Александр Смирнов - Раб и Царь
А почему главбух уволился? — спросил он уже секретаря
Все стали увольняться и он уволился.
А почему стали увольняться все?
Разное толковали. Когда узнали, что все деньги ушли в этот фонд, говорили, что это и не фонд вовсе, что вы это специально сделали, чтобы деньги без налогов за границу переправить. Главбух как это узнал, так сразу и уводился. Ну, а потом все за ним стали увольняться.
Кто это говорил?
Да разве сейчас упомнишь! Все говорили. А ещё рассказывали…
Достаточно! Хватит мне эту лапшу на уши вешать.
И вовсе это не лапша.
А что же это?
Это слухи. Хороша лапша, если из-за неё почти все уволились. — Секретарь замолчала и обиженно отвернулась от начальника. — Сами спросили, а теперь ругаетесь.
А начальник службы безопасности уволился или не успел?
Ещё не успел, — обиженно ответила секретарь.
И на том спасибо.
Рябой встал из-за стола и быстро пошёл к Длинному, который, по словам секретаря, уволиться ещё не успел. В кабинете у Длинного сидели почти все боевики, или, как их теперь называли, сотрудники службы безопасности.
Совещание проводите? — спросил Рябой Длинного.
Типа того.
Вот и отлично. У нас тут проблемы нарисовались.
У тебя нарисовались, — поправил Длинный.
Что значит у тебя? А вы тогда на кой хрен мне нужны?
Шеф, — обратился к начальнику один из охранников, — мы тут с братвой побазарили и вот что решили: Ты нам по-ходу денег должен. Так вот, пока ты с нами не рассчитаешься, мы соскакиваем.
Что!? — не поверил своим ушам Рябой.
А то, что счётчик уже включён. Срок тебе два дня, а дальше сам знаешь. Это наши бабки и ты должен их вернуть.
Какие бабки?!
Как какие? Ты что нам за погром обещал?
Да я разве спорю, — стал оправдываться Рябой. — Раз обещал, значит отдам. Только подождать немного надо.
Вот мы и подождём. Два дня. Вполне достаточно.
Рябой с надеждой посмотрел на Длинного.
А что ты на меня смотришь? Пацаны правы. Всё по понятиям.
Но деньги надо отбить. Ты это понимаешь?
Это твои проблемы и тебе их решать. Никто за здорово живёшь твою участь разделять не будет.
Ты так говоришь, будто я вас кинул.
А как ещё? Тебя Царь предупреждал, а ты его взял и выгнал.
Но ведь я… — начал было Рябой, но Длинный не дал ему договорить.
Базар окончен. Через два дня бабки должны быть у пацанов.
'Кранты' — подумал про себя Рябой, и был недалёк от истины.
Ему бы распутать запутанный клубок, найти этот пресловутый благотворительный фонд и попробовать вернуть свои деньги. Только как же его найдёшь, если все, словно сговорившись, отвернулись от него? Да и разве вернёшь что за два дня? Срок совершенно не реальный. Рябой вдруг вспомнил, как он сам раздавал такие сроки людям, как сажал их на счётчик и всего за неделю они должны ему были уже в три раза больше первоначального долга. Его мало тогда волновало, что чувствовала его жертва перед неминуемым крахом. Для него это был только бизнес, который не только не мог, но и не имел права учитывать такие понятия, как жалость, сострадание и великодушие. Таковы были правила. Ни он их придумал и ни ему их было отменять. Обычно человек вспоминает о жестокости этих правил только тогда, когда сам попадает под колёса этой глухой, слепой и бесчувственной машины, но, увы, когда это случается уже никто, даже господь Бог не в состояние изменить эти правила, ввиду глухоты и слепоты последних.
Предприняв несколько неудачных попыток выбраться из создавшейся ситуации, Рябой понял, что время упущено и принял единственное правильное решение, которое было возможно. Он подался в бега. Собрав деньги, которые у него ещё остались, он вызвал такси.
В аэропорт, — скомандовал он водителю.
Автомобиль увозил Рябого из родного города. Здесь он родился. Тут прошло его детство. В этих дворах он стал юношей. На этих улицах он из юноши превратился в мужчину. И вот теперь по какой-то нелепой случайности всё это надо оставить навсегда. Рябой стал в окно разглядывать знакомые улицы и вдруг обнаружил, что они не те, которые ведут в аэропорт.
Почему мы свернули? — спросил он водителя.
Дорога закрыта, — ответил водитель. — Поедем по объездной.
'И у меня теперь дорога закрыта' — подумал Рябой. Он откинулся на сидение, закрыл глаза и предался воспоминаниям. Однако поездка затянулась. Когда Рябой открыл глаза, то увидел, что машина едет по загородному шоссе. По обочинам мелькали тёмные силуэты деревьев и никаких построек, никаких признаков жизни.
Ты куда меня завёз? — закричал он на водителя.
Не беспокойтесь, мы можно сказать уже приехали.
А ну-ка останови немедленно! Ты что думаешь, лоха нашёл, чтобы счётчик себе наматывать? Да я город лучше тебя знаю.
Как прикажете.
Машина свернула на небольшую лесную дорожку и остановилась.
Приехали, — сказал водитель. — Вылезай.
Рябой открыл дверцу и обомлел от ужаса. Перед ним стоял Длинный со своими головорезами.
Насколько я понимаю, — сказал он, — вместо того, чтобы искать деньги, ты решил удариться в бега.
Объясняться перед этими людьми было абсолютно бесполезно. Рябой знал их, а они знали Рябого и поэтому понимали всё без слов. Бывший начальник опустил голову и молча сел на сидение машины. Длинный откуда-то достал лопату и швырнул её к ногам Рябого.
Что расселся, порядка не знаешь? Копай!
Эту процедуру Рябой наблюдал не единожды. И каждый раз удивлялся. Ему всегда было непонятно, почему жертвы, которые точно знают, что их сейчас убьют, всегда покорно сами рыли себе могилу? И только сейчас он это понял. Организм, повинуясь инстинкту самосохранения, пытался если не избежать смерти, то во всяком случае оттянуть её на сколько это возможно. Но если в обычном случае речь идёт о годах, то здесь жизнь исчислялась минутами, и жертва готова была сделать всё, что угодно, лишь бы никому не отдать этих минут и секунд.
Рябой взял лопату и стал покорно исполнять приказ. Его руки рыли могилу, а голова лихорадочно пыталась найти выход из, казалось бы, безвыходной ситуации. Он смотрел на своих палачей и думал, думал, думал. Что-то необычное было среди его бывшей команды. Вроде бы всё, как всегда, но что-то было лишним. Он ещё раз присмотрелся к своим убийцам и вдруг обнаружил это лишнее. Это был человек с портфелем, в очках, интеллигентного вида.
'Зачем он здесь? Значит, он им нужен? Значит это ещё не конец? Значит я ещё поживу?' — эти мысли стучали в висках, как молот. Рябой отбросил в сторону лопату, показал на незнакомца пальцем и закричал:
Кто это!?
Нотариус, — спокойно ответил Длинный.
'Нотариус? Ну конечно нотариус!' — думал Рябой. — 'Господи, как же я раньше не догадался? Никто и не хотел меня убивать. Они просто решили припугнуть меня, чтобы выбить долги. Ну, конечно, припугнуть'. Он вылез из могилы и подбежал к нотариусу.
Где подписать? Неужто я не понимаю? Долги священны, я хорошо это знаю.
Нотариус вытащил из портфеля свои книги, раскрыл их и указал пальцем, где надо было поставить подпись.
Вот здесь за квартиру, — пояснял он, — а вот здесь за машину.
Не утруждайтесь, — скороговоркой проговорил Рябой. — Я всё понимаю. Где ещё?
Вот здесь. Это дача.
Документы были подписаны. Нотариус спрятал в портфель книги и посмотрел на Длинного.
У меня всё, — сказал он ему.
Вас сейчас отвезут.
Водитель, который привёз Рябого, открыл дверцу такси, приглашая нотариуса сесть. Через мгновение машина скрылась из вида.
Ну вот, слава Богу, всё решилось, — радостно сказал Рябой.
Ничего не решилось. Это слишком мало, сказал Длинный.
Это ведь только начало. Ты же понимаешь, что я всё отдам.
Понимаю. Я всё понимаю. Лопату отдай.
Рябой, улыбаясь, подошёл к могиле, достал лопату и протянул её своему бывшему подчинённому. Тот взял её, резко замахнулся, и ударил ей жертве по голове. Кровь брызнула Рябому в глаза. Он схватился за голову, пошатнулся, сделал несколько шагов по направлению к могиле, потерял равновесие и упал в неё.
Закапывайте, — скомандовал Длинный своим помощникам.
Так он, типа, жив ещё, — не понял бандит.
Закапывайте. Таков порядок. Ни я его придумал, ни мне его и менять.
Глава 15
Если у Риты дела шли, что называется, в гору, то про Диму этого сказать было нельзя. Деньги, которые он получил, подходили к концу, тем более, что большую часть он передал в фонд, а других доходов больше не предвиделось. Вероятно, неуместно употреблять слово — предвиделось по отношению к Диме. Однако человек, который сам мог предвидеть судьбы других, оставался совершенно слеп к своей собственной судьбе.
Вот такие мы люди: кто-то из нас больше видит, кто-то меньше, а кто вообще, кроме денег, ничего не видит, да ещё и не слышит к тому же, как Рябой, например. Однако о самой судьбе этого не скажешь. Кто-кто, а эта дамочка видит всё и слышит всех. И память у неё совсем ни девичья, никого не забудет, всем воздаст по делам их, не взирая ни на чины, ни на звания.
