олег подумал, что именно таким, наверное, и должен быть настоящий гений. Борис, кроме семьи, жил одной только химией, и уже добился очень многого.
– Возвращаюсь. – Он резко повернулся и ушёл на лестницу.
Тут же от батареи парового отопления отделилась высокая молодая женщина с мальчишеской стрижкой и лучистыми, какими-то мохнатыми глазами – из-за длинных ресниц. Одета она была как заправский тинэйджер – в чёрный рабочий комбинезон, простроченный белыми нитками, в такую же грубую куртку и в цветастую рубаху. Штанины она небрежно заправила в высокие шнурованные ботинки на «тракторной» подошве.
– Вы меня простите, – заговорила женщина. – Может быть, я поступаю дурно. Но у меня просто нет выхода, и потому я прошу помочь…
Женщина говорила так нежно и смущённо, что Олег на секунду забыл о происходящем вокруг. Несмотря на то, что Красная Пресня насквозь провоняла палёным, запах французских духов приятно щекотную Олегу ноздри.
– Я вас слушаю, – рассеянно сказал он, не представляя, что нужно незнакомке.
– Меня зовут Франсуаза де Боньер. Я представляю здесь одну из телекомпаний Франции…
– Очень приятно. – Величко заметил акцент, впрочем, очень пикантный. – Моё имя – Олег Величко.
– Какая интересная фамилия! Забавная. Извините… – Франсуаза тепло, по-домашнему, улыбнулась. – Я сразу решила, что вы можете мне помочь. Я забежала сюда час назад, и до сих пор не могу выбраться.
– Если смогу, то с удовольствием.
Олег даже обрадовался, что выйдет на улицу не один. В присутствии иностранки риск быть убитым уменьшался наполовину.
– Олег, мне нужно на Новый Арбат. Я там снимаю сейчас квартиру. Мне нужно в определённое время связаться с Парижем, со своей студией. И – такая незадача! – Франсуаза вдруг всхлипнула.
Олег вздрогнул от неожиданности и заглянул ей в лицо:
– Я тоже туда иду. Там живёт моя мать. Совсем недалеко, у Садового кольца.
– А мне нужно к магазину «Сирень». – Франсуаза быстро овладела собой и спросила: – Олег, вы проводите меня? Я знаю Москву намного хуже вас. Хотя живу здесь, с перерывами, почти три года. Но вы ведь местный? Возможно, знаете, как пройти по дворам?
– Здесь мой друг живёт. Ещё детьми в этих дворах играли… И сам я с Калининского проспекта, то есть с Нового Арбата. Так что попробовать стоит…
– Благодарю вас! Я не буду обузой, не волнуйтесь. Постараюсь не сердить вас женскими капризами. – Франсуаза явно была довольна.
Она вся как-то подобралась и выглянула на улицу. Тут же зажмурилась от солнца, дыма и блестевших на асфальте гильз, осколков стекла.
– Мы будет помогать друг другу. Я провожу вас до дома. А вы, если будет нужно, прикроете меня дипломатическим иммунитетом? Согласны? – Олег невольно улыбнулся.
– У меня нет иммунитета. Но я постараюсь помочь, чем получится. Правда, снайперы бьют с крыш, и им безразлично, какое у кого гражданство, – предупредила Франсуаза.
– Вы отлично говорите по-русски! – не сдержался Олег. – Это не комплимент, а факт. Это просто невероятно… Мадам или мадемуазель?
Они вышли из подъезда. Было почему-то очень тихо. Лишь рокотал вдалеке вертолёт, и очень высоко, почти под крышами, кружились хрупкие, лимонного цвета, листья. Ветер лениво волок по бугристому асфальту мятый картон.
– Мадам. Я замужем. Муж сейчас здесь, рядом. Совсем недалеко.
– И он вас не проводил? – вымученно усмехнулся Олег.
– Он не может этого сделать. – Франсуаза взглянула в сторону горящего Дома. Даже сквозь дым сияло чистое осеннее небо.
– Позвольте узнать, почему? Ради такой супруги можно бросить дела, – совершенно искренне сказал Олег.
– Он уже две недели там. – Франсуаза выразительно посмотрела на Величко. – В Парламенте.
– Тоже журналист?
Для Олега эта новость оказалась неожиданной. Впрочем, почему бы и нет? Работа есть работа, и оттуда так просто не выскочишь.
Франсуаза несколько метров прошла молча. Потом всё- таки ответила – шёпотом, хотя рядом никого не было:
– Нет, он конституционалист…
– Кто? – не сразу понял Олег. Ему даже стало стыдно за свою серость.
– То есть защитник, – совершенно спокойно призналась Франсуаза.
Один из «афганцев», оставшихся в доме Бориса Добина, поднялся на чердак. Он с грохотом захлопнул люк и выбрался на деревянный настил. Сейчас здесь было тихо, солнечно и пыльно. Около мутного полукруглого окошка сидел, сжав в руке попискивающую рацию, пухлый молодой человек, тоже в чёрной короткой кожанке. Его снайперская винтовка с оптическим прицелом была зажата под локтём, и рядом валялся чехол. Другую руку стрелок протянул вновь прибывшему соратнику.
– Изяслав, есть приказ, – торопливо сказал вновь пришедший. – Я не доверился рации, решил передать лично. Что-то ребята притихли. Устали, наверное. Получается не штурм, а детский сад. Так мы и за неделю не управимся.
– Выдохлись? – понимающе спросил Изяслав. Он взял винтовку и пристроился у окна. – Понимаю – по своим стрелять трудно.
– Видимо, хотят вступить с «БиДе» в переговоры. Этого допускать нельзя, иначе нам трудно будет потом туда войти. «Альфа»[8] очень ненадёжна, пререкается с самим Президентом.
– Ничего, мы их простимулируем, – успокоил Изяслав, вздымая пятерней курчавый светлый чуб. Он отполз с винтовкой к противоположному слуховому окну, проверил прицел. – Что, запишем себе ещё двоих на счёт? Жаль, командир запретил зарубки на винтовке делать…
– А вдруг возьмут тебя с этой винтовкой? – хмуро сказал брюнет. – На месте растерзают. Давай, сейчас выбери две цели, на своё усмотрение. Как, приглядел уже?
– Есть один подходящий. – Изяслав прикрыл правый глаз. – Возьми «скрипку» в углу. Это нужно делать одновременно.
Брюнет открыл футляр, вытащил такую же винтовку, как у Изяслава. Он немного подумал, выискивая цель для себя. И тут увидел пожилого мужчину в макинтоше и шляпе. Тот торопливо перебегал через дорогу. Линзы его очков отражали последний в жизни солнечный луч.
– Сними-ка вон ту кандидатуру! – пошутил Изяслав, который подполз к брюнету и заглянул ему через плечо. – А я «погоны» пощекочу.
– Ты давай, свой сектор обрабатывай, – недовольно сказал брюнет. – А я уж сам как-нибудь.
Изяслав поймал в прицел шею щуплого солдатика, сидевшего на броне БМП. Его командир, высунувшись люка, что-то быстро говорил по рации.
– Народ и армия должны быть едины, – назидательным тоном сказал брюнет Аркадий.
Через секунду рядом с его шнурованным ботинком упала горячая гильза и покатилась в угол. Тот же самый звук, вроде бы, привычный, издала винтовка Изяслава. Правда, обоим стрелкам показалось, что хлопки получились слишком громкими.
На улице же прохожие забегали, как муравьи, вновь стараясь забиться в любую щель. Они уже начали потихоньку выходить из подъездов и перебежками, оглядываясь, пробираться к своим домам. И, поскольку вокруг было тихо, светило тёплое солнце, шуршал обильный листопад, никто не ожидал этих выстрелов. Как всегда, обыватели надеялись, что скоро самое страшное кончится, а остальное тоже как-нибудь разрешится. Точно так же, надеясь на «авось», хотел вернуться на свою Мантулинскую улицу и бедолага в очках.
Наверху щёлкнуло. Пуля, словно живая, буквально вползла в затылок мужчины, прямо под шляпу. Идущая следом мамаша истошно закричала и упала на асфальт, прикрывая собой ребёнка. Завизжали и остальные дамы, увидев, что произошло с пожилым мужчиной. Шляпа свалилась с него, разбились упавшие очки. Из правого уха фонтаном брызнула кровь, череп треснул, а он виска отскочила кость.
Мужчина сел на корточки, а потом медленно вытянулся посередине гористой улочки. Рыжеватыми от крови его мозгами окатило плащ молодой матери и ботинки мальчишки-школьника. Тот, ещё ничего не понимая, хотел помощь дяде подняться. Аркадий подумал, не прикончить ли и парня, но потом решил, что это лишнее.
– Готов, – спокойно сказал он. – А как у тебя дела?
– И у меня порядок. – Изяслав передумал стрелять в шею и спустил перекрестье на левое плечо. Девятнадцатилетний призывник взмахнул руками и полетел с брони на газон. Там он ударился головой о бордюр и замер. Другой солдат в камуфляже спрыгнул к нему с брони, наклонился, быстро ощупал. Потом быстро уволок солдатика за БМП и снова вытащил рацию.
– Уходим! – Изяслав быстро спрятал винтовку в чехол. – Они сейчас нас подавят…
– Да, конечно. – Аркадий сделал то же самое со своим оружием. – Бери «скрипку», нам ещё играть.
И он первым направился к люку, чтобы спуститься на лестницу.
Дебора Самсоновна чутко прислушивалась к тишине и ждала сына. Сжав руки под грудью и глядя в потолок, она шёпотом молилась за Бориса. За окном, как и многие годы до этого, падали ржавые и жёлтые листья. Разноцветные кроны деревьев сделали Пресню пёстрой, праздничной. И синело над всей этой красотой необъятное небо, пахло сухой землёй.
