Карина Тихонова - Дневник его любовницы, или Дети лета
Поднял голову и просил:
— Что это?
— Это видеопроектор, — ответил Вадим. — Дорогой, между прочим.
— Фильмы, что ли, показывает? — не понял я.
Вадим засмеялся.
— Да нет, не фильмы, — ответил он. — Такую вещь обычно фокусники используют. Или в кино для спецэффектов.
Вадим достал маленький портативный пульт, похожий на телевизионный и коротко сказал:
— Голограмма…
Он нажал кнопку и пригласил:
— Оглянитесь…
Я медленно повернулся.
Сандра стояла на своем обычном месте, справа от двери. Солнечные лучи проходили сквозь ее размытую фигуру, делали ее плоской, неправдоподобной, нарисованной. Ночью она выглядела гораздо эффектней. Но все равно я почувствовал, как по коже побежали ледяные мурашки.
Сандра стояла вполоборота к нам и смотрела на мой рабочий стол.
— Почему она смотрит в другую сторону? — спросил я.
— Потому, что такая настройка, — ответил Вадим. — Люди, которые устанавливали проектор, исходили из того, что зритель будет находиться за столом, в кресле. Один объемный видеопроектор способен дать только статичное изображение.
— Я видел ее не только у двери, — сказал я.
— А где еще?
Я повернулся лицом к камину.
— Здесь, — сказал я, указывая рукой на кресло, стоявшее возле него. — Она сидела в кресле.
— Сидела! — уточнил Вадим. — Не шла.
— Сидела, — подтвердил я.
Вадим пожал плечами.
— Значит, проектор переместили. Сначала он стоял в часах, потом его переставили…
Он оглядел комнату.
— Не знаю… За батарею, например… Но двигаться голограмма может только при пересечении двух проектных лучей. А у вас тут один аппарат.
— Но она двигалась! — воскликнул я. — Она ходила! Я сам это видел!
— В спальне? — спросил Вадим.
Я споткнулся на полуслове и посмотрел на него. Вадим улыбался проницательной улыбкой.
— В спальне, — подтвердил я. — А вы откуда знаете?
Вадим нажал на кнопку и призрак исчез.
— Я уже сказал, чтобы голограмма двигалась, нужен не один проектор, а минимум два, — объяснил он. — В спальне у вас их два. Еще два спрятаны на деревьях в саду. Я думаю, вы видели ее где-то возле скамейки.
— Да, — подтвердил я. — Там.
— Пять сверхмощных проекторов, — это круто, — уважительно признал Вадим. — А еще тут имеется неплохой звуковой динамик, но это так, ерунда… В вашем доме можно открывать магический салон.
Минуту мы молчали.
— Я помню ощущение холода, — сказал я, нарушая молчание. — Или мне это мерещилось?
— Ничего вам не мерещилось, — ответил Вадим. Достал из кармана еще один пульт и объяснил:
— Кондиционеры. Маленькие, компактные, очень мощные. Выдают температуру до минус пяти, плюс навороты, типа порывов ветра, сквозняка, и тому подобное. Кондишенов в доме два. В спальне и здесь. Еще один зарыт в саду под скамейкой. Все было устроено таким образом, чтобы видеть голограмму вы могли только в трех местах: в кабинете, в спальне и в саду. В других местах она не появлялась?
— Не появлялась, — подтвердил я тупо.
— Вообще-то эффектно придумано, — похвалил Вадим одобрительным отстраненным тоном профессионала. — Появляется привидение, причем, изображение объемное, убедительное… Приносит с собой потусторонний холодный воздух и говорит таким же потусторонним шелестящим голосом…
Он уселся в мое рабочее кресло, разложил пульты на столе, по очереди поколдовал над каждым из них.
В комнате стало холодно. Взметнулась и затрепетала, как стяг, занавеска у окна, до этого пребывавшая в ленивой неподвижности, с треском захлопнулась дверь кабинета.
Я оглянулся.
Сандра стояла там же, где всегда: справа от входа. Она смотрела не на меня, а на Вадима, сидевшего за столом. Над нашими головами поплыл тихий змеиный шепот:
— Иди ко мне…
— Эффектно! — повторил Вадим восхищенным тоном.
Тут в комнате раздался непонятный хруст, и все посмотрели на меня. Я очнулся и понял, что хрустят костяшки моих пальцев, стиснутых так, что руки стали белыми.
Вадим смутился, быстро схватился за пульт.
Сандра исчезла, холод развеялся, занавеска лениво опустилась вниз и застыла.
— Эффектно, — подтвердил я деревянным голосом.
Повернулся и на негнущихся ногах покинул дом.
Прошелся по саду, дошел до моей любимой яблони и уселся на скамейку. Внутри меня царила пустота.
Егор выскочил из дома следом за мной, тревожно огляделся. Заметил меня и тут же принял небрежный вид. Сунул руки в карманы, не спеша, направился ко мне, словно прогуливался.
Подошел, прислонился плечом к дереву и стал смотреть на меня своими пиратскими черными глазами. Выражение его лица было непроницаемым.
— Откуда все это? — спросил я, имея в виду технику.
— «Иллюзион», — ответил Егор, правильно истолковав мой вопрос. — Знаешь, что это такое?
Я порылся в памяти.
— По-моему, раньше так назывались многие кинотеатры.
— Это не кинотеатр, — поправил Егор. — Это название фирмы, созданной для развлечения богатых.
— Как это? — не понял я.
— Элементарно! — ответил Егор, пожимая плечами.
Он оторвался от дерева, подошел ко мне и сел рядом.
— Богатенькие тоже люди, им хочется не только плакать, но и немного поразвлечься. Например, одеться бомжом и отправиться собирать милостыню. У них даже конкурс такой есть, кто больше соберет. И призовая сумма в несколько десятков тысяч долларов… Понимаешь?
— Понимаю, — ответил я. — А техника зачем?
— Для розыгрышей, — ответил Егор. — Разыгрывают богатенькие друг друга. Любят они это дело. А фирма придумывает разные сценарии и предоставляет технику. Напрокат, разумеется…
— Ты считаешь, что этот сценарий придумала фирма? — спросил я.
Егор бросил на меня короткий сочувственный взгляд.
— Нет, — ответил он. — Конечно, нет. Это придумал человек, который хорошо знал историю твоей семьи. А так же твои страхи, фобии и некоторые особенности твоей психики.
Я кивнул.
— Воображение…
— Да, — подтвердил Егор. — Оно у тебя развито до болезненности. Другой человек не стал бы так обостренно реагировать на это спектакль. А ты повел себя так, как они рассчитывали.
Я мысленно отметил слово «они».
— А наркотик мне зачем давали? — спросил я. — Чтобы усилить впечатление?
— И для этого тоже, — согласился Егор. — Но главным образом для того… как бы выразиться помягче… В общем, если принимать этот препарат дней десять и при этом ничего не есть, то нагрузка на сердечную мышцу становится…
Он остановился, подбирая слова.
— Несовместимой с жизнью, — договорил я и усмехнулся. — Мне врач это говорил. Очень удивлялся, как это я не подох. Говорил, что мне нужно поставить памятник своей сердечной мышце.
Я низко опустил голову. У меня вдруг зачесались глаза.
— А пистолет зачем? — спросил я, незаметно вытирая щеку.
— Видишь ли, — ответил Егор, деликатно не замечая моих постыдных слез, — ты оказался чересчур живуч…
Я снова усмехнулся.
— Дождаться не могли, — сказал я горько.
— Не только, — ответил Егор. — Прокат этой техники стоит кучу денег. Две недели обошлись в пятнадцать тысяч долларов.
Я присвистнул.
— Да, — подтвердил Егор. — У них не хватало средств на дальнейшее представление. Отсюда и спешка. Кстати, откуда взялись эти пятнадцать тысяч, ты не знаешь?
— Знаю, — ответил я спокойно. — Я сам их дал. Ольга…
Тут я споткнулся, потому что называть убийц своими именами оказалось очень трудно.
— Ольга… попросила денег на новую машину. Пятнадцать тысяч.
Я помолчал и просто добавил:
— Я дал…
— Щедрый муж, — насмешливо похвалил меня Егор.
— Ты не понимаешь, — сказал я болезненным голосом. — Я не имел права ей отказать…
— Ну да! Чувство вины за свои походы налево, и тому подобное… Правда?
— Правда, — ответил я и повесил голову.
Несколько минут мы молчали.
— Откуда они взяли такие сильнодействующие лекарства? — спросил я, не поднимая головы. — Насколько я понимаю, они не выдаются даже по рецепту? По-моему, их распространяют в психиатрические больницы?
— Да, — подтвердил Егор. — А разве ты не знал, что до встречи с тобой твоя любовница работала медсестрой в психоневрологическом диспансере?
— Нет, — ответил я со стыдом. Я никогда не интересовался подробностями Сашкиной жизни. Когда мы познакомились, она работала продавщицей в аптечном киоске.
— Ну, ты знаешь хотя бы, что она фармаколог?
— Знаю.
— И на том спасибо, — сказал Егор. На этот раз в его голосе не было насмешки. Была только жалость.
— Она все время была со мной в доме? — спросил я. — Сашка?..
— Да, — подтвердил Егор. — Она знала, что в гостевую комнату ты почти никогда не заходишь. Дом большой, вы свободно могли находиться там вдвоем и ни разу не пересечься… А потом, когда она стала давать тебе наркотик…
