Лили Райт - Танцуя с тигром
– Нет, не хочу… – Она села, потерла лицо, пытаясь сосредоточиться. – Но Томас не должен обладать маской. Кто угодно, только не он.
– Значит, мы пойдем de ramate?
Это означало «на что угодно».
Анна закрыла глаза. Она представляла отверстия-рубцы, оставшиеся на стенах гостиной ее отца, – раньше там были крючки, на которых висели маски. Она представляла свою маму, стоявшую под зонтиком около фургона на шоссе из Ла-Эсперанса, когда она разговаривала с водителем через окно и указывала на Анну. Окна автомобиля были покрыты конденсатом, и Анна могла рисовать на них сердечки. Она представляла галерею с именем ее матери, их коллекцию – дань уважения Мексике, этой удивительной посмертной маске, свирепой, как дух Божий, упрямой, как дух человека в безбожном мире. «Не сдавайся», – сказала ей маска. А может быть, то был голос ее матери. Такой далекий сейчас, почти не различимый. Анна сделала вдох, дав определение тому, на что она осмелилась пойти. Она рисковала своей жизнью, чтобы спасти своего отца, почтить память своей матери, чтобы защитить маску. Она рисковала своей жизнью, чтобы надрать зад Томасу Мэлоуну. Каждая причина была полновесной и значимой.
– Vamos de ramate[405].
– A todo dar, – ухмыльнулся Сальвадор. – Мы ставим на кон все.
Анна прищурилась.
– A toda pinche madre.
Гребаное, абсолютное все.
– Из тебя выходит неплохая мексиканка.
– Но как мы попадем внутрь? Мы там, откуда начинали.
– Un regalo[406] от Соледад. – Сальвадор подбросил на ладони ключ.
– Откуда же она достала…
– Домработницы, они…
Анна коснулась руки Сальвадора, останавливая его.
– Там кое-что еще.
Она рассказала ему о Холли. Сальвадор не поверил ей. Мэлоун, скорее всего, купил где-нибудь этот скелет.
– Нет, это она. Он ободрал ее плоть до костей и нарядил ее в костюм Санта-Муэрте. Он больной, сумасшедший.
– Не может быть…
– Он сказал: «Потребовалось много времени, чтобы очистить ее». Мы должны достать ее. Как доказательство.
Сальвадор покачал головой, все еще не веря. Все еще не веря.
– То есть ты хочешь сказать, что нам нужно украсть маску и… скелет?
Последовавшая за этим лавина отборных ругательств содержала слова а puta, a chingada и a cabrón.
– Я расцениваю это как согласие, – сказала Анна.
Два часа ночи. Луна сияла ярко, как монета. Квакали лягушки. Они пробирались через леса Мендесов, измотанные и вспотевшие. Во дворе Мэлоунов было тихо. Розовый дом, коттедж, часовня, бассейн. Анна представила ход событий после того, как званый обед закончился. Несомненно, Томас вернулся в часовню и был ошеломлен, обнаружив, что она исчезла. Станет ли он ее искать? Вряд ли. Нет, поскольку маска была в безопасности, он будет соблюдать правила приличия. Наденет хлопковую пижаму. Безжизненными губами поцелует Констанс, пожелав ей спокойной ночи. Примет снотворное, чтобы успокоить расшатавшиеся нервы. У него не было причин бояться Анны. Ничего такого, что нельзя было бы объяснить, солгав. В темноте розовый дом съежился, как засохший кусок пирога. Анна и Сальвадор стояли наготове, проверяя двор в поисках признаков жизни, Томаса, Марокко, Гондураса, но единственным источником звука были промышленные кондиционеры, производившие шум и холод. Сальвадор напряженно кивнул. Они поползли к часовне. Анна вставила ключ в замочную скважину. Он повернулся. Она колебалась. Она все еще видела стеклянные глаза Томаса и по-прежнему ощущала его вес на своих запястьях. Вонь мескаля.
Осознав всю тяжесть ее страданий, Сальвадор отодвинул Анну в сторону.
– Подожди здесь. Я сам сделаю это.
– Нет, – возразила Анна. – Ты не дотащишь ее один.
Когда они вошли, Сальвадор приглушенно сказал: «Híjole». Используя свой телефон в качестве фонарика, он осмотрел маски, упырей, невесту, банкетный стол, сервированный к обеду, затем остановил свой взгляд на маске из черного камня, висевшей на окне. Он подошел ближе, снял маску с крючка, перевернул ее.
– Я не верю в это.
– Не веришь во что?
Анна добралась до алтаря. Посмертная маска уставилась на нее. Пора перестать заниматься ерундой.
– Мы купили эту маску четыре года назад. Она из Теотиуакана, пятьсот лет после Рождества Христова. Лицо мальчика, может быть, принца. Она должна быть в Пуэбле, но она здесь. Гонсалес использовал меня. Сальвадор Флорес, великий защитник мексиканского искусства, был еще одним идиотом, которого Гонсалес…
Он не смог найти подходящий глагол.
– Облапошил. – Анна сунула посмертную маску в пакет. – Он облапошил нас обоих.
– А где же твой черный археолог? – прошипел Сальвадор. – Курит трубку?
– Поторопись.
Анна разорвала платье скелета. Пахнуло отбеливателем. Ее сердце бешено колотилось. Ей казалось, что вместо рук у нее прихватки для раскаленной печи. В любой момент мог явиться Томас Мэлоун.
– Помоги мне с этим. Это будет легче нести без идиотского наряда.
Сальвадор нахмурился, что означало «да», так же как gracias могло означать «нет». Не успев снять платье, Анна поняла свою ошибку. Без него скелет был хрупким, лишал возможности маневрировать. Сальвадор скрестил руки на груди. Анна схватила лодыжки, стараясь отогнать тошноту. Сальвадор завел одну руку под спину, обхватил череп другой. Кости оказались удивительно легкими.
Они поспешили к проходу, как бригада скорой медицинской помощи без носилок. Маски наблюдали за ними, сотни глаз и открытые рты, ноздри, рога и клыки – все они глядели, бурлили, обоняли, дышали.
Анна и Сальвадор вышли через дверь часовни. Терраса была пуста. На землю опустился невесть откуда взявшийся туман. Они не могли пробираться обратно через лес, и это означало, что им придется выйти через центральные ворота, идти мимо футбольного поля, мимо клетки с павлинами, мимо бассейна, мимо розового дома, в котором в любой момент может зажечься свет. Сальвадор одними губами сказал: «Apúrate»[407], но трудно было спешить, не опуская скелета или не поднимая шума.
Поначалу Анна чувствовала отвращение – она несла мертвое тело, – но потом его вытеснила нежность к этой головоломке движущихся частей: каждая кость отдельна, но все связаны между собой. Это тот, кем мы все однажды станем. Нет, это мы сейчас, под одеждой.
Она не сводила глаз с дома. Если их поймают, она расскажет Констанс все, каждую грязную подробность. Они уже почти дошли до бассейна, укрытого гобеленом водорослей, когда она оглянулась и приглушенно вскрикнула.
Из леса вышел человек.
Анна замерла, готовая броситься наутек, но это была не угловатая фигура Томаса. Этот человек был меньше, медлительнее, расплывчатое пятно его лица обретало очертания по мере того, как он приближался. Старше по возрасту, седой, он напоминал ей отца. И тут произошло совершенно невероятное. Факт, не поддающийся проверке. Из тумана вышел Дэниел Рэмси, коротко кивнул и улыбнулся, узнав ее. Он хромал, припадая на левую ногу, как всегда, когда болели колени. Его безрукавка была набита бог знает чем. Глазные капли. Компас. Просроченные антациды. Анна не пошевелилась, чтобы обнять его, потому что не была уверена, что он реален.
– Папа?
– Я слишком поздно добрался до «Заката» и… – Анна лихорадочно замахала руками, чтобы он утих. Отец снова начал рассказывать, но уже тише: – Наконец на смену заступил новый администратор, настоящий педик, и он отдал мне твое письмо.
Анна положила на землю скелет, обняла отца и принюхалась к его дыханию. Чисто. Она не могла описать свои чувства. Ей хотелось прильнуть к его груди и заплакать. Глаза Сальвадора сверкали от нетерпения, но он отошел, оставив их наедине.
– Ты уже похоронила ее? – спросил отец.
Анна в замешательстве посмотрела на скелет.
– Твою маму. Пепел.
Она хотела сказать: «Я была немного занята». Вместо этого она сказала:
– Я не могла решить где…
– Я хочу туда.
Анна почувствовала, как в ней вскипает гнев. Этот падший человек воскрес в удобное для себя время и теперь требовал главную роль. Он был при галстуке. Эта мелочь тронула ее. Он оделся для полета. Она посмотрела на его колени, которые не любили летать.
– Нам нужно уходить.
– Ты не должна была делать все это.
– Но я уже сделала.
Она сунула руку в пакет и передала ему посмертную маску. Он поджал губы, пока его пальцы скользили по бородавкам, затиркам. Он перевернул маску и погладил патину большим пальцем. Помолчав с минуту, он кивнул подбородком на скелет.
– А что это за отвратительная штука?
– Слишком много, чтобы…
Зашелестели ветви. Лес. Анна обернулась, подавив крик. Ей понадобилось несколько мгновений, чтобы узнать отца, но черного археолога она узнала сразу: квадратные плечи, медленные движения. Беременная девушка с ним, по всей видимости Чело. Ребенок с ребенком внутри. У бассейна собралась уже целая компания: Анна, ее отец, Сальвадор, черный археолог, Чело, скелет. Мертвый, нерожденный, живые – все они собрались в доме американского убийцы. Кто-то должен был смешать коктейль.
