Джон Хьюминик - Двойной агент
Я испытывал определенное любопытство в отношении этого русского.
- Здравствуйте мистер Малинин. Вы инженер по сварке?
Низкий бас Малинина зарокотал: - Да, я инженер по сварочному оборудованию. До моего приезда в США я был в Англии и вел там переговоры по закупке сварочного оборудования. Мне хотелось бы узнать, как обстоят дела в области сварки в вашей стране, поэтому я и приехал на это заседание.
- Aы, наверное, собираетесь вступить в Американское общество по сварке?
В разговор вмешался Бутенко. - Мистер Хьюминик в прошлом году был председателем АОС и я уверен, что он сможет помочь вам вступить в члены общества.
- Конечно, - подхватил я. - Приходите, мистер Малинин. Я представлю вас мистеру Гибсону, который занимается этими вопросами, и он снабдит вас всеми необходимыми бланками заявлений.
Пока Малинин знакомился с требованиями к членам общества, я разговаривал с Бутенко. - Владимир, вы должны приехать ко мне снова с женой и Андрюшкой.
- С удовольствием, Джон. Когда вы приглашаете?
- Отлично! Как насчет следующей субботы в два часа дня.
- Договорились. Я обязательно буду.
За обедом Малинин сидел рядом со мной и мы поддерживали непринужденный разговор. Во время технического заседания я сидел в задних рядах и разговаривал с Бутенко, а Малинин все заседание проспал , подперев голову рукой. Этот новый советский представитель определенно скучал в жизни. Но, когда он говорил, что было довольно редко, то своей речью производил впечатление умного человека.
После встречи я спустился по лестнице вниз и буквально столкнулся лицом к лицу с агентом ФБР, с которым я работал. Очевидно, он вел наблюдение за обоими русскими.
В воскресенье 24 мая 1964 года Бутенко приехал ко мне домой вместе с женой и маленьким сыном. Свой автомобиль Шевроле 1955 года выпуска он запарковал на обочине дороги. Мы пригласили семью Бутенко к нам на обед, и они приехали с небольшим подарком для моей жены. Это был флакон советских духов "Полночь в Москве" - интригующее название для духов.
После обеда мы вышли из дома посмотреть на детские игры во дворе. Бутенко пошел к своей машине и принес фотокамеру советского производства. Он спросил, можно ли сфотографировать его жену рядом с моей женой и детьми - эта фотография несомненно предназначались для досье, которое он продолжал пополнять.
Я сказал: - Владимир, непременно пришлите мне отпечаток с негатива.
- Когда я проявлю пленку, вы получите самый первый отпечаток, заверил он меня. Я до сих пор жду его.
Он сделал этот снимок для того, чтобы можно было судить о внешности моей жены, а также получить доказательство того, что мы не были подставной семьей, специально созданной лишь для того, чтобы служить оперативной приманкой. Русские нередко в оперативных целях сводили вместе мужчину, женщину и нескольких детей , будто бы являющихся одной семьей. Я понимал, что они хотели собрать на меня как можно больше установочных и характеризующих сведений, чтобы убедиться, что я действительно был тем, кем представляюсь, а не тем, кого создала американская контрразведка. Интересно отметить, что Бутенко не сделал моей фотографии. Он взял её из имеющейся у него копии ежегодника АОМ.
Поздно вечером 19 июня 1964 года, работая дома за своим столом,
я решил позвонить моему соседу Рэю Макгоу, чтобы обсудить с ним некоторые появившиеся у меня новые идеи менеджмента. Рэй был настоящим знатоком в области технического менеджмента и ранее неоднократно подавал мне ценные идеи.
Я поднял трубку , но сигнала станции не было. Я спокойно держал трубку около уха и слушал. Слышались лишь металлическое постукивание и царапанье. Меня заинтересовало, не подслушивает ли кто-нибудь на линии. Затем , через тридцать секунд прозвучал мягкий голос: - Алло, это мистер Хьюминик?
Я тотчас же узнал голос Владимира Бутенко. Так, выходит, это из-за него возникли звуки на линии? . - Алло, - сказал я , - yто вы , Владимир?
- О, здравствуйте Джон. Как дела?
- Отлично, - ответил я дружелюбно. - А как чувствуют себя ваша жена и маленький Андрей?
- У нас все хорошо. Джон, можно приехать к вам на фабрику 23 июня? Нужно кое-что обсудить. - Его английский язык в этот вечер был не плох, совсем не плох.
Я сказал: - Одну минуту, я посмотрю мой календарь. Через несколько секунд, в течение которых я искал в портфеле календарь, я ответил: - Да, хорошо. Приезжайте и мы вместе посидим за ленчем.
Он согласился и я, попрощавшись с ним, повесил трубку. Прислушиваясь к звукам вокруг моего дома, я старался различить шаги того, кто , возможно, подслушивал на телефонных линиях поблизости. Ничего не выявив, я вышел на улицу, взяв с собой фонарь и пистолет сорок пятого калибра.
Во дворе я стоял и слушал звуки летней ночи. Ничего не было слышно, кроме голосов лягушек и других ночных созданий, и эти звуки доносились из леса, который начинался от самого нашего дома. Затем я решил, что лучше позвонить моему куратору из ФБР, поэтому я прошел к дому Рэя Макгоу и постучал в заднюю дверь. Меня встретила Мариан, жена Рэя. Она предложила мне пройти в кабинет, где Рэй работал над подготовкой выступления по проблемам борьбы с подводными лодками.
Я поговорил с ним несколько минут и попросил разрешения воспользоваться их телефоном в соседней комнате. Он разрешил, и я, набрав мой секретный номер, описал моему куратору таинственные телефонные звуки и тот факт, что Бутенко находился в то время на линии. Я также сообщил ему о предстоящей встрече с Бутенко и повесил трубку. Потом я вернулся домой, все ещё оставаясь под впечатлением загадочных ночных событий.
Спустя несколько дней, когда Владимир Бутенко приехал в Кемпрокс, я показал ему письмо из департамента торговли, которое он прочел очень внимательно.
Замечательно, Джон! Я рад, что в этом отношении не будет никаких проблем с правительством США.
Я предложил поехать на ленч и обсудить продвижение в подготовке торгового соглашения. Он не возражал, и я предложил отправиться в ресторан Ройял Армс.
- Джон, мне нравится этот ресторан. Давайте поедем в вашей автомашине, я люблю в ней ездить.
Про себя я отметил, что сегодня у Бутенко акцент в его английском языке явно заметнее, а словарный запас намного беднее. Выглядело так, как будто он какое-то время не пользовался английским языком. Возможно, в прошедшие недели он работал только в офисе и разговаривал только по русски со своими коллегами, а быть может он нервничал.
На этот раз перед тем, как сесть в машину, он внимательно осмотрел улицу, вероятно, пытаясь обнаружить слежку ФБР.
Когда мы отъезжали, он с тревогой посмотрел на меня: - Мне нужны кое какие данные, которые я сам не могу достать, - сказал он. - Вы не могли бы помочь?
К чему этот парень клонит? - подумал я.
- Владимир, вы же знаете, что я помогу, если смогу" - сказал я ободряюще. - Назовите, что вам нужно.
Он сделал нервное глотательное движение. - Мне нужно знать, какие необходимы документы, а также другие требования для поступления на работу в правительственное учреждение США.
- Вы имеете в виду форму 57 заявления о приеме на правительственную службу? - спросил я недоверчиво.
- Джон, я не пытаюсь устроиться на службу в американское правительственное учреждение. Мне нужен только список требований к тем, кто хочет получить работу в правительственном учреждении. Документы и формы, которые при этом необходимы.
- Я понимаю. Посмотрю, что можно сделать для вас.
Про себя я подумал, что этот парень наверняка хочет внедрить кого-то в правительственное ведомство. Теперь я был уверен более, чем когда-либо, что их целью был шпионаж, а торговое соглашение служило лишь прикрытием.
Во время ленча не произошло ничего, достойного особого внимания. Он продолжал сбор сведений на меня, задавая вопросы об уровне моей зарплаты, о том, сколько я должен за дом, сколько стоит мой автомобиль, что я думаю о конфликте между Западом и Востоком. На вопросы, касающиеся меня лично, я отвечал правду, однако уклонялся от высказываний по политическим проблемам , объясняя это тем, что я не интересуюсь политикой и хотел бы мирного сосуществования. - Может быть наше торговое соглашение хоть в небольшой степени поспособствует в этом направлении, - предположил я с надеждой.
Мы вернулись обратно в Кемпрокс и договорились встретиться вновь, когда у меня появится информация, которую он просил.
Месяцы проходили без заметных событий, за исключением того, что Ступарь и Бутенко регулярно появлялись на заседаниях АОМ и собирали обо мне все больше и больше информации. Их манера собирать раздельно информацию по одним и тем же вопросам укрепила мое мнение о том, что Ступарь работал на КГБ, а Бутенко - на ГРУ.
Из этих двух организаций более крупной, всепроникающей и более мощной является КГБ. С другой стороны ГРУ - это не только организация военной разведки. Действуя в мировом масштабе, она может похвастать внушительным набором стоящих перед ней зловещих оперативных задач, включающих подрывные операции, саботаж, шантаж и политический шпионаж. Это военная организация, и каждый её сотрудник имеет воинское звание, хотя он, возможно, не носит и никогда не носил военную форму. Обе организации занимаются шпионажем и подрывными операциями и действуют под прикрытием дипломатии, туризма, научных встреч, студенческих обменов и торговых связей. Оба агентства сильно конкурируют друг с другом. Каждое из них насаждает своих сотрудников во всех других советских комитетах и министерствах и, даже, в Академии наук. Агенты КГБ и ГРУ находятся везде. Членство в партии обязательно для ответственных и пользующихся доверием сотрудников этих организаций, а их высокопоставленные сотрудники являются также членами Центрального комитета Коммунистической партии.
