Нора Робертс - Искушение злом
— Согласен. — Он вытащил лист из машинки. — Но вернее будет объявить на нее розыск. Бад здорово расстроен. Возможно, понадобится, чтоб ты пару дней поработал за него.
— О чем речь. Он отличный парень, этот Бад. Никак не могу взять в толк, как это получилось, что его сестрица покаталась по такой дорожке. Так мне проехаться по маршруту Бада?
— Будет здорово. Он сейчас у своей матери. Но допей сначала кофе. Есть еще время.
— Не важно, если и не допью. — Он отвалился назад, и стул под ним заскрипел. — А занятно, что ты нашел всю эту муру там на ферме. Кого-кого, а уж Биффа Стоуки я меньше всего заподозрил бы в делишках с наркотиками. Он, конечно, здорово любил пивко, но никак не могу представить его сующим себе под нос этот порошок.
— Вот и задумаешься, так ли хорошо мы знаем друг друга. Ты ведь играл с ним в покер, верно?
— Ну, иногда. — Мик ностальгически улыбнулся. — Обычно мы собирались компанией, напивались, ели сэндвичи с салями и играли на ставку не выше четверти доллара. Строго говоря, не совсем законная игра, но никто ведь не жалуется на всякие штучки в игорных домах, скажем Лас-Вегаса.
— Наркотики?
Этот простой вопрос вызвал у Мика недоумение. — Да брось, Кэм. Неужели ты думаешь, что кто-то из этих ребят занимался бы таким делом, сидя рядом со мной? Не могу представить себе, чтоб Руди вдруг затянулся сигаретой с травой, а ты?
Кэм ухмыльнулся, пытаясь вообразить себе это. — Нет, не могу. Но дело в том, что в наших краях трудно себе представить и наркотики и убийство. Однако, мы имеем дело и с тем, и с другим.
— Я бы сказал, что оба эти дела связаны. Похоже, Бифф запутался, а какой-то торговец наркотой из Вашингтона разделался с ним.
Кэм неопределенно хмыкнул. — Сегодня я узнал еще одну странную вещь. Паркер и его жена мертвы.
— Шериф Паркер? — Мик выпрямился. Внутри у него все затряслось. — Бог мой, как это случилось?
— Дом загорелся. Они жили на озере во Флориде.
— В Лодердейле.
— Нет. — Кэм сцепил руки. — Из Лодердейла они уехали. Дело в том, что в последний год они часто переезжали. Кружили по всему штату.
— Зуд в ногах.
— В каком-то месте точно зуд. Я жду рапорта из их полиции и пожарного отдела.
В своем воображении на месте Кэма Мик увидел Паркера с выпирающим из-под пояса пузом, и ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы очнуться. — Для чего?
— Разберусь, когда увижу их. — Он поднял глаза на входящую Клер. Прикрыв бумагами только что отпечатанное им донесение, он улыбнулся ей. — Привет.
— Привет. — Она с трудом выдавила из себя улыбку. — Добрый день, мистер Морган.
— Привет. Слышал, ты выполняешь какой-то важный заказ для модного музея?
— Похоже, что так. — Она поставила на конторку сумку с книгами. — Я помешала?
— Нет. — Мик снова отставил кружку. По одному только взгляду Кэма он понял, что о деле Паркеров не стоит распространяться вслух. — Мы просто нагуливаем Жирок.
— Я бы хотела поговорить с тобой, — сказала она Кэму. — Если у тебя найдется минутка.
— Найдется даже несколько. — Он видел ее озабоченность и взглянул на Мика.
— Пожалуй, мне пора отправляться. — Помощник встал. — В семь я вернусь отметиться.
— Благодарю.
— Рад был тебя видеть, Клер. — Проходя мимо, он похлопал ее по плечу.
— Взаимно. — Она подождала, пока Мик закрыл дверь и сразу же взяла быка за рога. — Я не думаю, что это имеет какое-то значение. Более того, не считаю, что это как-то затрагивает тебя. Но…
— Уф. — Он поднял ладонь, затем взял ее руку. — Мне что, сдаваться?
— Прости, — сказала она уже более спокойным тоном. — Дело в том, что я поцапался с Блейром и недовольна тем, что из этого вышло.
— Хочешь, чтоб я его вздул за то, что он тебя обидел?
— Нет. — Тут она чуть улыбнулась. — Я сама могу постоять за себя. Кэм, не хочу, чтобы ты думал, что я скрывала это от тебя. Я воспринимала это — и продолжаю воспринимать — как сугубо семейное дело.
— Ты не хочешь просто рассказать мне все? Не говоря ни слова, она выложила книги из сумки прямо на стол. Он начал рассматривать их, одну за другой. Он уже видел пару таких книжек у Биффа или же в библиотеке. Пока он разглядывал книги, Клер закурила.
Книги были старые, явно зачитанные. На некоторых страницах виднелись следы от кофе или спиртного. Некоторые абзацы были подчеркнуты, уголки загнуты.
— Где ты их взяла?
Она выдохнула сигаретный дым. — Это книги моего отца.
Не отводя от нее взгляда, он отложил их в сторону. — Лучше сядь и объясни.
— Лучше я постою и объясню. — Она еще раз нервно затянулась и выдохнула. — Я нашла их в коробке на чердаке. В бывшей конторе моего отца. Не знаю, был ли ты в курсе, но он страшно увлекался религией. Вообще всеми религиями. У него были книги и по исламу, индуизму, целые полки книг о католицизме— вообще о любом возможном «изме». Блейр как будто считает, что мне следовало принести тебе именно эти.
— Тебе следовало так сделать.
— Я так не считаю. — Она затушила сигарету, разломав ее пополам. — Но так как Блейр упорно настаивал, я сказала, что принесу их. Вот я и принесла.
— Присядь, Худышка.
— У меня нет настроения подвергаться допросу. Я принесла их тебе, и теперь ты можешь с ними все что угодно делать.
Он молча изучал выражение ее лица. Глаза ее слишком блестели, а рот начинал дрожать. Кэм встал со стула и обошел конторку. Она так и стояла в напряженной позе, когда он обнял ее.
— Я знаю, что это нелегко.
— Нет, не знаешь. Не можешь знать.
— Если бы у меня был выбор, я бы велел тебе убрать книги и уйти, чтобы мы могли сделать вид, что этого никогда не было. — Он отстранился. — Но у меня нет выбора.
— Он был хорошим человеком. Мне пришлось выслушивать ужасные вещи о нем от других людей. Не думаю, что смогу это во второй раз.
— Я сделаю все, что в моих силах. Это все, что я могу обещать.
— Я хочу, чтобы ты попытался поверить в него. Хочу, чтобы ты понял, что то, что он владел этими книгами, читал их, изучал, даже отчасти верил написанному в них, еще не означает, что он был дурным человеком.
— Так позволь мне попробовать доказать это. Пожалуйста, сядь.
Она села, скованная, сцепив руки на коленях.
— Клер, когда-нибудь он говорил с тобой об этих книгах или о том, что в них?
— Нет. Никогда. Он говорил о религиях вообще. Это было важнейшей темой, особенно после того… после того, как он начал пить. Он вернулся в лоно церкви. Он получил католическое воспитание, но у него был особый взгляд на религиозное устройство, именно из-за его воспитания.
— Когда он вернулся к церкви?
— Когда мне было семь-восемь. Для него это стало очень важным. Кончилось тем, что мы с Блейром стали посещать уроки закона Божьего и прошли Первое причастие. Ну и все, что полагается.
— Это было примерно двадцать лет тому назад?
— Да. — Она едва заметно улыбнулась. — Время бежит. Он сделал себе пометку, размышляя, как это могло быть связано с остальным. — Ты задумывалась, почему он это сделал?
— Конечно. Но тогда я была слишком мала, чтобы об этом задумываться. Кроме того, мне нравилась сама служба, музыка, одежда священника. Словом, весь ритуал. — Она внезапно замолкла, ощутив неловкость от ею же самой употребленных слов. — Позже, пожалуй, мне стало казаться, что с годами он как бы поставил барьер между самим собой и тем, против чего он бунтовал в юные годы. Наверное, ему не хватало ощущения безопасности и привычности. Тогда ему было примерно столько, сколько мне сейчас, — пробормотала она, — около тридцати. И он уже начинал задумываться, как пройдет оставшаяся часть жизни. К тому же он беспокоился и о нас с Блейром. Из-за того, что мы не получили религиозного воспитания. Ему казалось, что он как бы слишком перестарался в этом отношении, стремясь стать прямой противоположностью своим родителям.
— Он говорил об этом?
— Да. Я помню, как он почти эти же слова говорил моей матери. Отец был одним из тех, кого моя мать называла вечно озабоченным. Его постоянно волновало, правильно он что-то сделал или нет, а если правильно, то насколькохорошо он это сделал. Он отчаянно старался не воспитывать нас насильно в религиозном духе. Кэм. он не был фанатиком. Просто он был человеком, изо всех сил стремящимся к самосовершенствованию.
— Когда она запил. Клер?
— Собственно говоря, я не знаю. — Она стала нервно сплетать пальцы, лежавшие на коленях. — Это произошло не вдруг, а постепенно. Поначалу никто из нас не замечал этого. Я помню, как после обеда он выпивал порцию виски с содовой. Затем стал выпивать две порции. А потом уже и вовсе без содовой.
Горечь, звучавшая в ее голосе, заставила его взять ее беспокойные руки в свои. — Клер, я сам шел этой дорогой. Я не могу его осуждать.
