Рита Тальвердиева - Династия. Семь обретенных Я
— Самуил Маршак, — сообщил Юрочка.
Потеряли котятки
На дороге перчатки
И в слезах прибежали домой:
— Мама, мама, прости,
Мы не можем найти,
Мы не можем найти
Перчатки!
— Потеряли перчатки?
Вот дурные котятки!
Я вам нынче не дам пирога…
Это был действительно сюрприз! Мои поро… Кхм… Мои малыши кроме пары четверостиший ничего не знали. А теперь — шпарят наизусть, да в лицах, да с выражением. По очереди. Леночка за маму Кошку. Юрочка — за котят.
– Отыскали перчатки?
Вот спасибо, котятки!
Я за это вам дам пирога.
Мур-мур-мур, пирога,
Мур-мур-мур, пирога,
Я за это вам дам пирога!
Аплодисменты были заслуженными.
— Браво-браво!
Громче всех кричала Анна Ильинична.
Я чуть ли не отшиб ладони. В носу вдруг защипало. Я быстро смахнул слезу.
— Пап! Ты что — плачешь?! — подбежала Леночка.
— Перчатки потерял?! — ахнул Юра.
Я проморгался и мотнул головой:
— Нашел! Я нашел!!! — И машинально похлопал себя по карманам.
Леночка выбежала в прихожую:
— Так вот же они — перчатки! — вприпрыжку вернулась она с трофеем.
Я подсадил Лену на одно плечо, Юрку — на другое и поскакал в прихожую, крича во весь голос:
— Я нашел! Нашел!!
— Я нашла! — рев ниво поправила меня Леночка.
— А теперь можно и подарки, — шепнул в ухо Юра.
Подарки достались всем. Руслану — визитная карточка потенциального инвестора из Пятигорска. Жене — флакон любимых духов. Юре — белую папаху, привет с Кавказа. Леночке — набор открыток с видами Пятигорска. Вике — сумку со стразами. Даже Анне Ильиничне я вручил сувенир — статуэтку Остапа Бэндера у Пятигорского Провала. Напоследок из сумки я вытащил шаль ручной работы.
— А это вам, мама.
— Золотой у вас зять, — шепнула Анна Ильинична.
Но он услышал.
— Сын, — поправила Ольга Николаевна. — У меня — золотой сын.
* * *Я даже не успел спросить его имя. Это позже, гораздо позже в благодарность ему и судьбе я стал называть его аббатом Фариа. Это он помог мне сбежать из темницы заблуждений и обрести несметные сокровища, делясь которыми лишь становишься сильнее и богаче.
Сокровища Сабиана. Книга вторая. Future in the Past
Отрывок из нового остросюжетного романа Риты Тальвердиевой «Сокровища Сабиана»
В мире нет ничего могущественнее, чем идея, время которой пришло.
Виктор ГюгоВместо предисловия
И я вручил ей букет из лилий.
В благоухающий бутон одной из них театральным жестом опустил я флэшку:
— Окончательный вариант «Сокровищ…»!
— А книга?!
— Скоро пойдет в набор. — Приобняв Натали, потянул за поясок ее халата. — С цветными иллюстрациями, картой сокровищ…
— И посвящением?! — сверкнули ее глаза.
— Ну да, — шепнул я, вдыхая аромат ее волос. — До среды прочтешь?
Поясок незаметно спланировал на пол.
— А как ты написал? «Моей Натуле»? Или просто — «Натали», — замерла она в моих объятиях.
— Не держи меня на пороге…
— Не слышишь? — слегка отстранилась Ната.
Почувствовала подвох?
Я попытался закрыть ей рот поцелуем.
— Так — как?! — вывернулась она. Халат распахнулся. Флэшка, выпав из бутона, скользнула под трюмо.
— Доставай теперь, — усмехнулась она, завязывая поясок узлом.
Я едва успел подхватить букет.
— Поставь в ту вазу, — взмахнула она наманикюренным пальчиком. — А я кофе сварю.
…Пока пили кофе, я раздумал затевать важный для меня разговор, а облом с обещанным ей бог знает когда посвящением попытался обернуть в шутку.
Напрасно.
— Глупенькая, это же пошло, — постарался придать я взгляду разочарование.
— И какой умницепосвятил ты свои «Сокровища…»?
О, женская логика! И где, где ты, мое верное кредо — ничего не обещать любимой? Опыт убежденного холостяка постепенно сходил на нет.
— Скорее, умнику, — сказал я, чувствуя, что разговор еще может свернуть в нужное русло. — Пойми, — сжал я ее ладонь, — мне нужен совет. Кто, если не ты, а? Мне очень важно… Важно обозначить посвящение одному…
Слова шли не те, смысл искажался.
Именно он, король открытий, подошел к еще одному — невероятному и беспрецедентному. Заряд импульса пойман и помещен в чрево романа. Этим я обязан только ему. Но имя, известное всему человечеству, отчего-то не проговаривалось.
— Замнем, — в сердцах махнул я рукой.
Друзья сочтут Посвящениепретенциозным, недруги — кощунственным. Издателям, разумеется, понравится, но они тут же втиснут роман в чужие жанровые рамки: фантастику или того хуже — мистику. Мне было важно, чтоб Посвящениетрактовалось как над-эпиграф, сверх-идея, смысловая находка автора и смаковалось по прочтении под мысленные аплодисменты.
— Прочтешь, возможно, и догадаешься — кому.
— Ты посвятишь роман этому гению? — вздохнула Ната.
— Откуда… — опешил я.
Этого пока не знала ни одна душа, даже издатели. И в макете, сброшенном на флэшку, я еще не обозначил Посвящение.
— Ты же почти назвал его. Это — Мармаров.
— Ну что ты, — с облегчением выдохнул я. Мармаров — главный персонаж моих новелл и романов, я сделал его имя почти нарицательным… — Бери выше, Натуль, гораздо выше.
— Значит, это… — Взгляд ее пошарил по потолку. — Тот уникум, кого ты спрятал под псевдонимом Меломан? [7]
— Свари еще кофе, заодно погадаешь на гуще.
И зачем я проговорился, что на поиски сокровищ Ордена Сабиана подрядил и достопочтенную Василису Монро, и летучего киллера Маэстро, и юного Тита, и даже ясновидящую Патрикеевну… Тех, кого представил ранее в своих новеллах. [8]А сюжетная линия легко вытанцовывалась под феерическую музыку Карины — саунд-треки живут не только в сериалах… [9]
— Арсений! — дернула за рукав меня Ната. — Опять интригуешь?!
— Прочтешь, — взглянул я ей прямо в глаза, — узнаешь. Должна узнать…
Если, загадал я, Ната, прочитав «Сокровища…», сама, вопреки логике — женской, мужской, общечеловеческой — узнает его, я на верном пути. И это имяя с благодарностью впишу в Посвящение. Если — нет, откажусь от заветного замысла и посвящу свой роман, как и обещал, Натали.
Часть I
Пролог
Стакан чешского хрусталя в серебряном подстаканнике заждался. Чистая вода отливает ртутью. Горсть таблеток холодит ладонь. Говорят же, коварен возраст 27.
Но 27 исполнится лишь завтра. Или уже сегодня? — бросил он взгляд на часы. — Где вход, там и выход…
Не удержавшись от горькой шутки, он запил водой и таблетки, и проблему.
— С Богом, — выскочило невольно.
До похода в Вечность минимум полчаса. Присядем на дорожку.
А за окном в бесконечном фокстроте топчется дождь; порой замирает на минутку, будто прислушиваясь — скоро ль гроза? И вновь, утомленный, бормочет о чем-то своем: кап, кап-кап-кап, кап, кап…
Сильнее всего гнетет ожидание.
Необратимое уже не гнетет.
Он расслабленно повел плечами, отодвинул стакан, придвинул полагающуюся в подобном случае записку, повертел в раздумье ручку, что-то еще черкнул.
Странно… Лишь общие слова, и ни строчки для Лии. Надо хоть фразу…
Он встал, раздвинул шторы, поднял с пола выпавшую вчера из рук газету.
Снова сел за стол.
Любимая, — попытался настроиться он.
Но с кончика шариковой ручки спрыгивали на бумагу лишь унылые рожицы, да захватывали поля заштрихованные в раздумье квадратики.
Нужная фраза не шла…
Машинально мазнув взглядом по газетному развороту, невольно усмехнулся. Заголовок вопил на треть полосы: «Миллион долларов за живого или мертвого!»
А глаза меж тем уже вчитывались в текст.
«Любопытство ничем не перебить», — осклабился он.
«Действительно, странно», — ввинтилась мысль. Дело даже не в том, что речь в публикации шла всего лишь о пропавшем переводчике с международного симпозиума. Съезды подобного уровня на курортах не редкость. Странно иное — какой смысл платить миллион… и за труп, если и за десятую, нет, сотую часть вознаграждения нашлась бы армия добровольцев обшарить всеВолчье ущелье?! Не говоря уже о вертолетчиках Службы Спасения! Он вгляделся в фото бедолаги. Усы, холеная бородка. Открытый взгляд из-под сросшихся темных бровей вразлет, неожиданно мягкие волосы, прямой нос. Изящной формы крупное ухо с невыразительной, будто жеванной мочкой. Винтажный тип. Лет 47, не меньше.
