Го Осака - Косые тени далекой земли
Старик оторвался от работы и оценивающе посмотрел на Рюмона поверх очков. По-видимому рассудив, что на грабителя Рюмон не похож, старик отложил инструмент и поднялся.
Он отпер внутренний замок, и Рюмон вошел внутрь.
Помещение было довольно небольшим, но доходившие до самого потолка полки были до отказа набиты книгами. В основном в шкафах стояли книги по истории и художественная литература. По сравнению с другими магазинами этот был пыльный и затхлый, как и подобает настоящей букинистической лавке.
Рюмону здесь понравилось.
Он огляделся. В углу комнаты находился раздел под названием «Гражданская война». Рюмон подошел поближе и осмотрел все переплеты, не пропустив ни одного.
Уголком глаза он видел, что старик, вернувшись на свое место за прилавком и снова принявшийся за починку книг, то и дело украдкой посматривает на него, пытаясь понять, что Рюмону нужно.
Рюмон тем временем нашел книгу мемуаров Хесуса Эрнандеса, который во время гражданской войны был одним из руководящих деятелей Коммунистической партии, но потом вышел из нее. Книга называлась «Я, министр Сталина в Испании». Стоила она тысячу пятьсот песет, то есть примерно тысячу семьсот йен. Для такой книги это, пожалуй, дешево.
Рюмон взял ее с полки и подошел к прилавку.
Старик посмотрел сначала на Рюмона, затем на книгу, и на лице его появилось выражение глубочайшего изумления.
– Японец покупает книгу у букиниста. Неужели это так уж странно? – обратился к старику Рюмон.
Тот был ошеломлен, будто с ним только что заговорил голубь, и сделал вид, что больше всего его сейчас занимают расстегнутые пуговицы на своей жилетке.
– Ах, простите, пожалуйста, мое удивление. Понимаете, японцы ко мне почти не заходят. Японских туристов у нас много, но чтобы кто на учебу приехал…
Старик завернул книгу в тонкую оберточную бумагу.
– К тому же такую вот книгу не всякий испанец купит. Вы и испанским владеете… Вы, что ли, изучаете гражданскую войну?
Рюмон расплатился и ответил:
– Гражданская война меня действительно интересует, но, боюсь, не профессионально. Я вижу, ваш магазин очень старый. Позвольте спросить, когда он был открыт?
– Семьдесят лет тому назад. Мне-то тогда было двадцать пять, – ответил старик небрежно.
Выходит, до ста пятидесяти ему еще далеко, но девяносто пять уже исполнилось.
Хотя возраст старика поразил Рюмона, он не стал концентрировать на нем внимание, а, воспользовавшись тем, что разговор получался для него интересным, решил не давать собеседнику передышки.
– Позвольте задать вам один вопрос. Я слышал, что во время войны и некоторое время после нее где-то недалеко отсюда была букинистическая лавка под названием «Кортес». Вы случайно ее не помните?
Старик снял очки:
– Помню, конечно помню. Она находилась чуть дальше. Но ее уже тридцать лет как не существует. Мануэль Кортес, хозяин тамошний, со стремянки упал и умер, вот лавку и закрыли.
От возбуждения Рюмон невольно подался вперед:
– А скажите, вы случайно не знали японца по имени Гильермо, такого крепкого мужчину, он работал в той лавке примерно в тысяча девятьсот сорок шестом году?
– Как же, помню. Умный человек был. И в обращении приятный, а главное – работящий. Вы с ним знакомы?
– По правде сказать, я уже давно ищу его.
Не в силах совладать с возбуждением, Рюмон сжал кулак и ударил им по ладони другой руки. Нить, ведущая к Гильермо, еще не оборвалась!
Рюмон представился и рассказал, что приехал из Японии на поиски Гильермо, пояснив разные сопутствующие обстоятельства.
Старик, которого особенно заинтересовали слова «доброволец из Японии», слушал Рюмона с величайшим вниманием.
Дослушав до конца, старик, покачивая головой, проговорил:
– Кто бы мог подумать? Оказывается, у Гильермо было такое прошлое…
– Вы не знаете, что стало с Гильермо, когда закрылся «Кортес»? Если он, как вы говорите, был человеком работящим, может быть, его взяли на работу в какую-нибудь другую лавку на Прадо?
– Нет. – Старик слегка покачал головой. – Когда лавку закрыли, Гильермо там уже не работал. Он уволился лет за десять до смерти Мануэля. Если память мне не изменяет, это было в тысяча девятьсот пятидесятом году.
– Уволился? А вы не знаете, куда он отправился после этого?
– В Англию.
– В Англию?
Рюмон ошеломленно взглянул на старика.
– Да, в Англию. Дело в том, что «Кортес», в отличие от моей лавки, специализировался на ценных редких книгах. К ним часто приезжали покупать книги такого рода букинисты из Германии, Франции, Англии и даже нередко из Америки. Среди них был один букинист-англичанин, Дональд Грин его звали. Гильермо пришелся ему по душе, и в конце концов он увез его с собой в Англию. Другими словами, переманил его к себе в фирму, понимаете?
От отчаяния у Рюмона подкосились ноги.
Он опустился на стул у прилавка:
– Значит, это произошло в тысяча девятьсот пятидесятом году, примерно сорок лет тому назад, да?
Старик провел рукой по подбородку:
– Да. Четвертого ноября это было. Гильермо вместе с Грином пришел ко мне прощаться. В тот день как раз на Генеральной Ассамблее ООН было принято решение отменить «Декларацию о бойкоте Испании»,[98] вот я и запомнил.
– А сколько лет было тогда Грину?
– Наверное, лет шестьдесят.
Рюмон вздохнул:
– Его уже наверняка нет в живых.
Старик пожал плечами:
– Мне вот девяносто пять, а я, как видите, жив-здоров.
Рюмон потер рукой лоб:
– Вы правы, простите. А скажите, вы случайно не помните, в каком городе находилась лавка Грина?
– Мне кажется, где-то в Лондоне, но точно я вам не скажу.
Рюмон достал пачку сигарет и предложил старику закурить. Тот покачал головой.
– В лавке я не пью и не курю. Для книг огонь и вода – самые страшные враги.
Рюмону ничего не оставалось, как спрятать пачку обратно.
– Вы не могли бы рассказать мне все, что помните о Гильермо? Что угодно: как он выглядел или что он был за человек.
Старик поднял очки на лоб:
– Он высокий был, мускулистый. Говорил, что раньше был моряком, потому-то и телосложение у него было как у моряка. Помнится, он рассказывал, что приехал из Мексики. По-испански он говорил без акцента. У Кортеса проработал лет пять, наверное. Было ему тогда за сорок, и, сколько я его знал, он был холостяком.
– Так, по-вашему, он хорошо разбирался в книгах?
– Да. В то время нам было запрещено торговать книгами левого толка, будь они написаны по-испански или на других языках. Но Гильермо был в этой области настоящим специалистом, и, насколько я знаю, ему была поручена подпольная торговля книгами такого рода. Но поскольку мне было известно, что он вступил в ряды «Голубой дивизии» и воевал против русских, я не считал его коммунистом. Сам хозяин магазина, Кортес, тоже левых идей не придерживался, но был человеком авантюрного склада и кроме редких книг брался еще и за такие. В то время левые книги считались своего рода редкостью.
– А о гражданской войне или о Японии Гильермо вам ничего не рассказывал?
– Нет. И о Мексике тоже. Он вообще о себе особенно не распространялся.
Рюмон вытащил висевший на шее кулон:
– Вам не приходилось видеть у Гильермо такой же?
Старик вытянул шею и некоторое время внимательно рассматривал кулон, но в конце концов лишь пожал плечами и помотал головой.
– Нет. Что-то не припоминаю.
Рюмон встал со стула, достал визитную карточку и написал на ней телефон гостиницы «Вашингтон».
– Если вы еще что-нибудь вспомните, прошу вас, позвоните. Например, какие-нибудь новые сведения о Дональде Грине. В течение некоторого времени вы можете связаться со мной по этому телефону.
Старик взял визитную карточку и, едва взглянув на нее, вдруг произнес:
– Я вот вспомнил, что у Грина работала его дочь Леонора, она у него вроде секретарши была. Она всегда приезжала в Мадрид вместе с ним. Тихая девушка лет тридцати, не то чтобы красивая, но с великолепными рыжими волосами. Может быть, если Грина уже нет в живых, лавка перешла в ее руки. Она-то, скорее всего, еще жива.
– Большое вам спасибо. От всего сердца желаю вам долгой жизни.
Старик проводил своего покупателя до двери, и, с приобретенной книгой под мышкой, Рюмон вышел на улицу.
Взглянул на часы. Было начало девятого. В половине он встречался в вестибюле гостиницы с Спитаку Харуки и всей компанией.
Подняв воротник пальто, Рюмон зашагал под дождем.
Англия? Когда же наконец кончатся эти бесконечные поиски Гильермо? И где?
Старик вернулся на свое место за прилавком и снова занялся починкой книги.
Вставив книгу без обложки в тиски, он крепко зажал ее. Мелкой шкуркой стал снимать присохший к страницам клей.
Гильермо…
Давно он не слышал о старом приятеле. Он чувствовал, что беседа его взволновала. Выходит, Гильермо воевал в Иностранном легионе Франко против рохо… Ну и ну.
