Рита Тальвердиева - Династия. Семь обретенных Я
Напоследок он еще раз просмотрел публикацию.
Вот оно!
Зацепка скрывалась в громоздком абзаце: переводчик не потерялся, как заявлено в броском подзаголовке, а «на глазах свидетелей провалился в Глаз Волчьего ущелья». Стало быть, точка поиска определилась. Но тамискать бесполезно. Даже — труп: бедняга-переводчик провалился в бездну. Объявленная акция по спасению — гнусный пиар…
«Ого, — вдруг опомнился он. — Полседьмого…»
Размышления отняли еще 15 минут. Или… подарили?!!
Но на ухмылку сил уже не было. Сквозь пышный тюль серело недоброе утро, даже дождик умолк — оттанцевался.
Мир обрушился, оглушив и смяв привычные ориентиры, всего лишь вчера.
Всего лишь вчера, а не эпоху назад, он мог позволить себе блажь: пошуршать свежей местной газетой. И чутье не вздыбилось, и сердце не сжалось от дурного предчувствия, когда раздались нежные трели мобильного телефона. Нечеловеческий крик Лии выбил его и из уютного кресла, и из дома, и… из жизни.
— Бред! — произнес он непослушными губами.
И было непонятно — он об этой публикации или …о себе.
Отделенный газетный лист спланировал на пол, и он решительно сжал в пальцах ручку.
Ну что сказать тебе напоследок, Лия?!! — в бессильной ярости вывел он в конце записки и тут же стал тщательно заштриховывать.
Кредит легкокрылой фортуны оказался ловушкой. Жизнь в мгновенье была исчеркана роком: ни светлых прежде полей, ни красной линии. Как этот черновик — нелепая попытка нелепого письма.
А мысли все мечутся в поисках последнего слова и вязнут. Вязнут в заштрихованном паутинкой уголке страницы, наскакивают на рожки колченогого беса, цепляются за ветви обнаженного деревца…
Не выскочить.
Бесполезно.
Вот с нижнего угла бумаги вытаращилась угрюмая рожица, справа ему подмигивает грудастая фурия. Еще пара бесконтрольных движений, и бумага явила изумительный женский профиль — вот бы встретить такую! Водопад волос, страусиное перо, шляпа… Он вдруг узнал ее. Ухмылка полоснула по лицу: Фортуна! Загадочная, как Прекрасная Дама в бессмертных стихах поэта. Обманчивая, как мираж. Коварная…
Тут перо дернулось, и нежный абрис блоковской незнакомки испоганил раздвоенный на конце язык. Неосознанный каприз измятой души снял напряжение. И — проблему.
Листок был смят. Лучше уйти по-английски. Он еще успел открыть замки входной двери. Затем пол угрожающе накренился и намертво выбил все мысли, сомнения и потуги.
Глава I
В палате люкс
Звук разбитого стекла расколол дремотное видение. Красный глаз сигнальной кнопки мигал истошно, но беззвучно — больница.
«Заснула!» — всполошилась дежурная, совсем еще девочка, и поспешила к единственной на весь этаж vip-палате. Через несколько секунд она уже держала запястье больного: пульс рваный, нитевидный…
— Дрыхнешь? — просипел старик, выдернув руку. — Тебе не за это платят.
— Только не волнуйтесь, — ее щеки пошли пятнами.
Под ногой что-то хрустнуло.
— Ой, — бросилась она подбирать осколки. — Ваш стакан разбился.
— Воды! — метнул он негодующий взгляд. Осколки полетели в корзину.
— Мелкие после уберем, — пробормотала девушка, наливая из пластиковой бутылки воду.
Поддерживая за спину, она помогла ему напиться. Из-под сросшихся мрачных бровей ударил недоуменный взгляд: в палате люкс материализовалась непредусмотренная вторая койка. На серых больничных простынях лежал в забытьи молодой человек, пугая неестественной бледностью и застывшей гримасой отчаяния.
— Только на сутки… Суицид. Едва откачали, — испуганно выдохнула она. — Не в коридоре же…
Но желчный пациент уже откинулся на подушки и слабо шевельнул пальцами, дескать, пусть его, не мешает.
Едва медсестра прикрыла за собой дверь, он выпростал из-под подушки телефон и направил в сторону нежданного соседа. Дистанционное управление? Но телевизор продолжал спать в другом углу. Впрочем, удивляться могли только стены…
Все еще пребывая в забытьи, парень со стоном распрямился. Постепенно на нет сходила бледность, грудь задышала ровнее, наконец, губ юноши коснулась улыбка.
Предмет, похожий на телефон, лег на тумбочку. Некоторое время старик рассматривал лицо нежданного соседа. Нежданного ли?
«Свершилось!», — откинулся старик на подушки.
В его руках оказалась тетрадь в потертом кожаном переплете. Торопливо черкнув в ней два слова, он вновь положил ее в изголовье.
— Ну, здравствуй, Фредди! — прошептал старик.
Взгляд, в котором полыхнуло торжество, добавил невысказанное.
Сержик
Жуткий холод. Бездонный мрак. Удушливый вихрь несет сквозь тоннель. Тот самый? В небытие? Вот и забрезжило…
«Что там?» — заволновался я. И… очнулся. Это тоскливо вплывал сквозь окно стылый рассвет. Стойка капельницы сомнений не оставляла: больница.
Представилось, как брезгливо сморщится Лия.
Знает?!!
Трагедия обернулась фарсом…
Сейчас лежал на больничной койке придурок с двумя извилинами, шут гороховый, кто угодно, только не я.
Я, Сергей Романов, для близких — Сержик, 27 лет отроду — распрощался вчера, как оказалось, с чужим и негостеприимным миром. Горсть специально подобранных таблеток, стакан воды и — никаких записок: горевать уже некому, разве что…
— Стерва! — заскрежетал рядом чей-то голос.
Сосед по палате пытался приподняться, болезненно-желтое лицо исчеркали уродливые складки. — Курица!! — вдруг заорал он.
Я вздрогнул.
Влетевшая в палату девушка в белом халате растерянно хлопала глазами.
— Судно вытащи, тыква!
Юная медсестричка с заметным смущением откинула одеяло и осторожно выпростала судно.
— Тут нет ничего, чисто, — растерялась она.
— На место поставь… Выше! Еще… Не руки у тебя — грабли!
Я опешил.
Оправив одеяло, девушка попятилась, словно ожидая, что еще выкинет этот фрукт. И лишь у дверей едва слышно выдохнула: «Капельница через полчаса».
— Что вы себе позволяете?! — не выдержал я.
— Ты знаешь, сколько оплачено за этот «люкс»? — ощерил он не по возрасту крепкие зубы. — И я… не знаю. — Звук, похожий на клекот, видимо, означал смех. — Забавно?! Но с каждым днем, — продолжал он сверлить меня взглядом, — убеждаюсь: сумасшедшие деньги!!
Этот взгляд — открытый, прямой, с бешеной энергетикой шекспировских героев отчего-то показался знакомым. Аккуратно подстриженные усы, седая тургеневская бородка… Ему бы подошла растрепанная метла короля Лира!
Где же я мог его видеть?..
— Даже в мыслях эта девочка не пошлет меня подальше, — все больше расходился старик. — Даже в мыслях! Я манна для них небесная… Он все предусмотрел, — жарким шепотом добавил он. — Все! Кроме…
Его взгляд так царапнул по лицу, что я невольно отпрянул.
С «приветом» старик, — вздохнул я, отвернувшись к стене.
Ощущение, что я его где-то видел, причем совсем недавно, вновь толкнувшись вопросом, незаметно растаяло.
Мы молчали, думая каждый о своем.
Едва удалось задремать, как я утонул в кошмарах. Но, и вынырнув на поверхность, прихватил в это серое больничное утро самый жуткий из них.
«И ты, Брут?! — вновь застучал в висках голос Саши.
— Нет, — распахнулись от ужаса глаза. — Я Сержик, брат твой.
В комнате, потонувшей в предрассветных сумерках, никого не было.
Я торопливо поднялся с кровати.
— Бр-р-рут… — прополоскалось раскатисто и презренно.
Жуткая тень в углу, который Лия закрывала высокой пальмой в кадке, шевельнулась.
— Не Брут… — попятился я.
— Вр-р-решь, Бр-р-рут, — зримо заколыхался воздух. — Я брата не вижу.
— Но это ж я! — ткнул себя в грудь, но вместо звонкого «Сержик» с языка капнуло: «Каин!».
«Я Сержи-и-ик!!» — текло из выпученных глаз.
— «Каин! — тут же каркало горло. — Ка… Кха… Кха-ин»…»
Я сильно закашлялся. И… проснулся.
Больница, стойка капельницы, тяжелое дыхание соседа…
— Мне бы годик, — тоскливая нотка разъела тишину.
— А мне и год — век, — пробормотал я.
Но он услышал.
— Щенок! Слякоть! Тупица!!!
Я не сразу понял, что это он обо мне.
— Что ты знаешь о жизни?! — зарычал он.
Подспудное раздражение вдруг расплавила безумная ярость.
— Да заткнитесь вы! — проорал я, пытаясь приподняться.
Но стены вдруг пошли хороводом. Я бессильно откинулся на подушку. Даже отвернуться от мерзкого старика сил уже не было. Его взгляд из-под сросшихся темных бровей вразлет горел негодованием: два крыла, а не брови. На побагровевшем лице вылезли незаметные прежде следы давних шрамов. Бог шельму метит…
